— Откуда пришла, уважаемый? — удивился Бендер.
— Как и ваша «Тринакрия», которая к нам приходила, из Турции, из Стамбула.
Остап с усмешкой посмотрел на своего «брата» Васю, затем сказал:
— А мы думали «Тринакрия», товарищ. Ждем одного коммерсанта… Благодарим, товарищ, — кивнул он выходя.
— Вот это да, Шура, — сказал он когда вышли. — С этим старпомом не соскучишься.
— Что это всё может значит, командор? — заглядывал в лицо Остапа рыжеволосый помощник.
— Старпом не иначе, как на две шхуны старпом, — задумался Бендер, идя к Козлевичу, которого он увидел стоящего возле «майбаха» у вокзала.
— Ну что, Остап Ибрагимович, — спросил автомеханик.
— А что, Адам, вас сейчас удивит наше сообщение. Это не «Тринакрия», а «Гализона», наш поднадзорный и поднялся на её борт.
— Здорово, выходит он служит на двух кораблях? — усмехнулся Козлевич.
— Выходит, детушки, выходит, — продолжал размышлять Остап великий предприниматель-искатель.
— Командор, может, пройдем на причал и понаблюдаем? — снова заглянул в лицо своего предводителя Балаганов.
— Да, понаблюдаем. Только не на причале. Чтобы пройти туда, надо будет объясняться, с пограничниками, а с борта судна нас тоже увидят. Предлагаю, как вы часто говорите, господин стивидор, что уже пора и пообедать. Идем, камрады, в тот верхний вокзальный ресторан и устроимся так, чтобы нам была видна эта самая «Гализона» со своим старпомом — другом Мишеля Канцельсона со шхуны «Тринакрия». А машину, Адам, подгоните к проходной порта, дайте пару рублей охраннику, чтобы он понаблюдал за ней, и порядок.
— Это дельное указание, Остап Ибрагимович.
В ресторане компаньоны заняли столик у большого витринного окна из которого открывался вид не только на причал, но и на трап, спускающийся с «Гализоны» на пирс. И когда их заказ был выполнен, приступили к обеду.
Балаганов попытался что-то сказать, но Остап его приструнил:
— Давайтё помолчим, Шура, и поразмышляем над тем, что узнали, а также и о встрече с Екатериной и её «Вадымом». Уж не встречался ли этот русско-турецкий старпом-двухшхунник с ними?
— Я думаю… — начал сочно чавкать кусочком мяса Балаганов.
— Что же вы думаете, Шура? — взглянул на него Бендер.
— Постойте, — неожиданно произнес Козлевич и хотел встать, затем придвинул стул к окну и молча указал на «Гализону». Все последовали его примеру и увидели.
По трапу со шхуны в сопровождении конвоя спускалась процессия, к подъехавшему «воронку». Впереди этой необычной группы шел дюжий молодец с наганом в руке и в черной кожаной куртке-униформе чекиста, за ним шествовали со связанными руками за спиной ссутулившийся мужчина, который сопровождал гроб, монахиня с откинутым капюшоном черного пыльника, за ней и другая в таком же одеянии.
— Барсуков!.. — мстительно проговорил Балаганов. — И Любка, как-я понимаю…
— А та возрастная, не иначе, мадам Баранова, нам неизвестная, но можно предположить, — промолвил Бендер.
— И еще… Смотрите, смотрите, братцы! — воскликнул Козлевич.
— Замыкающим процессию шел никто иной, как старпом с «Тринакрии» и «Гализоны». За ними шли еще двое в формах НКВД с оружием в руках. И за всеми ними шел знакомый компаньонам по Севастополю Донцов. Немного позже по трапу спустились и девушки, в пограничная форме.
— Вот это да! Вот это да!.. — не мог успокоиться Остап.
— Может быть, еще вам что подать? — обратилась к ним официантка.
— Нет-нет, уважаемая, — отмахнулся от неё Козлевич.
Группа арестованных в сопровождении энкавэдистов-гэпеушников и пограничников разместилась в машине, а Донцов сел с водителем в кабину и «воронок» поехал к выезду из порта.
А у трапа «Гализоны» остался пограничник с винтовкой. Он закурил и начал медленно прохаживаться вдоль шхуны.
— Ну что, детушки-братцы? Как я понимаю мы проводили в последний путь наших опасных обидчиков и не менее назойливого и тоже опытного, выходит, конкурента. Поэтому случаю нам можно и выпить, — поднял стопку Остап.
Когда выпили, закусили, продолжили обед, Бендер сказал:
— Если этот старпом побывал в Алупке, во дворце, то правильно вы заметили, Шура, что он, возможно, встречался с Екатериной и «Вадымом». Но от них, как я понимаю, пользы нам мало. А вот еще вопрос, а не побывал ли он у Петра Николаевича Березовского?
— Это верно… — затряс кудрями рыжий Шура.
— А для выяснения этого, заканчиваем обед и адье этому уютному местечку, которому я заслуженно выношу благодарность, — сказал вслух Бендер, так что эти слова подошедшая официантка услышала. Взглянул на счет и щедро расплатился. Отчего её лицо расплылось в широкой улыбке.
Глава 9. Адам Козлевич становится сыщиком
Компаньоны помчались в Алупку. В пути Остап весело говорил:
— Урожайный сегодня день, детушки, не кажется ли вам? Узнали имя сестры фотолаборанта — Елена Карловна Мильх, раз. Повидались и провели беседу с бывшей горничной графини и её «Вадымом», два. Встретили старпома двухшхунника и воочию увидели конец наших смертельных обидчиков и в то же время увидели, как наш нахальный конкурент выбит из седла. Три.
— Кого это вы имеете ввиду, командор? — обернулся к нему Балаганов.
— Ох, Шура, вы меня иногда удивляете своими здравыми рассуждениями, но часто и своим недомыслием. Кто же у нас конкурент? Конечно же тот самый старпом с «Тринакрии» и «Гализоны».
— А Кальцельсон Мишель? — не сдавался Балаганов.
— Э-э, как я понимаю, братец Шура, этот греческий негоциант теперь для нас не конкурент, — покачал головой Козлевич.
— Вот именно, не конкурент. Что он может предпринять без своего турецкого заданиедателя, — заключил Бендер.
Служебный день во дворце-музее уже закончился. Остап поинтересовался:
— Не ушел ли еще экскурсовод Березовский?
— Ушел, ушел, товарищи, — ответила служительница, собирая в ящик матерчатые лапти для экскурсантов. — Завтра приходите, он очень знающий экскурсовод, товарищи, — посоветовала она.
— Благодарю, уважаемая, — отошел от двери Бендер.
Оставив своих друзей у машины, Остап направился в хозяйственный корпус. Но комнатушка Березовских была заперта. Выглянувшая из двери соседка сказала:
— К ним пожаловали важные господин с дамой и они, видать, с ними ушли. По всей вероятности в парк прогуляться, — добавила она.
Остап вернулся к компаньонам и распорядился:
— Адам, если вы желаете прогуляться с нами, то определите наш лимузин и в парк.
— А что тут определять, Остап Ибрагимович. Вижу нашего знакомого Иваныча, на дежурство вышел.
— Вот и классно, поручите ему. Дайте рублевку на водку. Остап и Балаганов устремились по парку. Вскоре их догнал и непревзойденный автомеханик компаньонов. Бендер сказал:
— Загадка номер один, братцы. Кто это пожаловал в конце служебного дня к бывшему верному служаке дома Романовых? Важный господин с дамой, — подсказал им затем Остап.
— Важный господин с дамой? — задумался Балаганов.
— А вы что скажете, Адам?
Козлевич, что было весьма редко, рассмеялся, хлопнул в ладоши и выпалил:
— Мишель Кандельсон и та его женушка!..
— Верно, командор, как это я сразу не подумал, конечно же, они. Кто бы это еще мог! — победоносно подтвердил Балаганов, как будто не Козлевич, а именно он разгадал этот никчемный ребус.
Компаньоны деловито шагали по одной аллее, по другой, отыскивая глазами Березовских со своими гостями.
— Разойдемся, наверное, по аллеям, так быстрее найдем их, — и только это произнес Бендер, как Балаганов закричал:
— Смотрите, смотрите, командор, Адам, вот они!
Бендер и Козлевич обернулись и увидели, как по боковой аллее по направлению к ним шли Канцельсон с Анной Кузьминичной, а рядом с ними, к искреннему их удивлению, шли супруги Березовские.
— Скорее в боковую аллею, нет надобности, чтобы они нас видели, — скомандовал Бендер и громадным шагом ринулся по тропе, ведущей в сторону. Козлевич и Балаганов заспешили за ним.
Когда отдалились от нежелательной встречи, Остап сказал:
— Вот нам и приходится удивляться, компаньоны-акционеры. С чего бы это вновь греческо-турецкому негоцианту разгуливать с бывшим служакой дома Романовых?
— Да, Остап Ибрагимович, — Судя по вашему рассказу, как он пожимал плечами и заверял вас, что понятия не имел о последних днях графини перед отъездом, то, конечно, странно такое. Что у него может быть общего с Канцельсоном? — усмехнулся Козлевич.
— И я так думаю, командор, — поддакнул Балаганов.
Компаньоны, оставив справа Солнечную поляну, миновали слева разросшийся кедр гималайский, громадный тис ягодный, покрытый темно-зеленой хвоей и красавец платан восточный. И остановились у мостика через овраг, густо заросшего грабом, кленом, ясенем и терпентинным деревом. Отсюда, среди изумрудно-зеленого ковра газона, на фоне придвинувшегося леса и диких обрывов яйлы и шпилей Ай-Петри, открывался изумительный вид. Но им было не до любования красотами природы.
