словами старуха захлопывает дверь перед носом у Дженис.
Глава 9. В поисках героини
Сегодня четверг, и Дженис стоит перед ухоженным многоквартирным домом в стиле ар-деко. Она пытается сосредоточиться на истории женщины, живущей на втором этаже, но в голове все крутится история Бекки. Если все рассказанное – ложь, что же было на самом деле? И с чего старуха взяла, будто Дженис нужна эта история?
Войдя в квартиру, она отработанным движением снимает туфли – раз-два, носком одной ноги стягивает туфлю с другой – и ступает на мягкий ковер из чистой шерсти с двойным ворсом. Как же разительно этот коридор отличается от коридора свекрови миссис АгаАгаАга! Повсюду царит белизна, все сверкает чистотой. Кэрри-Луиза окликает Дженис из маленькой кухоньки справа от двери.
– Дорогая, это вы? Дженис, сегодня мне придется попросить вас об очень большой услуге.
Речь Кэрри-Луизы медленная, каждое слово растянуто до предела. Ее «придется» дрожит на середине – точь-в-точь как руки хозяйки. Теперь они ни в какую не желают лежать спокойно, даже у нее на коленях. Вот Кэрри-Луиза выходит из кухни, ее движения точны и уверенны, даже представить трудно, что эту женщину не слушаются руки и голос. Когда Дженис думает о Кэрри-Луизе, в голову сразу приходит выражение «аккуратная старушка». Эта женщина ни за что не наденет шляпу с заплесневелыми вишнями. Одежда облегает несколько отяжелевшую с годами фигуру, и все же былые воздушные очертания до сих пор не исчезли полностью. На фотографиях в серебряных рамках, с которых Дженис стирает пыль каждую неделю, Кэрри-Луиза запечатлена во всей своей юной сногсшибательной красе. Дженис не знает, сколько ей лет, – должно быть, хорошо за восемьдесят. Ненамного моложе, чем… Но об этой особе Дженис вспоминать не желает.
А между тем Кэрри-Луиза заливисто смеется и медленно, с аристократическим выговором произносит:
– Дорогая, великодушно прошу… меня простить… я сегодня ужасно неповоротливая. Ползаю, как старая черепаха. Вчера вечером… я так напилась… честное слово, с подобными привычками мне место под мостом… среди бродяг… – Кэрри-Луиза кивает, потом бросает на Дженис многозначительный взгляд. – И кстати, сегодня у нас гостья – Мэвис.
Мэвис – самая давняя подруга Кэрри-Луизы. Они встретились в свой первый день в школе-пансионе, а десятилетия спустя поселились по соседству в пригороде Кембриджа. За такое долгое время они успели в деталях изучить все недостатки друг друга. Теперь им не побегать по полю для лакросса, обе вынуждены передвигаться медленно и степенно, и тем не менее реакция старушек осталась все такой же быстрой: слабые места друг друга они подмечают мгновенно. Например, сейчас Мэвис обожает хвастаться перед Кэрри-Луизой своей подвижностью. Тут она подругу обскакала. «В мае слетаем на Мадейру, несколько дней погуляем по садам. То, что доктор прописал. Как жаль, что ты больше не можешь путешествовать! Мы так чудесно отдыхали вчетвером, когда был жив твой Эрнест! До сих пор смотрим на цветы и вспоминаем, какой вы были прекрасной парой». К счастью, чувство меры не позволяет Мэвис хвастаться крепким здоровьем своего мужа Джорджа. А впрочем, начни она хвалиться супругом, Кэрри-Луиза рассмеялась бы подруге в лицо. Откровенно говоря, Дженис удивлена тем, что, парируя выпады Мэвис, Кэрри-Луиза не прохаживается на его счет. Возможно, у этих пожилых дам есть границы, через которые переступать нельзя. Видимо, напоминать подруге, что она уже почти шестьдесят лет замужем за самым нудным мужчиной на свете, – одно из этих табу.
Готовясь к визиту Мэвис, хозяйка решает воспользоваться излюбленным проверенным средством и тянется за кулинарной книгой. Мэвис – повариха никудышная, и им обеим это прекрасно известно.
– Дорогая… давайте испечем что-нибудь вкусненькое… например, печенье «мадлен».
За этим следует булькающий смех хозяйки. Мэвис это изысканное французское печенье никогда не удавалось.
– Хорошая мысль.
Сунув голову в шкаф в коридоре, Дженис с улыбкой тянется за пылесосом:
– Сначала наведу порядок в гостиной, потом поставлю печенье в духовку и буду следить за ним, пока убираю кухню.
Между хозяйкой и уборщицей существует негласная договоренность: Мэвис ни в коем случае не должна узнать, что всю кропотливую работу, связанную с выпечкой, Дженис взяла на себя. Но Кэрри-Луиза напрасно беспокоится. Мэвис искренне убеждена, что женщина вроде Дженис покупает выпечку исключительно в готовом виде. Эта мысль заставляет Дженис прибавить:
– Может быть, испечь два вида печенья?
Кэрри-Луиза радостно смеется:
– Да, прекрасная мысль! – Она заглядывает в гостиную, где Дженис как раз втыкает пылесос в розетку. – Так мы ее… поставим на место.
Кэрри-Луиза возвращается на кухню. Дженис слышит, как хозяйка хлопает дверцами шкафчиков и весело болтает сама с собой, а потом все звуки заглушает пылесос. Позже, когда Дженис чистит диван и взбивает сине-белые гобеленовые подушки, до нее доносится пение. Дженис задается вопросом: можно ли уместить всю широту и глубину такой личности, как Кэрри-Луиза, в одну историю? Выбрав на диване идеальное место для последней подушки, Дженис тут же оставляет эту мысль. Порядок – это очень важно. Иногда ей кажется, что только благодаря ему она держит то и дело подступающую панику под контролем. И правила ничуть не менее важны. Дженис поправляет уголок одной из подушек. Ее правило гласит: один человек – одна история. И это все же лучше, чем ничего.
История Кэрри-Луизы – одна из старейших в коллекции Дженис. Хозяйка поведала ее вскоре после знакомства с новой уборщицей. Дженис тогда еще не занималась коллекционированием всерьез. Она просто чистила швы между плитками, а Кэрри-Луиза сидела на бортике ванны. История очень хорошая. Дженис обращается к ней, когда хочет напомнить себе, что любовь на всю жизнь возможна, по крайней мере для некоторых людей.
Однажды молодая Кэрри-Луиза шла по театральному району Лондона и вдруг увидела, как банда избивает мужчину бейсбольными битами. Кроме участников этой страшной сцены, на улице – ни души. Кэрри-Луиза полезла в сумку и вытащила первое, что подвернулось под руку. Как потом выяснилось, карточку магазина «Харви Николс». Вскинув над головой этот тоненький кусочек пластика, Кэрри-Луиза бросилась на бандитов с воплем: «Полиция!» Мужчины кинулись наутек, но, взмахнув битой, один молодчик попал ей по голове. От удара Кэрри-Луиза рухнула как подкошенная. А когда очнулась, увидела над собой лицо молодого врача. Зрители, выходившие из театра, столпились вокруг двух распростертых на тротуаре фигур, а он как раз проходил мимо.
Дженис вспомнила, с каким глубоким удовлетворением Кэрри-Луиза рассказывала эту историю, да еще радостно болтала ногами, постукивая по ванне. А потом она сказала: «Знаете, дорогая, я решила, что умерла и попала в рай. Вот передо мной сидит
