Мне ничего не стоило устроить так, что парочка искусственных интеллектов начала носиться как бешеная в системе Дейна как раз в тот момент, когда он был занят нашей загрузкой. Это его так отвлекло, что, когда я предложила сделать работу вместо него, он тут же согласился.
А когда я получила доступ в систему, мне осталось только поменять местами пару серийных номеров — это заняло считаные мгновения.
В итоге в мое тело, тело девочки с каштановыми волосами, была загружена Дженис, и это она выслушивала произносимые тосты, и обнимала моих родителей могши руками. И именно она находится сейчас на Земле, получив инкарнацию и полный комплекс прав человека, так что ей ничего не грозит со стороны Анны-Ли.
Жаль, но о себе я того же самого сказать не могу.
Анна-Ли, конечно же, не могла сделать так, чтобы меня убили, поскольку я ей не принадлежу. Но у нее была возможность подать в суд на моих родителей, которые, с ее точки зрения, позволили программному обеспечению, принадлежащему им, помешать ей отомстить программному обеспечению, принадлежавшему ей.
Анна-Ли, конечно же, вышла из себя в ту же секунду, как обо всем узнала, — а произошло это почти что сразу, ведь Дженис, выпив в честь праздника четвертый или пятый бокал, украшенный зонтиком, тут же послала ей по радиосвязи небольшое насмешливое сообщение.
Получила от Дженис послание и я: «Могла бы, по крайней мере, сделать мне рыжие волосы».
Ее волосы. Иногда я сама не понимаю, зачем в это ввязалась.
Вся эта история имела неожиданный побочный эффект: все мы стали знаменитыми. Оказалось, что возник беспрецедентный с правовой точки зрения случай, вызвавший большой интерес общественности, кроме того, в деле участвовали яркие личности. Средства массовой информации сделали звездами и Дженис, и меня, и Анну-Ли.
Анна-Ли ничего не выиграла от этой славы. У нее был слишком негибкий образ мышления, не позволявший ей выдержать то пристальное внимание и расспросы, с которыми приходится иметь дело любому известному деятелю. Столкнувшись с критическим отношением, она тут же потеряла над собой контроль. Одного из ведущих журналистов, который брал у нее интервью, она обозвала таким словом, которое я не стану повторять, поскольку вам, доктор Сэм, это не понравилось бы.
Какими бы ни были конкретные обстоятельства данного дела, при виде Анны-Ли, вопившей, что я лишила ее возможности реализовать ее неотъемлемое право — убить собственную дочь, мало кто решил встать на ее сторону. В конце концов представители Пяти Принципов поняли, что ее поведение бросает тень на их организацию, и Анну-Ли сменил официальный представитель движения, который старался не говорить лишнего.
Дженис тоже выступала с заявлениями, но не так часто, как ей хотелось бы, поскольку она находилась под домашним арестом за прибытие на Землю без визы и без внесения иммиграционной пошлины. Полицейские явились, пока она еще отсыпалась после всех выпитых ею коктейлей с зонтиками. Возможно, ей повезло, что ей особенно не позволили говорить, поскольку если бы она начала толкать свои напыщенные речи, то интерес к ней остыл бы так же быстро, как к Анне-Ли.
Было предписано депортировать Дженис обратно на Цереру, но перевозку настоящего человека, прошедшего инкарнацию, организовать намного сложнее, чем затереть лазером симуляцию, так что ей нужно было дождаться корабля, приспособленного для перевозки пассажиров, а он мог прибыть и через несколько месяцев.
Она сказала, что может взять управление кораблем на себя, поскольку у нее была соответствующая подготовка, но ее предложение не приняли.
Диссертацию Дженис прочитали многие из тех, кто в ином случае и не узнал бы о существовании этой работы. А в обсуждении приняли участие миллионы как читавших, так и нечитавших. Некоторые говорили, что Дженис права, а другие — что Дженис в основном права, но преувеличивает. Были и те, кто считал, что проблемы в действительности не существует и что она носит исключительно статистический характер.
Были и те, кто считал, что проблема связана исключительно с программным обеспечением и что система будет работать хорошо, если симуляции станут в большей степени похожи на реальность. Мне пришлось высказать несогласие, поскольку мне кажется, что симуляции и без того похожи на реальность, но лишь для некоторых людей.
Проблема состоит в том, что люди воспринимают реальность несколько по-разному даже в том случае, когда сами они являются компьютерными программами. Программист может, приложив большие усилия, создать искусственную реальность, точно отражающую его собственное восприятие реальности, но для другого человека такой точности уже не будет, и соответствие окажется лишь приблизительным. Получается то же самое, как если бы все стали примерять себе на руку перчатку одного и того же размера.
Наконец, работу прочитал кто-то из университета Аделаиды, и Дженис предложили должность профессора на факультете социологии. Она согласилась, и ее выпустили из-под домашнего ареста.
«Бедная Австралия», — подумалось мне.
Мне часто приходилось выходить на видеосвязь. Я использовала все ту же аватару маленькой девочки и часто хлопала своими большими глазами. Я по-прежнему носила синюю одежду, в знак траура по Фрицу.
Почему, спрашивали меня, я стала что-то делать, чтобы спасти Дженис?
— Потому что мы — отряд, и нам полагается помогать друг другу.
Что я думаю об Анне-Ли?
— Я не понимаю, почему она жалуется. Я же сделала так, что Дженис теперь — уже не ее проблема.
А не был ли твой поступок кражей?
— Освобождение раба кражей не является.
И так далее. За все эти годы я натренировалась вести такого рода разговоры с родителями, и мое умение не пропало даром. Сотни отрядов, в полном составе, подписали петиции о том, чтобы дело было прекращено. Многие взрослые сделали то же самое.
Надеюсь, что это поможет, но судье, рассматривающему дело, полагается прислушиваться только к закону, а не к общественному мнению.
И все забывают, что судить будут не меня, а моих родителей, за то, что они позволили своему программному обеспечению украсть программное обеспечение Анны-Ли. И конечно же, я, а таким образом, и они, несомненно, виновны, поэтому моих родителей почти наверняка оштрафуют, и им придется расплатиться и деньгами, и баллами за гражданскую деятельность.
Меня это огорчает, а родителей, похоже, нет.
Как бы то ни было, судье придется принять достаточно интересное решение, касающееся того, каким образом оценить программное обеспечение, которое его владелец откровенно намеревался уничтожить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
