Одно дело убить. И совсем другое — изувечить мертвеца. Перед глазами снова всплыло лицо Дерека, который отточенными движениями своих ножей раскромсал пальто и рубашку арниэля, а затем срезал идеальный квадрат кожи с его спины. Думать об этом было невыносимо, но в тот момент Дерек был похож на ангела смерти — обезумевшего, утратившего даже подобие жалости и человечности.
А потом он просто рухнул на кровать и заснул. Отец говорил, что люди похожи на арниэлей — сильное нервное переживание способно их отключить, погрузив в сон, чтобы психика не перегорела от напряжения. Анна никогда не встречала ничего подобного, но вот надо же, сегодня увидела своими глазами.
Это было невыносимо, и она не собиралась медлить. Анна понимала: то, что Дерек сделал с арниэлем, не было частью его работы — значит, она стала свидетелем его безумия, а свидетели таких вещей вряд ли проживут долго. Нет, он не станет ее убивать — просто завтра привезет к Итану Коннору.
И все закончится. Добрый дядюшка не выпустит ее живой из дома.
Стараясь двигаться как можно тише, Анна выбралась из-под одеяла и соскользнула с кровати. Дерек даже не шевельнулся — сейчас он казался мертвым. Торопливо одевшись, набросив на плечи пальто и подхватив сумку, Анна бесшумно вынырнула из комнаты в коридор.
Здесь было темно и тихо. Мертвый дом спал. Вся столица спала. В воздухе разливалось низкое гудение, и Анна вспомнила, что так звучат огромные массивы личной магии, спрессованные в едином пространстве. Надо же, она слышала о великом Кастерли, но никогда не думала, что окажется в его доме.
И что теперь делать? Оказаться как можно дальше от Дерека Тобби — это само собой разумеется. Куда идти? В соборе святой Марфы какие-то странные люди с обыском, Джона она так и не нашла — возможно, его уже нет в живых. Тогда, возможно, есть смысл купить билет в вагон третьего класса и отправиться как можно дальше от столицы, в какое-нибудь захолустье, где никто не додумается ее искать.
У Анны было достаточно знаний, чтобы, например, работать гувернанткой. Или библиотекаршей. Или помогать какому-нибудь провинциальному артефактору — мыть пробирки, расставлять коробки, заказывать и получать ингредиенты.
Анна готова была делать все, что угодно — лишь бы оказаться подальше от Дерека Тобби и его сумасшествия. Лишь бы кусок ее кожи не лег между стеклянными пластинками. Да, пока она не видела от этого человека ничего, кроме добра, но Анне не хотелось дразнить судьбу.
Дерек Тобби безумец. Маньяк. С такими никогда не скажешь наверняка, в какую сторону и когда свернет их сумасшествие.
А она была настолько безрассудна, что играла с ним. Кокетничала, расчесывая гриву льва и пребывая в уверенности, что в ее руках дворовый кот.
Анна вдруг поняла, что спускается как-то слишком долго. Лестница подсовывала ей под ноги очередной пролет, но она не видела ни малейшего намека на холл, в который они вошли. Сквозь щели в стенах проникал блеклый свет — где-то там, снаружи, была лунная ночь. Метель улеглась. Анна преодолела еще дюжину ступеней — они вывели ее на крошечную площадку и побежали вниз. Здесь пронзительно пахло ландышами и, остановившись, Анна вдруг услышала музыку — кто-то играл на рояле “Очарование весны”, нежный вальс, но сейчас от мелодии веяло кошмаром посмертия, словно по клавишам бежали пальцы мертвеца.
“Вернуться”, - сказала себе Анна и ответила, что не вернется. Там, наверху, было чудовище. Она пошла вниз, уверяя себя в том, что бесконечных лестниц не бывает, и ступени приведут ее в холл к дверям. Она освободится. Магия дома Кастерли не причинит ей вреда — но с каждым шагом ее все сильнее окутывало густым покрывалом тоски. Хотелось сесть, уткнуться лицом в ладони и никуда не идти — Анна еще никогда не чувствовала себя настолько маленькой и беспомощной.
Еще один пролет. Здесь не пахло ландышами, и никто не играл вальс — здесь по деревянной стене дома струились потеки крови, словно несколько мгновений назад кому-то разбили голову о доски. Запах стоял, как на бойне — зажав рот и нос ладонью, Анна торопливо побежала вниз. Новый пролет встретил ее детской куклой — кудряшки, кружева, бессмысленная улыбка, когда-то такая кукла сидела в спальне Анны в родительском доме, но тогда у нее не было вспоротого живота, набитого сухой травой. Разбитые пробирки, чучело лисы, свечка, прилепленная к черепу — Анна бежала все быстрее, подвывая от нарастающего ужаса, а проклятый дом подсовывал ей грязные монеты с покойничих глаз, посуду с остатками еды, разорванные платья, второй сонет Шандора, который декламировал призрачный старческий голос…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда лестница закончилась на последней площадке, абсолютно пустой, то у Анны хватило сил только на то, чтобы без сил сползти по стене и прошептать:
— Дерек, помоги мне…
Некоторое время ничего не происходило — но потом старый дом разразился визгами, всхлипыванием и уханьем. Зажав ладонями уши, Анна скорчилась на полу, пытаясь хоть как-то заслониться от невидимых чудовищ, которые шли к ней из темноты, и вдруг поняла, что стало тихо. Тишину нарушали только шаги — торопливые, совершенно человеческие, и Анна, зная, кто это спешит к ней, сказала: пусть делает со мной все, что захочет, только вытащит отсюда.
— Анна! — услышала она. — Ты жива?
Подняв голову, Анна увидела огонек личного заклинания, который парил над обычной человеческой ладонью. Она обнаружила, что сидит в некоем подобии погреба — Дерек заглядывал вниз, не делая попытки спуститься, и он был так бледен, что Анна поняла: ему страшно. Он, охотник на ведьм, который всякое повидал за время работы, сейчас был по-настоящему испуган.
— Дерек, — прошептала Анна и испугалась, что никогда больше не сможет заговорить нормально. — Дерек, что это?
— Бесконечный подвал Кастерли, — ответил Дерек, дернул губами и шеей, и Анна увидела, что его тошнит. Иногда ее тоже начинало тошнить от страха, и она знала это движение — попытку сдержаться, опомниться, прийти в себя. — Я… удерживаю его. Поднимайся.
Поднимайся? Легко сказать! Анна сейчас и шагу не смогла бы сделать — страх, который окутал ее на лестнице, по-прежнему сжимал руки на плечах. И чем так напуган Дерек, если все в порядке? Почему его знобит так сильно, что Анна видит это?
— Не могу, — по-прежнему шепотом откликнулась Анна. — Ноги не слушаются.
Дерек провел ладонью по лицу, словно пытался стряхнуть паутину кошмара. Что он видел, когда смотрел на Анну с таким ужасом? Лестницу, на которой пляшут убитые им ведьмы?
— Анна, — сказал он, и в его голосе сейчас не было ни капли жизни. Так мог бы говорить мертвец. — Анна, пожалуйста. Вставай и иди ко мне. Я… я не могу…
Он не договорил. Анна попробовала подняться — ноги были ватными и будто чужими, она снова сползла на пол и удивилась тому, что за время своего бега по лестнице умудрилась не потерять сумку.
— И я не могу, — выдохнула она. Правую щиколотку словно сжимали крохотные кукольные пальцы, и Анна боялась посмотреть на ногу и увидеть свою детскую любимицу, которую чары дома превратили в кошмар.
Дерек шагнул на первую ступеньку лестницы. Остановился, снова провел ладонью по лицу, и Анна удивленно увидела, что его руки трясутся, словно сейчас он испытывал бесконечный ужас. Огонек перетек с его ладони на плечо, словно ему было трудно удержаться.
— Ну вот, — произнес Дерек так, словно спал наяву, не мог проснуться и пытался убедить себя в том, что способен совладать со своим кошмаром. — Все хорошо, Анна, я иду к тебе.
Пальцы куклы дрогнули и разжались. Анна попробовала подняться, упала на колени, поползла. Дерек спустился еще на две ступени. Шагнул на следующую. Его лицо наполнило восковой бледностью. С виска скатилась капля пота, и Анна испугалась: что, если он умрет? Прямо сейчас? Что она тогда будет делать, как тогда выберется отсюда?
Сейчас в Дереке не было ничего, кроме ужаса — липкого, парализующего, окончательно забирающего силы и волю. Он переполнял инквизитора, не давая ему дышать. Анна подползла к лестнице и сумела подняться на ноги — протянутая к ней рука Дерека была ледяной и влажной, и Анна вцепилась в нее, сжала со всей силы. Он потянул ее к себе, и, взбежав по лестнице, они оказались в холле у дверей.
