Он с трудом оторвал взгляд. Его плечи ссутулились, и я поняла, что не одна борюсь.
И это знание пробудило крошечный лучик надежды.
Надежды, что судорожно сплетала нити разорванной струны, сближая два конца нашей разорванной любви.
Гил тихо застонал, отворачиваясь от меня.
Я ахнула, когда тысячи спящих бабочек расправили свои бумажные крылья и полетели.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Гил
— Прошлое —
— Мисс Мосс, куда это вы собрались?
Я поднял глаза от стирания неправильного ответа в моей работе по математике. Олин вздрогнула, заправляя темно-русые волосы за ухо. Остальные пряди длинной до плеч были растрепаны от бега по полю во время обеда.
Я видел, как она противостояла Джози Причард — хулиганке эпических масштабов — сегодня.
Джози загнала в угол ученицу помладше, приказала ей сделать домашнее задание по химии, а потом отняла у бедной девочки деньги на обед. Я оставался в тени, пока Олин уже бежала по траве, храбро вставая между хулиганкой и жертвой, и требовала вернуть деньги.
Больше никто не вмешался.
Никто другой не был настолько добр, чтобы вступаться за слабых.
Не имело значения, что Олин не победила.
Джози только хмыкнула, ткнула Олин кулаком в плечо и с ухмылкой ушла. Олин терла больное место, повернувшись к девочке, а затем, словно она была каким-то школьным ангелом, схватила ее за руку и потащила в круг друзей, где поделилась обедом.
Она должна перестать быть такой милой.
Пришлось перестать быть таким смелым, потому что каждый раз, когда она делала что-то самоотверженное, мои стены немного трескались.
Я никому не доверял. Буквально никому.
Но Олин… она сияла искренностью. Она заставила меня задуматься, каково это — доверять ей. Иметь такую роскошь, как ее дружба, зная, что она прикроет меня, просто потому что она такая. Олин не была фальшивой. Она не защищала других ради признания или награды.
Она помогала другим, потому что была хорошей.
А быть хорошим человеком в наши дни — это одно из самых редких вещей в мире.
Ради бога, даже дикие животные не были в безопасности от ее кротости.
Воробьи получали крошки от ее бутербродов; белки зарабатывали орехи, которые она специально для них приносила в школу. Даже поцарапанную, покрытую шрамами, злую кошку любила, когда она возвращалась домой в конце дня.
Возвращение домой было единственным моментом, когда ее счастье угасло. Ее грациозность в танце исчезал. Ее позитив — испарялся.
Еще одна причина, почему Олин заинтриговала меня.
Она отдавала все, что у нее было, тем, кто ее окружал, но когда приходило время возвращаться к любимым, волочила ноги и вела себя так, как будто дом не был комфортным местом.
Я слишком хорошо это понимал.
— Я задала вам вопрос, мисс Мосс. Куда это вы собрались?
Олин сгорбилась, испуганная взглядом мисс Таллап.
Я не мог винить ее. У мисс Таллап была отвратительная черта характера, которая смертельно пугала.
— В уборную? — Ее голос дрожал от чувства вины.
Две девушки, с которыми она зависала, хихикали рядом. Олин даже не взглянула на них.
Она была полной противоположностью мне.
Я был мальчиком, которого все оставляли в покое.
Она была той девушкой, с которой все хотели быть. Девушки стекались к ней. Парни сияли, когда она проходила мимо. Но у меня было подозрение, что Олин была одинока под этой популярностью.
Я не знал, откуда эта информация, но ее стремление защищать других должно было откуда-то исходить, и обычно это происходило от желания, чтобы кто-то сделал то же самое для них.
Я понимал это.
Я тоже хотел, чтобы кто-нибудь обо мне заботился. Меня тошнило от борьбы на протяжении всей жизни, от ударов, пинков и бессонных ночей. Но я был слишком осторожен, чтобы прийти на помощь, как она. Слишком замкнутый, чтобы отдавать ту скудную энергию, которая у меня была, другим.
Мисс Таллап прищурила холодные, серые глаза.
— Вы ходили в туалет десять минут назад.
— Крошечный мочевой пузырь. — Олин опустила глаза, и румянец залил ее красивые скулы.
— Я вам не верю. — Мисс Таллап протопала к своему столу и бросила блокнот. — Но я должна отпустить вас, школьная политика и все такое. — Она резко вскинула голову. — Но вы возьмете с собой другого ученика.
Олин сморщила нос.
— Но, я…
— Никаких «но». — Мисс Таллап обвела взглядом собравшихся студентов. — Мистер Кларк. Вы будете сопровождать мисс Мосс и следить, чтобы она не заблудилась по пути.
— Я? — закашлялся я.
Какого черта?
Мне было нормально, подкармливать свою влюбленность издалека.
Я счастлив наблюдать за ее добрыми делами и бескорыстными поступками, не зная, как сильно скучаю по ней, когда ее не было рядом. Как много думал о ней, когда был дома с орущими шлюхами и ругающимся отцом.
Ей не нужно было быть запятнанной мной.
Не тогда, когда она была буквально единственной хорошей вещью в моем мире.
Настоящая зависимость.
Мало того, что ее доброта вызвала во мне жажду быть на другом конце ее щедрости, но она еще была просто чертовски красива.
Внутри и снаружи.
Однако это не означало, что я хотел, чтобы она…
Олин оглянулась через плечо, впервые заметив меня. Ее нос разгладился от смущенной морщинки, оглядывая меня с ног до головы. Она окинула взглядом грязную футболку, которую я давно не стирал, и джинсы, которые надо было утилизировать, а не проклинать, чтобы они продолжали прикрывать мои заросшие ноги.
Она слегка улыбнулась, ее сердце было чистым и совершенным.
Девушка не поморщилась и не пристыдила меня. Не вела себя так, будто мое сопровождение было бы смертным приговором, как многие девочки в нашем классе.
Я оторвал от нее взгляд, не в силах удержать открытый, принимающий взгляд.
Олин втянула в себя немного воздуха, прежде чем снова повернуться к нашей учительнице.
— Все в порядке, мисс Таллап. Думаю, мистер Кларк предпочел бы, чтобы я пошла с кем-нибудь другим. Я могу взять Пэтти…
— Вы возьмете мистера Кларка. — Мисс Таллап посмотрела на Пэтти — рыжеволосую нарушительницу спокойствия — и ухмыльнулась. — Я не доверяю вам, девочки, когда вы вместе.
Я вздрогнул, когда взгляд мисс Таллап нашел мой, заставив замереть на месте.
— Я могу доверять мистеру Кларку. Не так ли, Гилберт?
Мое вздрагивание я попытался скрыть небрежным ворчанием. Моя рука дрожала, когда я бросил ластик и встал.
Не будет никаких споров.
Мисс Таллап научила меня этому в прошлом году, когда задерживала в классе. И за год до этого, когда она решила, что я слишком глуп, чтобы продвигаться с другими студентами.
Два года
