Разумеется, есть еще другая возможность: Цурик невиновен, но боится. И в этом случае…
— Да?
— В этом случае убийца всё ещё бродит где-то. — Майлз отпил еще чаю. — Я просто хотел заметить, что, в случае, если вы хотите поймать кого-то, бегать за ним — не всегда лучший вариант.
Ди прочистил горло и тоже отпил чаю.
— А пока что у меня есть и другая обязанность. Я прибыл сюда для того, чтобы меня видели. Если ваш пытливый ум нуждается в каком-то занятии, чтобы скоротать часы, попробуйте подсчитать, сколько любителей понаблюдать повадки форов явится сюда сегодня вечером.
* * *
Шествие, предсказанное Майлзом, началось почти сразу же. Посетители были в основном женщины, по крайней мере сначала, и каждая несла дары, будто на похороны. Майлз не мог понять, каким образом они передавали информацию друг другу без комм-связи — разве что телепатически — но они приносили накрытые крышками блюда с едой, цветы, дополнительные постельные принадлежности и предложения помощи. Все они были представлены Майлзу, с робкими реверансами, но мало кто оставался поболтать: очевидно, для удовлетворения их любопытства довольно было одного взгляда на него. Матушка Кейрел была вежлива, но ясно давала понять, что управляет ситуацией, и задвигала их кулинарные приношения на задний план, в отличие от собственных творений.
Некоторые женщины были с детьми. В основном их отсылали играть в лес на задах хижины, но маленькая группка мальчиков, перешептываясь, прокралась за хижину, чтобы подглядывать за Майлзом через перила крыльца. Майлз вместе с доктором Ди любезно оставался на крыльце, сказав, что отсюда открывается лучший вид (но не уточнив, для кого именно). Некоторое время Майлз притворялся, что не замечает зрителей, подав Пиму успокаивающий сигнал, чтобы тот не сгонял их. «Смотрите, хорошенько смотрите,» — думал Майлз. «Вы видите то, с чем вам придется иметь дело до конца вашей жизни, или по крайней мере до конца моей жизни. Так что привыкайте…» Тут он уловил шёпот Зеда Кейрела, который взял на себя роль экскурсовода для своей шайки:
— Вон тот высокий, он явился, чтобы разделаться с Лемом Цуриком!
— Зед, — сказал Майлз.
Под крыльцом мгновенно воцарилось ледяное молчание. Даже звериные шорохи прекратились.
— Поди сюда, — сказал Майлз.
Под приглушенный аккомпанемент испуганных шепотков и нервных смешков средний сын Кейрела осторожно, ссутулившись, взобрался на крыльцо.
— Вы трое, — указательный палец Майлза пригвоздил троицу, собравшуюся в бегство, — подождите там. — Пим грозно нахмурился, в подтверждение сказанного, и приятели Зеда встали, как парализованные, смотря широко открытыми глазами. Головы их торчали над полом крыльца в один ряд, будто вздетые на колья над какой-нибудь крепостной стеной в древности для назидания прочим злоумышленникам.
— Что ты только что сказал своим друзьям, Зед? — спокойно спросил Майлз. — Повтори.
Зед облизал губы.
— Я просто сказал, что вы приехали, чтобы убить Лема Цурика, господин. — Зед явно забеспокоился, а не входит ли в намерения кровожадного Майлза также уничтожение невоспитанных, нахальных мальчиков.
— Это неправда, Зед. Это опасная ложь.
Зед растерялся.
— Но… так мой папа сказал.
— На самом деле я приехал, чтобы поймать того, кто убил новорожденную дочь Лема. Может быть, это Лем. А может быть, и нет. Ты понимаешь разницу?
— Но Харра говорит, что это Лем сделал, а она же должна знать, он её муж и всё такое.
— Девочке кто-то сломал шею. Харра думает, что это Лем, но она не видела, как это произошло. Я хочу объяснить тебе и твоим друзьям, что я не могу ошибиться. Я просто не могу обвинить не того человека. Моя сыворотка правды мне не позволит этого сделать. Если Лем Цурик этого не делал, ему достаточно прийти сюда и рассказать мне правду, чтобы снять с себя подозрение. Но предположим, что это всё-таки он. Что я должен сделать с человеком, убившим младенца, Зед?
Зед заёрзал.
— Ну ведь это был всего лишь мутантик… — Тут он закрыл рот и покраснел, старательно избегая смотреть на Майлза.
Может быть, это слишком много — требовать от двенадцатилетнего мальчика, чтобы его интересовали какие-то младенцы, тем более мутанты… Нет, черт побери, это не слишком много. Но как пробить эту колючую защиту? И если Майлз не может убедить даже одного ершистого двенадцатилетнего мальчишку, каким волшебством он собирается перевоспитать всё взрослое население округа? Прилив отчаяния внезапно вызвал в нём желание впасть в бешенство. Эти люди, чёрт побери, просто невозможны. Он твёрдо осадил себя.
— Твой отец отслужил двадцать лет, Зед. Ты гордишься, что он служил Императору?
— Да, господин. — Зед, чувствуя, что его загнали в ловушку ужасные взрослые, отчаянно искал взглядом спасения.
Майлз напирал. — Ну так вот, этот обычай — убивать мутантов — позорит Императора, когда он представляет Барраяр перед всей галактикой. Я там был. Я знаю. Они называют нас всех дикарями, из-за преступлений немногих людей. Это позорит графа, моего отца, перед другими графами, а Лесную Долину — перед всем остальным округом. Солдат зарабатывает воинскую славу, убивая вооруженных врагов, а не младенцев. Это затрагивает также и мою честь, как представителя рода Форкосиганов, Зед. Кроме того, — Майлз обнажил зубы в недоброй улыбке и подался вперёд из кресла; Зед попятился, насколько хватило смелости. — Ты удивишься, узнав, что способен сделать всего лишь мутантик. В этом я поклялся на могиле моего деда.
Зед как-то не проникся сказанным, напротив, он был подавлен. Он ссутулился еще больше, почти скрючился. Майлз откинулся назад в кресле и отпустил его, устало махнув рукой. — Иди играй, мальчик.
Зеда не нужно было просить два раза. Он и его спутники рванулись за угол дома, будто подброшенные пружиной.
Майлз забарабанил пальцами по ручке кресла, хмурясь в молчании, которое не осмеливались нарушить ни Пим, ни Ди.
— Эти горцы невежественны, милорд, — через некоторое время произнёс Пим.
— Эти горцы — мои, Пим. Их невежество позорит мой род. — Майлз погрузился в задумчивость. Каким образом эта неразбериха вообще имеет к нему отношение? Он не создавал ее. С исторической точки зрения, он вообще только что явился сюда. — По крайней мере, то, что они остаются в невежестве, — добавил он, стараясь быть объективным. Ему казалось, что целая гора давит ему на плечи. — Неужели это так сложно? Так трудно понять? «Вам не следует больше убивать ваших детей.» Мы ведь не просим их, к примеру, разобраться в навигационной математике пятимерного пространства. — Этот предмет был проклятием для Майлза во время его последнего семестра в Академии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
