Плевать. Кто-то слонялся вокруг его «игровой» для быстрого перепиха, и это означало, что пора сворачиваться. Даже если самому обломилось кончить.
У него было множество врагов благодаря его обширным связям.
А еще были некоторые… сложности… которые он создал себе сам.
— О, чтоб меня, Боже-е-е.
Судя по судорожному выдоху и пульсациям, крепко сжимающим толстый член Треза, ассистентка стоматолога-юриста-ветеринара отлично проводила время. Однако мысленно он уже был не в этой машине, покинув ее, преследуя…
Женщину. Кто бы там ни был, это определенно была женщина…
Трез нахмурился, поняв кто это.
Черт.
Что ж, по крайней мере, не лессер. Не симпат. Не наркоторговец, с которым пришлось бы разобраться. Не конкурирующий сутенер с претензиями. Не отшельник-вампир. АйЭм, его брат…
Но нет. Это была всего лишь безобидная женщина. И какая досада, что к его кусочку блаженства уже не вернуться. Настроение было испорчено.
Ассистентка дантиста-юриста-ветеринара-парикмахера тяжело пыхтела, будто силясь помочь грузчикам удержать пианино.
— Это было… восхитительно… это… было…
Трез вышел из нее, заправив член обратно в ширинку. У него были все шансы на то, что последующие полчаса его яйца будет нещадно крутить, но он справиться с этим.
— Ты поразителен. Ты потрясающе поразителен.
Трез позволил обрушиться на него плотине нелепых слов.
— Ты тоже, малышка.
Он поцеловал ее, сделав вид, будто проявляет заботу — в каком-то смысле оно так и было. Значимость используемых им человеческих женщин, состояла в том, что они были живыми существами, достойными уважения и доброты просто за то, что у них бились сердца. И за те краткие мгновения, когда позволяли ему использовать их тела, а иногда и вены, он ценил эти дары, которые всегда давались добровольно, а порой и более одного раза.
И возвращаясь к проблемке — той, что стояла вот там.
Застегивая молнию, Трез осторожно маневрировал своим огромным телом, чтобы не раздавить свою десятиминутную партнершу и не получить при этом незапланированную трепанацию черепа о крышу автомобиля.
В планы милашки, двигаться, похоже, не входило. Она просто валялась там, как подушка на диване, ее ноги по-прежнему были широко раздвинуты, открывая взгляду все еще жаждущее совокупления лоно, а ее груди торчали, бросая вызов всем законам гравитации, словно две дыньки, приклеенные к ее грудной клетке.
«Должно быть, силикон», подумал он
— Давай-ка, поможем тебе одеться, — предложил он, стягивая половинки бюстье и зашнуровывая их вместе.
— Ты был просто бесподобен…
Она была как желе — ну, кроме ее каменно-твердых искусственных сисек — податливая, покорная и вообще никакая, когда он передвигал и усаживал ее, оглаживая по выступающим частям тела.
— Это было нечто, малышка, — пробормотал он, именно это и имея в виду.
— Я увижу тебя снова?
— Быть может. — Он улыбнулся, не размыкая губ, чтобы скрыть клыки. — Я свяжусь с тобой.
В ответ она мурлыкнула, совсем как кошка, а затем принялась диктовать свой номер телефона, который он даже не потрудился запомнить.
Горькая правда в том, что таких женщин было пруд пруди. В этом многомиллионном городе легко найдется пару сотен тысяч двадцатилеток с крепкими попками, готовых раздвинуть ножки, в активном поиске хорошо провести время. На самом деле все то количество было всего лишь вариациями одной и той же, поэтому Трез так часто их и менял.
Они были настолько похожи, что только постоянный поиск чего-то нового поддерживал его интерес, не давая с концами пропасть.
Спустя полторы минуты, Трез выскочил из машины, не озаботившись стиранием ее воспоминаний. Как у Тени, у него в запасе было припасено множество трюков по контролю сознания, но он уже давно перестал париться по этому поводу. Это того не стоило, к тому же изредка он был не прочь и повторить марафон.
Трез кинул быстрый взгляд на часы.
Проклятье, он уже опаздывал к АйЭму, но, сначала надо разобраться с проблемой у задней двери, а потом еще закрыть заведение.
Когда он подошел к женщине и остановился напротив нее, она вздернула подбородок и уперла руку в бедро. У данной версии «готова-и-жду-с-нетерпением» были белокурые волосы и облегающие шортики вместо юбки, поэтому женщина выглядела смехотворно на холоде, стоя на пронизывающем ветру в розовой пушистой парке «Патагония»и обнаженными до задницы ногами.
Как снежный ком на паре зубочисток.
— Занят? — требовательно спросила женщина. Она явно собиралась сохранять хладнокровность, но судя по тому, как отстукивали ее шпильки по асфальту, она разгорячилась и нервничала — и это не шло ей на пользу.
— Привет, малышка. — Он всех их так называл. — Как проходит ночь, неплохо?
— Нет.
— Что ж, это плохо. Слушай, будешь поблизости — как-нибудь пересечемся…
Женщина совершила огромную ошибку, схватив его за руку в тот момент, когда он проходил мимо. Ее ногти впились в его шелковую рубашку и кожу.
Трез резко повернулся, сверкнув глазами. По крайней мере, ему удалось остановить себя до того, как оскалить клыки.
— Ну и какого черта ты тут творишь? — напирая на него, потребовала она ответа.
— Трез! — окликнул кто-то его.
Внезапно в его сознание проник голос его главы безопасности. И к лучшему. Тени по природе мирные, при условии, если их не выводить на агрессию.
К ним спешила Хекс, будто сомневалась, что он сможет удержаться от убийства. Он вырвал свою руку из захвата, почувствовав, как пять отметин от ногтей вспыхнули болью. Едва сдержав свою ярость, Трез посмотрел в лицо женщине:
— Иди домой.
— Ничего не хочешь мне объяснить…
Он покачал головой:
— Я не твой бойфренд, малышка.
— Чертовски верно, уж он-то знает, как обращаться с женщиной!
— Так иди к нему домой, — мрачно сказал, Трез.
— А ты только и делаешь, что трахаешь новую девку семь дней в неделю?
— Ага. А иногда дважды по воскресеньям. — Черт, ему сразу следовало прочистить ей мозги. Когда он был с ней? Две ночи назад? Три? теперь уже. — Иди домой к своему мужчине.
— Меня от тебя тошнит! Ты грязный ублюдок…
Хекс вклинилась между ними и тихим голосом начала что-то втолковывать этой истеричке. Трез был более чем счастлив иметь такую поддержку, когда увидел, что та цыпочка из «нисана» выбрала именно этот момент, чтобы выехать со стоянки.
Опустив окно, она улыбнулась так, словно была совсем другой женщиной.
— До скорого, милый.
Что послужило сигналом для взрыва истерики: малышка в розовой куртке со своим бойфрендом и оскорбленными чувствами разразилась таким приступов рева, которому обзавидовалась бы любая могила на кладбище.
