Неспроста это, неспроста... Чего надумал фриц? Вдруг наступать? Вот незадача! Не дает уйти, гад, шпарит и шпарит.
Наконец устал Сашка перебегать туда-сюда и безвольно привалился к дереву будь что будет... Сжался комком и только вздрагивал при каждом разрыве. Будь что будет... Даже глаза закрыл. Не судьба, значит, уйти живым с передка.
Но стон где-то совсем рядом встрепенул Сашку. А потом услыхал он:
- Братцы... Есть кто поблизости? Братцы... Ранило меня... Санитаров бы...
Вот еще негораздь какая! Матюгнулся Сашка, но на голос пополз.
Раненый - большой и грузный, из "отцов", с седой щетиной на квадратном подбородке - жадно хватал ртом воздух. На груди растекалось рыжее пятно.
Одного взгляда достаточно - плохо дело. Знал Сашка, если не перевяжешь сразу, не заткнешь дырку марлей, то раненные в грудь долго не тянут, помирают тут же.
- Вот, сынок, отвоевался, видать... - с трудом выпершил раненый.
- Пакет где? - спросил Сашка и, не дожидаясь ответа, осмотрелся. Шагах в трех валялась сумка от противогаза. - Там?
- Там.
Кое-как расстегнул Сашка ватник, задрал гимнастерку, рубаху. Из черной щели в груди толчками била кровь. Сашка поморщился. Стало страшно - а если б его так? Быстро сунул марлевую салфетку в рану, но, пока прилаживал бинт, пропиталась она уже кровью.
- Не выдюжу... - раненый бессильно запрокинул голову, а изо рта пузырилась розовая пена.
- Ничего, потерпи. - Сашка тоже кривился от боли, пришлось и левой рукой действовать. - Что делать будем?
- Не уходи, сынок, долго не протяну.
- В санчасть тебя надо. Пойду я, санитаров пришлю. А ты лежи.
- Не найдут меня. Ты покричи, может, есть кто поблизости.
Не один раз видел Сашка смерть, и всегда дивило его, как безжалобно помирают люди. И не понимал он этой безропотности. А теперь вроде дошло просто, когда ранит тяжело, нету уж сил за жизнь бороться.
Понимал Сашка, что, пока дойдет он до санвзвода, пока придет оттуда помощь, будет уже поздно и единственное, что он может сделать для этого человека, - остаться с ним, пока не умрет тот. Но такое бездействие не по Сашке, да ему и самому в тыл нужно, нужно скорей уйти отсюда. Немец пока приутих, но может и по новой начать. Так что же делать?
- Я пойду все же, - поднялся Сашка. - На тропке заметку сделаю для санитаров, найдут тебя. А так что? Пособить-то тебе ничем не могу...
Раненый не ответил, глаза прикрыл, только дышал взахлеб с хрипом.
- Слышишь? Пойду я. Ты потерпи, я мигом. И санитаров пришлю. Ты верь мне... верь.
- Прощай, парень...
- Ты дождись только. Обязательно дождись. Понял?
- Иди...
Сашка тронул холодную мягкую руку, сжал несильно и пошел. На тропке прочертил штыком глубокую стрелу и нацарапал "раненый". Вроде все сделал, а на душе как-то нехорошо.
На подходе к Чернову увидел он мечущихся из стороны в сторону бойцов, растерянно и зло кричащих командиров, видать, новая часть прибыла. Вдруг им на смену? Хорошо бы. Тогда отвели бы их битую-перебитую на отдых, тогда не так совестно, что один он живым выскочил. И свиделись бы, может.
Но надо же, завтра первое мая, а вновь прибывшие все в белых новеньких, прямо со склада, полушубках и валенках! Им-то в самые морозы в шинельках пришлось промаяться. Да и для немца примета - новенькие. Вот и угостил их сразу. Это он любит - ошеломить необстрелянных, примять страхом. Их тоже так перед наступлением разметали по всему передку, пустили кровушки.
Возле дома, в котором санвзвод расположен, толпились раненые, все больше из прибывшей части (своего медпункта покамест еще не развернули), - очередь. Видя такое и поняв, что скоро его не перевяжут, протолкался Сашка вперед сообщить о своем раненом.
Запаренный военврач увидел Сашку и, зная его - не раз притаскивал он тяжелораненых, помогая санитарам, - бросил второпях:
- Обожди маленько, видишь, что тут...
- Я-то обойдусь, товарищ военврач, но в лесу раненый в грудь лежит, наш, с нашего батальона. Я там на тропке замету сделал. Надо бы санитаров поскорей, а то не доживет.
- Сейчас пошлю. Ну, что у тебя? Показывай.
- Ладно уж, может, до санроты и так дотопаю.
- Не валяй дурака! Быстрей!
Военврач оглядел Сашкины раны, перевязал и вкатил ему два укола.
- Недолго погуляешь, кость не задета. Уходи скорей, видишь, что здесь творится. Идиотство! Прибыли утром, да еще в полушубках. Из-за них весь сыр-бор.
- Небось нам на смену? - спросил Сашка с надеждой.
- Да нет, - пробурчал врач. - Куда-то в сторону направляются. Ну иди, врач улыбнулся и подтолкнул Сашку. - Сейчас тебе не больно будет и даже весело.
Сашка растолковал санитарам, где найти раненого, и хотел было уходить из Чернова, но посмотрел, как неспоро поплелись они, размахивая не в лад носилками, и чертыхнулся - знает он этих санвзводовских, на передок арканом не затащишь. Вернутся и скажут - не нашли, дескать, или что помер уже раненый. Кто их проверять будет? А потом, вдруг замету его затоптали или мина в это самое место ненароком угодила? Тогда и будут искать - не найдут. А ведь он слово дал. Умирающему - слово! Это понимать надо. И Сашка крикнул:
- Погодите, провожу вас! - и пошел им вдогон.
Те приостановились и удивленно глядели на Сашку.
- Рехнулся, что ли? - сказал один из них.
- А вдруг не найдете?
- Ошалел от морфину, - произнес другой. - Катись обратно, нечего судьбу пытать. Мало тебе немец влепил? Добавки захотел?
И впрямь был Сашка словно пьяный немного, и с руки боль снялась. А главное, не страшно ему обратно к передку идти, хоть и "рама" в небе зависла, а после нее, как пить дать, жди обстрела...
Когда подошли к тому месту, и верно, стрелка, нацарапанная штыком, была почти не видна, а надпись "раненый" и вовсе стерта - прошелся, видно, по тропке народ, затоптал.
Раненый лежал там же. Глаза закрытые, но дышал.
- Ну вот, привел тебе санитаров, дядя. Не обманул. Слышишь? - нагнулся над ним Сашка.
Тот глаза приоткрыл, но ничего не ответил, обессилел, видно, совсем.
И тут Сашка, довольный собой, что слово сдержал и что раненый подмоги дождался, не помер, не зря, значит, санитаров он проводил, задерживаться больше не стал и весело, почти рысцой затрусил в тыл.
Над Черновом все еще кружилась "рама", высматривала, зараза, и деревня как вымерла, попрятались все кто куда, и новенькие в полушубках тоже скрылись, и прошел Сашка ее, никого не встретив, ни с кем из знакомых не простившись.
От Чернова дорога шла в низинку, и опять грязища, но тут недолго и до большака, вон и виднеется черными трубами разорища. Деревеньку эту сожженную Сашке не забыть... Тут он со взятым им немцем и стоял, дожидая комбата, маясь и не зная, что капитан с ним сделает за
то, что не выполнил он его приказ немца застрелить... Отсюда и повел фрица к штабу бригады, после того как капитан приказание свое отменил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
