Ее затопил ужас перед штормом. В этом океане нет ни радио, ни GPS. Никаких наземных диспетчеров, ни малейшей надежды на спасение. Она еще раз записала координаты корабля на текущий момент, хотя хранение данных вне компьютера бессмысленно, никакого «черного ящика» здесь не существует, и попыталась успокоиться, глядя на привычное мерцание экранов. Официально сухогруз назывался «Пиратка Дженни» (впрочем, экипажи не придавали значения именам), как дань брехтовским настроениям компании-учредителя и ее финансового партнера, Всепланетного Государства Земля. Были еще корабли «Элеонора Рузвельт», «Белая Дева», «Священная Викка», «Каер Сиди». Элен решила, что предпочитает оккультные имена. Никаких «черных ящиков», зато есть черная магия. Мы не ведаем, что творим. Мы выдумываем чудовищ, нам не подконтрольных.
Шаги у нее за спиной, дыхание ей в затылок, насмешливый вздох.
— Значит, ты выбралась, — шепчет Элен и медленно поворачивается в надежде уловить хотя бы тень Загробной Жены…
Никого. Она никогда не показывается…
Они свыклись с дополнительным пассажиром.
— Это я во всем виноват, — твердил Сигурт.
Но, по сути, винить ему себя было не в чем: психиатры считали «призраков» на кораблях симптомом достаточно распространенным и технически безвредным, суеверные же члены экипажей полагали, что они даже охраняют звездолет. Раф не мог снять тяжесть с души, но был способен отгонять страхи молитвами. Сигурт травил байки. Комиссар Надим крутил роман со старшим инженером. Флиртовавший с ней раньше младший навигатор ухлестывал за третьим помощником капитана.
Элен снова спускалась в трюм. И опять одна.
Усевшись перед черным отверстием входа, она погрузилась в полудрему; и в забытьи традиция Загробных Жен показалась ей вдруг не тиранией, а проявлением решимости и внутренней силы. Не продолжать, не отпускать прошлое. Осознать: все — и не шагу дальше. Принцесса предпочла держаться за горе утраты. Остаться с потерей, не дать горю разжижиться в стертые годовщины, поблекшие розовые лепестки памяти. Неужели хранить — это чисто женская черта? Или это черта всех терран? Как бы то ни было, это близко самой Элен. Всем и каждому — членам семьи, мужчинам, случайным знакомым — Элен твердила, что пошла в звездные навигаторы ради приключений. Ради самого экзотического из волшебных путешествий. Но ведь «путешествие» означает преодоление пути, думала она, а мы ни на йоту не продвигаемся. Когда закончатся считывания и перезаписи генетического кода (что значит «когда» там, где нет времени?), мы совершим переход в практически нулевой точке, в пространстве без протяженности.
Мы лишь застываем в парадоксальном мгновении…
Она импульсивно встала и, набрав с пульта управления на рукаве скафандра код, отключающий силовое поле гробницы, положила руки в перчатках на порог. Скафандр, спроектированный для активного пользования, был гибким. Толчок, прыжок — и вот она уже оперлась коленом о камень. Когда она встала на ноги, на нее волнами нахлынул рассеянный свет. Гробница подготовлена к приходу гостей. Элен с разочарованием поняла, что далеко не первая, кто входит сюда со времен Загробной Жены, вероятно, даже не первая из терранок! Короткий коридор вел в каменную комнату, где у внутренней стены стоял стол, похожий на алтарный. Над ним — фреска, где в ярких красках изображены двое: одного роста, одинакового телосложения, сидят друг против друга, касаясь коленями. Оба смутно напоминают Сигурта.
Они смотрели друг на друга: ромбовидные глаза, полные печали, застывшие в улыбке губы. У обоих на плечах — короткие плащи черного бархатистого меха. На одном словно бы черная полумаска. Как раз эта фигура протягивала к другой — будто в незавершенной ласке — тонкую руку. Под фреской на алтаре — череда плошек, выгнутое деревянное блюдо, горка ветхого тряпья.
Элен заглянула в плошки. Сухие листья, гранулы пыли…
Неужели ритуалы оплакивания неизменны во всей Вселенной? Элен вспомнились этрусские захоронения, культ предков у китайцев. В файлах она не нашла конкретных сведений, только осторожные гипотезы, но была почти уверена: фреска — истинный шедевр. В рассеянности она, наверное, задела перчаткой один из предметов, потому что над плошками возникла табличка-голограмма, объясняющая, что оригинальные плошки и блюда с их древним содержимым убрали и заменили репликами. Значит, и ветхое тряпье — реплика истлевших одежд, найденных…
Прошлое, как парк аттракционов, константа для всей Вселенной.
Уже не отвлекаясь на фрески, она обошла каменные коридоры первого этажа, разглядывая все с извращенным любопытством и надеждой ребенка, ищущего скелет, который до сих пор не сумели найти. Она обнаружила только пыль — да и то немного. Никаких лестниц на верхние этажи нет, как нет ничего, похожего на жилые помещения. Из-за искусственного освещения она начинала чувствовать себя туристкой и, найдя убежище в самом сумрачном внутреннем дворике, села, глядя на другой вход-слезу — на половине высоты стены. Она тихонько разговаривала с тенью давно умершей принцессы…
Бесконечный покой… Всепоглощающий душевный покой.
С внезапным ужасом она вслушалась: кажется, шаги!..
Вдруг вскочила, поспешно вернулась к входу и спрыгнула на пол.
Когда, конфузясь собственной паники, она закрывала за собой силовое поле, над головой у нее скользнула в темноте океанской впадины черная мантия. Охнув, Элен огляделась по сторонам. Тень зашла на второй круг. Сердце гулко стучало у нее в ушах. Да что же это, Господи? Что со мной?
— Кто?…
Никакого ответа, лишь шелест потревоженного воздуха.
— Эй! Кто здесь?
С мягким шорохом рядом с ней приземлился Сигурт, складывая за спиной черные кожистые крылья.
— Ага, — с заинтересованной улыбкой произнес он. — Так это вы, Элен.
Она в ужасе уставилась на него.
— Господи! Сигурт! Что вы вытворяете?! Вы же не способны летать! Это не игра!
— Напротив, — весело отозвался инопланетянин. — Вся Вселенная — игра. Гигантская гора фрагментов, а общую картинку этого паззла можно в любой момент поменять — спасибо чудесному программному обеспечению, вживленному в натренированное сознание. Я не эксперт, но разве не на этом основана вся межзвездная «навигация»?
Элен трясло.
— Вы не можете! Нельзя валять дурака во время перехода! Да черт бы вас побрал, в каждый данный момент наши жизни… наши жизни зависят…
— От нашего убеждения, что все кругом реально, — нисколько не раскаиваясь, закончил он и переключил тумблер виртуальных спецэффектов на рукаве комбинезона. Кожистые крылья исчезли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
