Лола стояла перед домом и мучительно соображала, где может таиться нужная ей квартира. Вдруг рядом с ней появился мальчуган лет семи в красной стеганой куртке с надписью «Штат Аризона». Засунув указательный палец в нос, юный абориген проговорил густым басом:
– Десять рублей.
– Что – десять рублей? – не поняла Лола.
– Тебе какая квартира нужна?
– Семнадцатая.
– Дашь десять рублей – покажу, – лаконично сообщил мальчишка, – сама ни за что не найдешь.
– Далеко пойдешь! – восхитилась Лола и полезла за кошельком.
– Я с некоторых и пятьдесят беру, – сообщил проводник, пряча купюру, – особенно если торговаться начинают, а ты мне понравилась, красивая, как в журнале, поэтому тебе персональная скидка!
Польщенная Лола вслед за продвинутым представителем юного поколения вошла в тот подъезд, в котором перед тем уже побывала. Мальчишка стремглав взбежал на третий этаж, свернул в полутемный боковой коридор, и Лола с изумлением увидела еще одну лестницу, на которую нельзя было попасть прямо с улицы. Теперь они спустились на второй этаж, проводник вытащил палец из носа и ткнул им в номер на двери:
– Вот она, семнадцатая!
– Да, без тебя я бы ее в жизни не нашла! – призналась Лола. Но мальчишки уже и след простыл.
Как и следовало ожидать, квартира номер семнадцать была коммунальной, и на двери красовалась целая коллекция разнокалиберных звонков и пояснительных табличек к ним.
«А. Я. Карагандопуло» – прочитала Лола на самой верхней табличке, привстав на цыпочки. Вслед за этой изысканной фамилией следовала простенькая надпись фиолетовой шариковой ручкой «Обмылковы». Ниже Обмылковых красовался изящный росчерк на прямоугольнике глянцевого розового картона: «Л. Ю. Ситечкина». Еще ниже тяжелой церковнославянской вязью было написано: «Ф. Крестовоздвиженская». Дальше был полуоторванный клочок бумаги, надпись на котором не поддавалась расшифровке, как египетские иероглифы до появления Шампольона, и только в самом низу нашлась скромная табличка с лаконичной надписью: «Н. Ратникова».
Лола нажала на кнопку соответствующего звонка и чуть не свалилась от неожиданности: за дверью раздался такой оглушительный трезвон, что его вполне можно было использовать в процессе реанимации, от такого звона проснулся бы и мертвый.
Едва звон затих, из-за двери послышались раздраженные голоса:
– Надька, зараза, сколько раз тебе говорили – поменяй звонок!
– Сволочи, совесть имейте – я же с ночной смены!
– Кого там черти принесли – щас поубиваю!
Вслед за последним многообещающим заявлением загремели запоры, дверь широко распахнулась, и на пороге появился лысый мужик неопределенного возраста в длинных, до колен, сатиновых цветастых трусах и грязной майке, из которой выглядывала волосатая грудь.
– Полундра! – заорал мужик, распространяя запах застарелого перегара. – Немедленно сообщай свое фамилие!
– Это еще зачем? – осторожно осведомилась Лола, отодвигаясь на безопасное расстояние.
– Затем, чтобы в морге неопознанной не валяться! – гаркнул незнакомец. – У меня с утра в мозгах натуральный аквапарк, а ты тут названиваешь! Так что теперь у меня на тебя душа горит и такая классовая ненависть, что если я тебе не оторву башку, то непременно от этой ненависти лопну!
– Знаешь, дядя, я к Надьке пришла, а до твоих ушибленных чувств мне нет никакого дела! – сообщила Лола, вполне осознав ситуацию.
До судьбоносной встречи с Маркизом она зарабатывала на жизнь мелким мошенничеством и нагляделась за это время на таких персонажей, по сравнению с которыми этот тип в сатиновых трусах был ангелом во плоти и кандидатом в духовную семинарию. Для большей доходчивости она прибавила небольшую порцию мата. Дядька уважительно хрюкнул, но все же попытался заехать в Лолину физиономию волосатым кулаком. Девушка посторонилась, кулак пролетел мимо цели, и его обладатель потерял свое и без того неустойчивое равновесие. Лола пнула его R зад, и страдалец с грохотом покатился по ступеням.
В квартире, по-видимому, наблюдали за развитием событий, потому что из прихожей тут же послышались комментарии:
– Давно пора Кузьмичу рыло начистить!
– Хоть бы он, пьянь хроническая, в Обводный канал свалился!
– Да имейте же совесть, сволочи, – мне сегодня опять в ночную смену идти!
Лола оглянулась на поверженного противника, убедилась, что он подает признаки жизни и вошла в квартиру.
Прихожая, тускло освещенная двадцативаттной лампочкой, была заставлена каким-то старьем, которому давно пора было отправляться на свалку. Стулья на трех ногах, тумбочки без дверок, ломаные книжные полки занимали все свободное пространство. Между этими завалами виднелись жители квартиры, с интересом следившие за незваной гостьей.
– Ты Кузьмича, часом, насмерть-то не зашибла? – поинтересовалась крошечная сгорбленная старушка в белом ситцевом платочке, по всей видимости, Ф. Крестовоздвиженская.
– А хоть бы и насмерть, – отозвалась сильно потертая жизнью женщина, которой удивительно подошла бы фамилия Обмылкова.
Из-за полузакрытой двери донесся страдальческий бас:
– Ну имейте же совесть – я вторую неделю в ночную смену работаю!
– В ночную! – передразнила потертая женщина. – Известное дело, в ночную, если ты по ночам машины обчищаешь! Где колеса снимешь, где зеркала, а где и магнитолу оставят, на твое счастье!
– Надька! – окликнула Лола. – Ты дома?
– Вон ее комната, там твоя Надька, – старушка указала на дверь в глубине коридора, – она теперь вовсе почти не выходит!
Лола под взглядами местных жителей пересекла прихожую и вошла в комнату Нади Ратниковой.
Здесь царил едва ли не такой же ужасающий беспорядок, как в прихожей. Поношенные кофточки и юбки висели вперемешку на стульях, тут же валялось несвежее белье. Хозяйка комнаты лежала на разобранном диване, лицом к стене да еще с головой укрывшись одеялом. Услышав Долины шаги, она пошевелилась и проговорила:
– Чего надо?
– Надька, ты чего – болеешь? Это я, Ольга! Еле тебя нашла!
– А чего искала-то? – Надя не сделала даже попытки повернуться к подруге. – Чего тебе от меня надо?
– Ну, вообще, повидаться хотела… потом, ты мне про косметику какую-то говорила, так я хотела…
– Косметику? – взвизгнула Надька и наконец повернулась к Лоле лицом. – Ты думаешь, чего я тут прячусь, как медведь в берлоге? Вот посмотри, что со мной от этой косметики приключилось!
В комнате было довольно темно, но даже при этом скудном освещении Лола разглядела, что лицо ее старой знакомой было покрыто пылающими прыщами, волдырями, какой-то белесой коростой.
– Боже мой! – не удержалась Лола от восклицания. – Что с тобой случилось? При нашей последней встрече ты так отлично выглядела – просто цвела, как майская роза!
Майская роза! – передразнила ее Надежда. – Скажи лучше – натуральный завядший чертополох! Это все от этой чертовой косметики! И угораздило же меня с этой дрянью занзибарской связаться! Правда, первое время действительно помогло – цвет лица улучшился, посвежела как-то… ну, ты меня как раз тогда встретила… а потом такое началось! Сходила к врачу, говорит – это у вас началась реакция организма, естественные процессы отторжения чужеродного белка… и, главное, ничего нельзя поделать! Только ждать, может, со временем организм сам справится, возьмет свое… Это ты еще не самое лучшее видишь, я ведь еще и антицеллюлитный крем попробовала… так что скажи спасибо, Олечка, что ты не успела эту косметику купить и на себе попробовать!
– Да уж! – от такой мысли Лолу передернуло.
– А ведь я у них распространителем поработала, – призналась Надя, – предлагала женщинам их продукцию, чтобы себе подешевле косметику получить… Боюсь даже думать, что с теми женщинами творится, которым я эти кремы продавала! Главное дело – я пошла в эту занзибарскую фирму, попробовала права качать, так они мне бумагу ткнули, где я сдуру расписалась, что несу ответственность за все нежелательные последствия…
– Что ж ты так? – удивилась Лола.
– Да разве ж я думала? А ты что, всегда читаешь каждую бумажку, прежде чем подписать?
Лола не ответила, и Надя, совершенно правильно истолковав ее молчание, проговорила:
– То-то! В общем, я стала скандалить, руками размахалась, из посуды кое-что побила, в волосы одной там вцепилась, чтобы хоть какое-то удовольствие за свои муки и за деньги потраченные получить, тогда они охрану вызвали и с лестницы меня спустили.
Она немного помолчала и закончила:
– Тогда я еще в полную-то красоту не вошла, поэтому и на улицу выходила, а сейчас уж и нос высунуть боюсь. Так что зря ты меня, подруга, искала – сама видишь, какая я для той косметики живая реклама получаюсь!
– Да я, вообще-то, не затем тебя искала, – проговорила Лола после небольшой паузы, – косметика – это бог с ней, у меня к тебе другой вопрос…
