Чижиков вздохнул, раскрыл чемодан и стал выкладывать скудные запасы одежды в шкаф. Дюша заботливо предупредил его, что брать с собой нужно лишь самое необходимое, потому что остальное можно и нужно покупать на месте, в Пекине: и гораздо дешевле выйдет, и тащить лишний груз через тысячи километров не придется.
Котя вдруг подумал: быть может, наилучшим решением будет переехать в гостиницу? Чтобы не подвергать Громова даже потенциальному риску?
Покончив с чемоданом, Котя присел на кровать и открыл сумку. Достал завернутую в тряпку древнекитайскую «Илиаду», поискал глазами, куда бы ее припрятать, и не нашел ничего лучшего, как сунуть сверток под матрац. Настала очередь ноутбука. Компьютер занял место на небольшом столике у окна, где из стены сиротливо торчал сетевой кабель. В руку сама собой ткнулась странная флэшка, неожиданно обретенная в самолете. Некоторое время Чижиков тупо смотрел на нее, а потом аккуратно положил на крышку ноутбука. Потом. Не важно.
«А что сейчас важно?
Решить, как быть с Громовым. Просто так уйти от него в гостиницу не получится. Придется объясниться. Надо хорошенько подумать, что сказать.
Еще?
Дед. Найти деда — вот что важно. Дед не умер, и это ставит Котину жизнь с ног на голову.
Что еще?
Ника и ее компания забросили меня к Цинь Ши-хуану, чтобы мы спасли мир. Для этого мы были должны совершить странный квест в столицу, побывать в императорской сокровищнице и стырить оттуда то, о чем сама Ника не имела никакого понятия…
Зеркало!
Ну конечно, Зеркало.
Предмет неизвестного происхождения, к которому так и льнет Дракон! Между прочим, именно на зеркале сейчас лежит Шпунтик. И оно на кота как-то воздействует — отсюда и столь кардинальные изменения в его поведении и отношении к переноске!»
Эту теорию стоило проверить, и Котя бросился в гостиную.
Шпунтик по-прежнему блаженствовал в клетке. Дюша орудовал на кухне.
Чижиков медленно приблизился к коту, закрыл дверцу клетки и вытащил поддон. Шпунтик не обратил на это ни малейшего внимания. Тогда Чижиков извлек Зеркало, задвинул пустой поддон на место, а Зеркало унес в комнату и убрал в сумку. Потом вернулся, вновь открыл дверцу и уселся на стул неподалеку, внимательно за Шпунтиком наблюдая.
Сначала ничего не происходило.
Потом Шпунтик дернул ухом и широко раскрыл глаза. Осмотрелся. Смешно вытянул шею и обнюхал выход. Обнаружил, что дверца открыта, и легонько хлестнул хвостом. Некоторое время недоверчиво лежал — топорщил усы, принюхивался. Нашарил взглядом хозяина и уставился на него в упор. Чижиков улыбнулся.
— Ну ладно, — раздался голос Громова, и сам он, большой, шумный, уютный и надежный, появился в гостиной. В правой руке Дюша держал красную миску, казавшуюся игрушечной в его лапище. — Который тут кот хочет попробовать вкусной китайской рыбы мойвы? — Громов потряс миской. — Значит, так. Жральня у него будет тут…
Дюша подошел к куче барахла в углу, порылся в ней свободной рукой, вытащил небольшой квадратный резиновый коврик, постелил слева от входной двери и поставил на него красную миску.
— Эй, зверь! — повернулся Громов к коту. — Слушай сюда. Для таких, как ты, у меня есть несколько простых правил. Есть аккуратно, не разбрасывать жратву по квартире, не закапывать куда ни попадя куски рыбы на черный день, какать и писать только в туалете, хозяин покажет где, с балкона не падать, мебель когтями не драть, соседскую болонку ни-ни, даже не думать! Это и это, — указал Дюша на двери в спальни, — не твои комнаты. Понял, котейко?
Шпунтик внимательно Громова выслушал. Потом привстал, осторожно высунул из клетки голову и снова посмотрел на Чижикова.
— Давай, двигай, — кивнул ему Котя и показал на рыбу. — Дерзай. Выдумывай. Пробуй.
Шпунтик перевел взгляд на миску с рыбой, сделал из клетки шаг и…
Чижиков не понял, что произошло: мелькнула серая молния — и через одно биение сердца кот уже сидел рядом с миской. Только потревоженная дверца клетки клацнула о решетку.
— Это… — Вытаращился Громов на Шпунтика, как ни в чем не бывало поедавшего рыбу. Повернулся к Коте: — Брат, что это было? А? Что с вами вообще такое — с самого аэропорта?!
— Дюша, — деревянным голосом сказал Чижиков, — я должен тебе кое-что рассказать. Я хотел бы обойтись без этого, но, вижу, уже не получится. Но сначала ты должен крепко подумать: оно тебе надо ли? То, что я расскажу, наверняка покажется странным, невероятным, идиотским и просто пугающим. Если я все это без остатка расскажу, то не исключено, что твоя жизнь изменится к худшему и тебе тоже будут угрожать. Разные люди. С разными, порою умопомрачительными возможностями. Так что прошу тебя: как следует подумай, хочешь ли ты по доброй воле вляпаться в эту историю. И если ты не захочешь, я не обижусь. Мне так даже легче будет. Я перееду в гостиницу, и мы останемся друзьями. А пока я пошел в душ…
* * *
Никогда еще Шпунтик не был столь быстрым, стремительным и ловким. Конечно, и раньше кот не мог пожаловаться на скорость реакции или там дряблость мышц, ибо находился на пике лучшей кошачьей формы — все в восемнадцатом дворе и в окрестностях про то знали, да хоть рыжего Тишку взять: сколько раз эта тупая настырная морда убеждалась в неистовой правоте Шпунтика! Другое дело, что втолковать Тише простые вещи было довольно затруднительно ввиду его непроходимой глупости, но после встречи со Шпунтиком Тишка каждый раз удирал посрамленный и слегка просветленный. Он даже усвоил и накрепко уразумел нехитрую истину: лишний раз на глаза Шпунтику лучше не попадаться. Жаль только, умные мысли не задерживались в Тишкиной голове надолго. Проходил очередной дождь, смывал памятные метки, которыми Шпунтик помечал границы своих владений, и Тишка снова погружался в дурацкое ослепление, будто именно он кот-доминант восемнадцатого дома. Эх, попадись Тишка Шпунтику сейчас, он даже мявкнуть бы не успел, как оказался бы побит, унижен и полностью растоптан. Потому что Шпунтик теперь не бегал и прыгал — он летал!
Нет, не как птицы. Было бы, конечно, неплохо летать, как птицы, и наконец разобраться с особо наглыми голубями, не говоря уже о всяких там шмелях, что жужжат под потолком и полагают себя в полной безопасности, потому что кот так высоко подпрыгнуть не может.
Теперь еще как может!
Устремившись к еде, Шпунтик и сам не заметил, как оказался у миски с рыбой. Но совершенно не растерялся, ибо был готов. Тепло хотя и ушло куда-то, но в то же время осталось. Какая-то его часть по-прежнему пронизывала Шпунтика, наполняя его тело силой и уверенностью. Тепло было неподалеку, Шпунтик его чувствовал, и оно подарило коту частицу себя.
Кот слышал, как хозяин вышел из комнаты. Хлопнула дверь. В комнате остался этот, второй, — огромный как шкаф, бородатый, жаркий, но невредный. Из всех знакомых хозяина Шпунтик привечал огромного больше прочих: во-первых, огромный появлялся в их с хозяином квартире крайне редко; во-вторых, он никогда не делал самонадеянных попыток хватать кота руками; в-третьих, он относился к Шпунтику с очевидным уважением, которое кот был склонен приписывать его большей, нежели у хозяина, сообразительности, открывшей огромному глаза на несомненные Шпунтиковы достоинства. И наконец, гость отдавал себе отчет в том, кто на самом деле главный в доме, и всякий раз спрашивал кота, хорошо ли тот следил за хозяином и не допустил ли какого недосмотра. Ну и по мелочам — например, в последний раз огромный подарил Шпунтику плюшевую мышь, которую кот с наслаждением разодрал на части, а та и не протестовала вовсе. Так что с ним все было в порядке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
