Рейчел замолчала, не зная, как объяснить свои чувства. Не исключено, что воображение сыграло с ней злую шутку. Ей очень хотелось бы в это верить, но в глубине души девушка осознавала: то, что произошло с ней на самом деле, выглядело чистым безумием.
Джон с беспокойством смотрел на нее, пытаясь разобраться в ее рассказе.
— Вот так, — хрипло сказала она. — Это все, что я запомнила. Кажется, мне пришлось пережить нечто такое в те дни, когда я пропала без вести.
Джон тщательно подбирал слова.
— Ладно, допустим, — сказал он. — Ты была в каком-то темном месте. И как же ты оттуда выбралась?
Рейчел ненадолго задумалась, а потом пожала плечами.
— Не знаю.
Джон поверх нее уставился на туман над пастбищем.
— Дженни… — вдруг выдохнула Рейчел, обращаясь скорее к себе, чем к Джону. — Боже мой, Дженни сейчас где-то там, и она жива. Я нужна ей. Я должна идти к ней.
Джон вздохнул.
— Рейчел, я уже говорил тебе: ее нашли. Не в горах близ Уайтмонта, по которым бродила ты, а за сто пятьдесят миль отсюда, в Форт-Уильяме, на западном побережье.
Рейчел отвела взгляд. Он пытался намекнуть: да, ей пришлось нелегко, но теперь наступило время разобраться в собственных чувствах и смириться с тем, что произошло. Вот только от этого Дженни не воскреснет.
А она и не умирала.
— Джон, — спросила Рейчел, — я говорила что-нибудь о том, что Дженни жива, до того как исчезла?
— Нет. Ты сказала лишь, что у тебя много дел и тебе нужно хорошенько подумать. И ты не будешь знать покоя, если не сделаешь то, что должна. Я уже говорил тебе все это.
Рейчел медленно кивнула.
— Ты уверен, что я не вдавалась в подробности?
— Только не со мной, — ответил он. — Быть может, ты говорила об этом с кем-нибудь еще?
— С кем… — начала было она и вдруг вспомнила кое-что. — Дженни — единственная, кому я безоговорочно доверяла. У нас не было секретов друг от друга.
Джон принялся рассеянно потирать лоб.
— О чем ты говорила по телефону, когда звонила ей в последний раз? Я имею в виду — если ты помнишь хоть что-то?
Рейчел присела на подоконник.
— Я ничего не помню. Честное слово.
— Перестань. Ты должна была запомнить хотя бы что-нибудь.
Она выпрямилась и быстро погладила его по щеке.
— У тебя такой голос, будто в горле пересохло. Хочешь, я приготовлю тебе чай?
— Нет, сиди. Я сам приготовлю.
Он налил в чайник воды и включил плиту. Пока они ждали, когда закипит вода, Рейчел напряженно размышляла. Она наверняка разговаривала с Дженни в эти последние недели, ведь они часто звонили друг другу. Вот только о чем у них шел разговор? Она припомнила несколько пустопорожних бесед, в которых не было ничего особенного. А потом ей в голову пришла одна мысль, и она испугалась, что Джон сочтет ее абсурдной.
— Я могу воспользоваться твоим телефоном? — спросила Рейчел.
— Для чего?
— Мне хочется кое-что проверить.
Он протянул ей свой «блэкберри».[10] Рейчел принялась набирать номер, который знала наизусть. Ей все еще казалось странным, что она отчетливо помнила события, случившиеся несколько недель назад, но не могла припомнить происходившее в последние два дня. Ее пальцы порхали по дисплею, пока она набирала номер телефона Дженни, который та всегда носила с собой. Без него, по словам подруги, она чувствовала себя голой.
Интересно, чего Рейчел ожидала? Что ей кто-нибудь ответит? Позвонить подруге представлялось вполне естественным, как и надежда услышать ее голос. Ее энергичную, быструю, чуть сбивчивую речь — словно жизнь Дженни представляла собой бесконечную езду по «американским горкам», чем она по большей части и была. И Рейчел вдруг услышала ее голос… записанный на пленку голосовой почты:
«Привет! Вы дозвонились Дженни. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню».
Рейчел не оставила сообщения. Вместо этого она вернула телефон Джону. Она чувствовала, что ему не нужно объяснять, кому пыталась дозвониться, и он не стал об этом спрашивать. В его глазах Рейчел прочла разочарование оттого, что она до сих пор отказывается принять реальность. Хотя, возможно, Джона просто злило ее упрямство.
Закипела вода. Джон налил две чашки чая.
Пока она маленькими глоточками потягивала напиток, он повторил свой вопрос:
— Рейчел, о чем вы говорили, когда ты в последний раз звонила Дженни?
— Обо всем понемножку, — ответила она. — О мужчинах, о моде, о работе. Обычная женская болтовня. — И вдруг ее осенило: — Ах да, еще она говорила о Лестере.
— Лестере Камминге? А я думал, что она с ним рассталась. С чего это Дженни о нем вспомнила?
— Видишь ли, они продолжали общаться время от времени даже после того, как она переехала на новую квартиру, а он остался в Глазго. Они больше не дрались и не ссорились.
Джон ненадолго задумался.
— Я слышал, что он присутствовал на ее похоронах…
— Что?! — в смятении воскликнула Рейчел. — Откуда ты это взял?
— Ты сама сказала мне в понедельник вечером, после похорон.
— Я тебе сказала?!
— Да, когда я позвонил тебе в «Старое колесо».
— Вот как, — растерянно заметила она. — А что еще я говорила тебе о Лестере?
Джон задумчиво почесал кончик носа.
— Только то, что встреча с ним не доставила тебе особой радости. И это еще мягко сказано.
— Я что, затеяла с ним очередную ссору?
— Не на похоронах. Во всяком случае, это следовало из твоих слов.
Рейчел вздохнула.
— Очевидно, во время поминальной службы он вел себя вполне пристойно. В принципе я могу понять, почему он там появился. Мне так до конца и не удалось убедить Дженни в том, что он — настоящий психопат.
— А он действительно психопат?
Что-то в тоне Джона привлекло ее внимание.
— А почему ты спрашиваешь об этом? — спросила она.
— Просто мне это кажется важным, — ответил он. — Не спрашивай почему. У меня такое чувство. Насколько я понимаю, Дженни связывали с ним в основном сексуальные отношения…
— Да, причем они доходили до крайностей, — подтвердила Рейчел, опустив взгляд. — Они занимались такими вещами, которые подразумевали использование веревок, клипсов для сосков, масок, кожи и тому подобного. Всяких экстравагантных штучек. Дженни рассказывала мне об этом, но я сама никому и ничего не говорила, даже тебе.
— Благодарю покорно. Слава богу, меня это не касается. Но должен признаться, я изрядно удивлен. Неужели Дженни и в самом деле придерживалась, как бы сказать… настолько свободных нравов?
— Да, — безжизненным голосом ответила Рейчел. — Мы с ней…
Джон выразительно приподнял брови, и девушка умолкла.
— Не обращай внимания, — сказала она. — Пусть это останется между ней и мной.
Джон всерьез заинтересовался, что же собиралась сказать ему Рейчел, но решил не настаивать.
— Лестер всегда отличался вспыльчивостью, — вздохнув, продолжала Рейчел, — и избивал ее, что не имело никакого отношения к любовным играм. Он зашел слишком далеко, поэтому в декабре прошлого года Дженни порвала с ним. Но мне довелось приложить немало усилий, чтобы убедить ее оставить его. Она послушалась меня, однако в глубине души никогда не переставала его любить.
— Любить?! Это уже слишком. Он был нужен ей для извращенного секса. Это вполне возможно, и чем круче секс, тем лучше. Но я не могу поверить в то, что она любила его. — Джонатан покачал головой. — Хотя женщины — существа загадочные и непостижимые.
— Так может думать только мужчина, — с легкой улыбкой возразила Рейчел. — Ты просто не понимаешь нас и никогда не поймешь. Так или иначе, она все-таки порвала с Лестером, и слава богу.
— После того как Дженни бросила его, он звонил тебе и угрожал, — напомнил ей Джон. — В их разрыве он винил тебя. Ты сама мне об этом говорила несколько месяцев назад… — И вдруг в голову ему пришла неожиданная мысль: — А если предположить, что Лестер мог преследовать тебя в лесу?
Рейчел задумалась.
— Нет, мне так не кажется…
— Какие именно оскорбления он предъявлял тебе после того, как Дженни разошлась с ним? — настойчиво спросил Джон.
— Лучше забудь об этом, — ответила Рейчел и отвернулась.
— Наша песня хороша, начинай сначала, — вздохнул Джон.
Она отставила чашку с чаем.
— И что это должно означать?
Он развел руки, демонстрируя отчаяние.
— Это все, чем ты собираешься поделиться со мной относительно ссоры, которая случилась между вами после того, как ты убедила Дженни расстаться с ним? Почему ты не хочешь рассказать мне об остальном?
— Потому что это не имеет значения, вот почему.
— Не имеет значения? Почему бы тебе не предоставить мне самому судить об этом? Когда тебе нужно, ты становишься «разговорчивой», словно рыба.
