– Хорошо выглядишь. – Аленка откровенно рассматривала подругу, любуясь ее лучащимся восторгом лицом. – Глаза горят… Не помню тебя такой. Признавайся, влюбилась?
– Влюбилась, – призналась Полина. Счастье переполняло, хотелось поделиться хотя бы каплей того, что согревало изнутри. Тем более с человеком, с которым она была достаточно близка многие годы.
– Я бы тоже влюбилась … в такого, – чуть задумчиво проговорила та и обреченно вздохнула. – Только мне не светит! Он и говорит про тебя только!
– Откуда ты знаешь, о чем он говорит?
Алена рассмеялась.
– Я была вчера у Наташки, дочки директора. Мы же учимся с ней в одной группе. Конспект вместе писали. А потом туда пришел твой Мирон.
– Ну да, он же племянник Сергея Семеновича, – вспомнив неожиданную просьбу директора, Полина благодарно улыбнулась. Ведь именно с этого все и началось!
– И что же он говорил?
Подруга пожала плечами.
– Ну, мы с Наташкой вообще-то в другой комнате сидели. Я, конечно, прислушивалась… – Аленка прищурилась. – Но услышала совсем немного…
Откровенность девушки рассмешила Полину. Всегда любила чужие секреты, такой и осталась. И даже не особенно смущается!
– Сказал, что любит тебя. Не хочет расставаться. Даже готов отказаться от своей поездки, чтобы остаться с тобой.
– От какой… поездки?
Алена испуганно распахнула глаза.
– Ой, прости. Так ты ничего не знала? – и, видя ошеломленное лицо подруги, добавила виновато: – Я была уверена, что ты в курсе… Поль, ну извини. Он, скорее всего, просто не успел сказать…
– Наверное… – Радость от встречи куда-то улетучилась. Полина могла бы уточнить, что именно услышала Аленка, но разговаривать вообще расхотелось. «Мирон уезжает? И если не хочет со мной расставаться, значит, это… надолго? И почему не сказал? Боялся, что начну отговаривать?»
Прошлым вечером они не встречались, Мирон лишь позвонил, предупредив, что им нужно серьезно поговорить. Но если вчера это заявление совершенно не смутило девушку, то сейчас, после разговора с Аленой, все стало выглядеть иначе, и в безобидной, казалось бы, фразе любимого человека, ей начали мерещиться тревожные ноты.
Она поспешила попрощаться с подругой: очень хотелось остаться одной.
На работе все делала автоматически, стараясь не думать ни о беседе в кафе, ни о предстоящем «серьезном разговоре» с Мироном. Особенно о последнем, хотя и понимала его неизбежность.
В тот вечер у них не было запланировано никаких походов. Мужчина пригласил ее к себе домой. Она бывала там всего пару раз за последние месяцы, и встреча наедине взволновала еще больше. Даже ласковые объятья не особенно успокоили.
– Что-то случилось?
Внимательный, чуткий, как всегда. Почему ей так тревожно? Алена вообще могла что-то перепутать…
Улыбнулась ему через силу, пытаясь скрыть волнение.
– Ты собирался серьезно поговорить… Значит, это у ТЕБЯ что-то случилось?
– Можно и так сказать… – Мирон притянул ее себе, усаживая на колени. Уткнулся лицом в распущенные волосы. – Малыш. Мне не очень легко поднимать такую тему. Хочу, чтобы ты все правильно поняла.
Сердце ухнуло, словно падая куда-то вниз. Значит, правда. Слишком много напряжения в его голосе…
– Полин, я несколько месяцев назад отправлял заявку в Петербург на стажировку. Там должна была набираться группа, к которой я хотел присоединиться. Хороший шанс для работы, перспективы, о которых я давно мечтал. Еще до встречи с тобой.
Он не видел ее лица, но почувствовал, как девушка напряглась. Однако продолжил:
– Ответ пришел несколько дней назад, когда я уже и не ждал, честно говоря. Отказываться было бы нелепо, такой шанс выпадает раз в жизни. Это процветающая компания, с огромным опытом, у них шикарная база для практики…
– И … сколько времени будет длиться эта стажировка?
– Два года.
Даже так… Не несколько недель, не месяц, как она думала, наивная! Два года! Это же целая вечность! Два года без него… Полина подняла лицо, изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы.
– Ну, в такой случае есть повод радоваться, что твое желание исполняется?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мирон нахмурился.
– Почему у меня чувство, что для тебя это не новость? И глаза на мокром месте? Я чего-то не знаю?
Полина не стала скрывать:
– Я виделась сегодня с Аленой. Она рассказала, что встретила тебя вчера у Сергея Семеновича. И слышала ваш с ним разговор. Про отъезд…
Проговорила и все-таки не удержалась, расплакалась, уткнувшись ему в грудь. Мужчина совсем растерялся.
– Малыш, я вообще ничего не понял. Ты почему рыдаешь? Подожди, ты что, прощаться со мной собралась?
Нет, она не хотела прощаться. Только при мысли о том, что они целых два года будут вдали друг от друга, становилось совсем тоскливо. Да и мало ли что может случиться за это время…
– Полина?
Мирон ждал ответа. А что она могла сказать, если мужчина только что признался, как долго мечтал об этой поездке? Имела ли право задержать его?
– Нет… Не собралась. Просто… два года – это долго. Безумно долго. И я не представляю, как смогу их пережить… Боюсь, что за это время ты обо мне забудешь…
Ну вот, все-таки сказала. Только бы он не подумал, что она пытается его отговаривать или навязывается ему…
Его взгляд почему-то стал очень грустным. Даже каким-то обиженным.
– Малыш, разве я когда-нибудь давал повод сомневаться в моих чувствах к тебе?
Полина покачала головой.
– Нет.
Он и правда не давал такого повода. И если эта разлука необходима… Тяжело, конечно, но она сможет. Наверное... И девушка выдавила:
– Я буду ждать, если ты этого хочешь…
– Не хочу.
Охнула, закрывая глаза, из которых снова полились слезы. Услышать хотелось совсем не это.
Мирон вдруг обхватил ее плечи, слегка встряхнув. Нашел губы, впиваясь в них не со страстью даже, а с какой-то алчущей агонией, сминая почти до боли и одновременно разжигая в теле пожар, от которого закружилась голова. И ноги дрожали. Встать она бы точно сейчас не смогла. Вцепилась в него, возвращая такие же жадные поцелуи, словно хотела напиться, насладиться им до самого конца. Или перед концом?
Он остановился столь же внезапно, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание. Чуть отодвинул девушку от себя, однако не позволил встать с его колен. Продолжал удерживать, поглаживая спину, плечи, скользя по изгибам шеи. Рассматривал с каким-то необъяснимым выражением лица. Вздохнул, осторожно вытирая слезы с ее щек.
– Лин, объясни мне, почему ты всегда так торопишься с выводами? Ты после разговора со своей Аленкой накрутила себя до истерики вместо того, чтобы просто поговорить со мной. И я не понимаю: ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ ВЕРИШЬ?
Девушка растерялась.
– Я… верю…
– Нет, не веришь. Если бы верила, тебе бы даже в голову не пришла мысль о том, что я собираюсь тебя бросить. А ты подумала именно об этом. И страдаешь целый день совершенно без повода.
– Как это без повода? – она попыталась оправдаться. – Два года без тебя – недостаточный повод? Тем более, если ты не хочешь, чтобы я ждала…
– Я действительно не хочу...
Что было сейчас в его глазах? Полина смотрела и никак не могла понять. Она видела и пылающую в них нежность, и обиду, и еще что-то. Страх? Но почему? Чего он мог бояться?
– Девочка… Родная моя… Я никогда не думал, что все придется говорить так рано и вот в такой обстановке. Но два года – и впрямь слишком долго. Не уверен, что смогу прожить их вдали от тебя.
Она хотела возразить, но мужчина осторожно опустил ладонь на ее губы, заставляя замолчать.
– Не сейчас… Позволь закончить, потому что мне и так непросто... Я не думал, что буду вынужден просить тебя об этом теперь. Ты совсем еще юная, и я не хочу ни к чему принуждать. Чтобы потом ты не пожалела… Но слишком люблю, чтобы отпустить… В общем, я хочу, чтобы ты поехала со мной…
Голос понизился до шепота. Мирон волновался, настолько, что на висках выступили капельки пота. А девушка почувствовала, как сжимающая сердце боль отступила. Но все-таки оказалась неготовой к его следующим словам:
