предпочла выслушать его. – Ты редко заходишь издалека. И видишь то, чего многие не видят. Ещё ты не боишься показаться смешной.
– Здесь вы преувеличиваете, – я хотела улыбнуться, но улыбки не получилось.
– Нет. Но это не главное. Главное, за что я ценю тебя, – искренность и твоя интуиция.
Его слова про интуицию заставили меня напрячься. И не зря. Степан Яковлевич ещё раз обвёл каток взглядом и остановился на мне.
– Меня попросили покинуть место, – сказал он. – Вне зависимости от того, что будет с центром. Утром я ездил в департамент. Подписал заявление по собственному желанию.
– Вас переводят? – уточнила я, не до конца понимая.
– Нет, Настя. Не переводят. Я, чёрт подери, всю жизнь отдал своему делу, а меня, как щенка за шкирку… – в сердцах рубанул он рукой. – Твари. Да чёрт бы с ними. Жалко центр. Я за него готов был бороться. А так… кому он нужен? Дети кому нужны?
– Мне, – решительно заявила я, прямо посмотрев ему в глаза. – Мне нужны. И дети, и центр. И вы мне нужны, Степан Яковлевич. Я и за вас поборюсь, будьте уверены.
Сказав это, я открыла дверцу.
– Отпустите меня сегодня?
Он нахмурился. Понял ли что-нибудь? Вряд ли. А вот я всё поняла. Всё, провались пропадом этот сукин сын!
***
Охранник в городской мэрии остановил меня ещё на подходе к рамкам. До сегодняшнего дня бывать мне здесь не приходилось. Но Воронцов не оставил выбора.
– Вы записаны на приём?
– Да, – ответила я, не колеблясь.
– Ваш паспорт.
Достав, я хлопнула им по стойке. Охранник хотел взять его, но я придержала ладонью.
– Вряд ли я есть в ваших списках.
– Если вы записаны на приём…
– У меня пожизненная запись на приём, – перебила я его раздражённо.
Он непонимающе уставился на меня. Меня это взбесило. Виноват он, как и личный охранник моего мужа был только в том, что выбрал в качестве работодателя ещё ту сволочь. Но я была не в настроении держать ярость внутри.
– Воронцов у себя?
Он замялся. Видимо, отвечать на такие вопросы ему было не положено.
– У себя или нет, я спрашиваю?! – спросила я ещё резче.
– Успокойтесь, – я заметила, как он нажал кнопку на телефоне внутренней связи.
Решил подмогу вызвать? Отлично! Прищурившись, я бросила ему паспорт. Тот пролетел и шмякнулся ему об грудь. Послышались шаги, возле первого нарисовался ещё один охранник.
– Вам лучше покинуть здание, девушка, – обратился он ко мне.
– Здание я не покину, – я повернулась к нему. – Что мне лучше, решать не вам. А вот что лучше сделать вам, я скажу: вам лучше сообщить Воронцову, что пришла Настя. И что Настя очень хочет его видеть.
Первый охранник хмыкнул. Весело ему?! Мне вот было совсем не весело. Мужчина, пять лет назад выставивший меня из своей квартиры, а заодно и из жизни, решил вдруг, что может разрушить мою. Весело?!
– Тут таких Насть…
– Таких Насть тут может быть сколько угодно. Но жена у вашего хозяина одна.
Глупая ухмылка так и застыла на губах охранника. Кашлянув, он покосился на второго. Тот молчал.
– Вы всё правильно поняли. Я – жена Евгения Воронцова. Поэтому лучше вам сообщить ему, что я тут. И побыстрее.
***
В извинениях передо мной, само собой, рассыпаться никто не спешил, как и принимать на веру услышанное. Отведя меня в сторону, охранник сказал, чтобы я подождала. Сам же взялся за рацию. Ждать пришлось недолго – через несколько минут возле поста появился высокий молодой человек. Впечатление создавалось, что отглажен у него не только пиджак, но и лицо.
– Пройдёмте со мной, Анастасия Сергеевна, – перекинувшись несколькими словами с помрачневшими блюстителями спокойствия моего мужа и его окружения, обратился он ко мне.
Я поднялась с кресла. Усмехаться больше никто и не думал.
Кабинет мэра находился на третьем этаже. Пройдя по широкому, застеленному шикарным ковром холлу, мы оказались в приёмной. Молоденькая, похожая на пухлую куколку, секретарша со стрижкой каре уже ждала нас.
– Пройдёмте, – встретив, она повела меня дальше, к деревянной двери, которая вполне могла бы занимать достойное место в замке средневекового лорда. Красиво и неприлично дорого.
Как ни старалась она скрыть интерес, было ясно, что моё неожиданное появление привело всех в замешательство. Я тоже не удержалась, присмотрелась к ней. Хорошенькая. Учитывая, что всё, окружавшее моего мужа, должно было доставлять ему удовольствие, это было не удивительно. Вопрос был лишь в том, какого именно рода удовольствие она ему доставляла.
Развить мысль я, к счастью, не успела. Секретарша распахнула дверь и вошла со мной в кабинет.
Женя стоял, опираясь о массивный стол. Взгляд его был прикован ко мне: тяжёлый, холодный.
– Свободна, Мара, – не посмотрев на помощницу, бросил он.
Я почувствовала, как колыхнулся воздух у меня за спиной. В кабинете повисла тишина.
– Я тебя внимательно слушаю, – наконец сказал Женя.
– Нет, Воронцов, – решительно подошла ближе, – это я тебя слушаю. Какого чёрта ты лезешь туда, куда лезть права у тебя нет?! Кто ты такой, чтобы расставлять людей, как фигурки на шахматной доске?! Ты…
Вместо ответа он показал табличку с собственным именем, рядом с которой лежала его ладонь. Вот же мерзавец!
– И что дальше?! Считаешь, если ты сидишь в этом кресле, можешь швырять людей, как тебе заблагорассудится?! И не надо говорить, что ты не имеешь никакого отношения к тому, что Петрова заставили написать заявление! Не поверю!
– Я и не собирался этого говорить, – со скучающим видом ответил он. – Я тебя предупреждал, Настя. Ты не послушала.
Я стиснула зубы. Руки сжались в кулаки сами собой. Я ничего не могла сделать, и Женя это знал. Во взгляде его сквозила уверенность в собственной неуязвимости.
– И что ты хочешь? Чтобы я была послушной женой? Заглядывала тебе в глаза и виляла хвостиком?
– Неплохо, – он слегка склонил голову, словно прикидывал, как это будет выглядеть. – Но для начала научись делать то, что я тебе говорю. Это избавит нас с тобой от множества проблем.
– Ты себя слышишь?! – окончательно вспылив, я преодолела оставшееся между нами расстояние. – Ты приказал лишить человека дела, которому он посвятил всю жизнь, только потому, что я
