Между тем Филарет был погружен в размышления. Он склонялся к тому, чтобы повторить неудавшуюся Ивану IV попытку получить невесту из-за границы, с Запада. Он наводил справки при скандинавских дворах и направил свое внимание на Бранденбург. Михаил не возражал против западной принцессы. Однако поскольку вопрос веры вновь оказался для бояр непреодолимым препятствием, все попытки выбрать невесту за границей окончились неудачей. В этой ситуации супруга Филарета вновь оказалась энергичной и политически мыслящей партнершей. Она выбрала для своего сына женщину из древнего и влиятельного рода Долгоруких. В 1624 году Михаил женился на Марии Владимировне Долгорукой. Возможно также, что мотивы матери имели далекую от политики природу. Отдающее дьявольщиной сравнение по времени вскрывает шокирующие факты: свадьба состоялась в сентябре 1624 года. Мария умерла в январе 1625 года в родовых схватках, не произведя на свет жизнеспособного ребенка. Царь сочетался законным браком с уже беременной женщиной! В то время акт заключения брака еще не имел для Русской православной церкви того высокого морального значения, как в последующие десятилетия, и в конкретном случае роль играли только соображения династической выгоды. Поэтому, вероятно, этому обстоятельству не было придано никакого особого значения. В конечном итоге брак не имел значения. Вероятно, брак между Михаилом и Марией не был браком по любви. Для Михаила брак был лишь институцией обеспечения престолонаследования. С таким же чувством высокой ответственности женился он в феврале 1626 года на Евдокии Лукьяновне Стрешневой, дочери мелкопоместного дворянина из Можайска. Разумеется, выбор дочери служилого дворянина из провинции был политическим ходом и препятствовал тому, чтобы сильный дворянский род слишком приближался к трону. В этом отношении второй брак возымел свое действие. Евдокия родила царю десятерых детей. Шестеро умерли еще в очень раннем возрасте, но наследование трона по мужской линии было обеспечено, когда 19 марта 1629 года, после двух дочерей, родился первый сын и был наречен Алексеем Михайловичем. Это был будущий царь Алексей Михайлович – отец Петра Великого.
Царица Евдокия не участвовала в политической жизни Москвы. Семейная жизнь царя, а также Романовых, как и раньше, проходила в уединении от внешнего мира. За кулисами постоянного официального представительства обнаруживалось своеобразное лицо царя Михаила и его супруги, которое позволяет сделать вывод о наивно-веселом характере при одновременном осознании своего общественного положения. Родственные чувства Михаила были полностью сосредоточены на родителях, жене и прежде всего на детях.
«Терем» – правда и легенда
Путешественники, приезжавшие на Русь с Запада в XVI и XVII веках, создали особое мнение о русской женщине: следствием монгольского правления стало помещение русской женщины из высших слоев и царского дома в женский дом – «терем». Признаком утраты ею своего статуса являлось то, что покидать терем она могла только для выполнения чрезвычайных религиозных или представительских обязанностей, во всех остальных случаях она не могла принимать участия в общественной жизни. Эта картина представляется несколько односторонней. «Домострой», книга, которая устанавливала в доме строгие правила для любой жизненной ситуации, полностью регламентировала поведение женщины. В ней не было категорического запрета покидать дом. Понятие «терем» происходит из средневековой Киевской Руси – времени домонгольского правления. Его не было в употреблении в Великом княжестве Московском. Гости из-за границы наблюдали только небольшой фрагмент жизни хозяев за пределами личной сферы и из единичных моментов своих наблюдений делали общие выводы. Иногда из-за недостатка соответствующей информации верх брали попытки выдать за истинное содержание слухов или домыслов.
Царица и ее дети из практических и естественных соображений жили в отдельных помещениях, отделенных от царских, которые они, тем не менее, должны были покидать для выполнения различных обязанностей. Вследствие этого царь Михаил и его жена жили в отдельных помещениях. Если у них было желание вместе поесть или провести ночь, они осуществляли это желание как в его, так и в ее комнатах. Доступные источники о том, как протекала супружеская жизнь Михаила, о представительских обязанностях его супруги и о заботе о детях чрезвычайно ограничены, чтобы можно было на их основе сделать обобщенные выводы. Михаил и Евдокия следовали традициям страны и церкви. Тем не менее уже при их дворе развивалась тенденция, привнесенная двоюродным братом Никитой Романовым, приобретать одежду, предметы обихода и всякого рода мишуру «заграничного» покроя. С наивной радостью наслаждались царь и его жена в своих личных покоях музыкой и пением. Часами они могли слушать сказки и истории. Царь держал шестнадцать придворных карликов и шутов и сам был расположен к играм и шуткам. Михаил и Евдокия любили драгоценные одежды, охотно получали подарки и сами любили их делать. Несмотря на то что заключение брака служило династическим целям, они любили своих детей. Они ежедневно посещали друг друга и много и долго занимались выбором игрушек для детей. Традиции не нарушались: о царских детях заботилась нянька. До пятилетнего возраста они находились под началом воспитательницы. Затем мальчиков и девочек разделяли, мальчиков передавали под мужской надзор. Детям нельзя было ни выходить за пределы женских помещений Кремля, ни быть увиденными кем-либо. Даже при посещениях церкви никто не видел их непосредственно. Плотные одежды, занавешенные кареты и непроходимая стена охраны препятствовали любому назойливому постороннему взгляду. Как легко можно было сглазить царских детей и принести несчастье всей правящей семье! Только наследник трона по достижении им 15 лет появлялся на публике. В случае с девочками в этом не было необходимости. Царские дочери в XVII веке не могли выходить замуж, потому что таким образом опасности могла подвергнуться с трудом приобретенная семейная собственность.
Царская чета строго следовала религиозным обрядам. Во время выполнения правил этикета никогда не улыбались. Однако по отношению к иностранцам всегда оставались спокойно дружелюбными. Адам Олеарий сообщал: Михаил «правил кротко / и был снисходителен как к иностранцам, так и к местным жителям / что каждый считал, что у страны, вопреки обычаю, за более чем 100 лет никогда не было столь благочестивого господина». Богопосланный и богопомазанный царь и его супруга были неприкосновенны, и ни одному подданному нельзя было познать их нормальный человеческий образ за пределами священного предназначения. Но сам Михаил, который осознавал свою историческую миссию и вырос в понимании собственной значимости, однажды вышел за рамки строго регламентированного бытия.
Он понимал, что Русское государство должно расширить свои связи с правящими европейскими дворами. 22 апреля 1627 года родилась дочь Ирина. Царь Михаил и царица Евдокия отважились при участии этой дочери на новую попытку установить брачные связи собственного дома с западноевропейским правящим родом. Они подыскали ей в качестве жениха принца Вальдемара Датского. В январе 1644 года Ирина и Вальдемар, с неожиданного согласия датского короля, были официально обручены, хотя оба еще не видели друг друга. Михаил велел соорудить для датского принца каменный дворец и позвал принца в Москву. В конечном итоге вопрос веры опять явился непреодолимым препятствием. Вальдемар был терпимым и не вмешивался в дела, касавшиеся вероисповедания Ирины. Позднее дети должны были воспитываться в православной вере. Для себя же самого он отверг переход в Русскую православную церковь. Хотя русские дворяне и проявляли симпатию к принцу, князья церкви были категорически против этой связи. Михаил пытался спасти престиж своей дочери и Дании и жестко переговорил с патриархом – безуспешно. Ирина осталась незамужней. Русское общественное мнение предполагало, что это поражение способствовало ранней смерти царя Михаила. 13 июля 1645 года в возрасте 49 лет он умер. Новый царь, Алексей, отослал принца обратно в Данию.
Жена царя Михаила прожила после его смерти только до 18 августа того же года. Ничего, правда, не известно о том, как на ней отразилась судьба Ирины. К ней с полным основанием можно отнести общее мнение о правлении Михаила: «Первый Романов хотя и был вознесен на трон словно ураганом, он никоим образом не отвечал его сущности. Он жил в традиционной замкнутости, и его личность напоминает обнесенный стенами сад. Ни один из браков не коснулся его сердца, но есть доказательства его тихой, беззаветной любви к своим детям. Он ценил музыку и пение больше, чем политику, но он никогда не пропускал заседаний Думы, хотя они и наводили на него скуку. Он не был умен и оставил, за исключением планов выдать замуж Ирину, очень немного следов своей оригинальности, но он преданно осуществил цель своего избрания царем: он был общим символом того, что Русь выздоравливает». Евдокия исполняла свои задачи спокойно, незаметно и терпеливо. Ее наследницы производили значительно больший фурор.
