— Надо активизировать работу по «Налетчикам»! Тщательно отрабатывать территорию, контролировать подучетные элементы, выявлять незарегистрированных мигрантов, проверять все сигналы о сбыте ценностей, отслеживать движение оружия и боеприпасов…
Участковые слышали это десятки раз, но, демонстрируя покорность и прилежание, с умным видом чиркали что-то в рабочих блокнотах.
— Переходим к вопросу о подготовке Дня города. Наши действия…
Те, кто не попал под раздачу, облегченно перевели дух. Лейтенант Звягинцев, напротив, тяжело вздохнул.
«Где я ему возьму это преступление? Что теперь делать? С взысканием могут очередь на квартиру перенести… Да и старлея не получишь… А тут еще это сокращение… Уволят из органов — и куда идти?»
Он настолько погрузился в свои тяжелые мысли, что прослушал все, о чем говорил начальник. И вынырнул уже в конце совещания.
— Значит, так, — сказал Видин. — Будем закругляться. Задачи я всем поставил. Вопросы есть? Нет. Значит, все ясно и понятно.
Он обвел подчиненных обжигающим взглядом.
— Каждый занимается своим вопросом. А Звягинцеву я в очередной раз напоминаю: завтра, в девять утра, ты мне докладываешь о раскрытом преступлении. Все, идите, работайте! Ефимов, останься!
Подполковник вынул из календаря исписанную убористым почерком записку, протянул Толяну.
— Вот тут жена написала, что ей надо на неделю. Стиральный порошок, салфетки, шампуни, пена для ванной, туалетная бумага, лампочки, ну, короче, всякие мелочи… Завтра собери все и завези мне домой. А продукты через пару дней.
— Конечно, сделаю, шеф, — покладисто кивнул Толян. — В первый раз, что ли…
На негнущихся ногах Звягинцев шел по прокуренному коридору. Высокий, худощавый, он выглядел моложе своих двадцати пяти лет. Девушки считали, что он похож на киноактера. Сейчас на красивом лице застыло выражение озабоченности. Он попал на кукан к Водяному, и соскочить с него будет очень трудно. Тот всегда был последовательным и заклевывал выбранную жертву до полусмерти. Точнее, до увольнения.
— Сергей, — услышал он голос Жукова, своего напарника. — Ты когда будешь на опорном?
Придуманные в советские времена «опорные пункты», на которых милиция и общественность, якобы, отбивалась от криминала, давно канули в Лету, но участковые по старой памяти именовали так свои помещения, не вкладывая в этот оборот смысла фронтовой терминологии.
— После обеда, часа в два с копейками, — ответил Сергей. — А что?
— Отлично. В это время ко мне должна подойти Мотина. Займи ее, пока меня не будет.
— А что там опять случилось?
— Да все то же. Хочет писать заявление на сына… Дай уголовный кодекс, пусть сидит, читает. А то побежит к Баринову или еще куда, ты же ее знаешь. Хорошо?
— Хорошо. Договорились.
Звягинцев вышел из райотдела. Светило солнце, на тополе напротив весело чирикали птички. Тревога отступила: молодой организм быстро адаптировался к хорошему. Настроение улучшилось. Гроза миновала, и можно перевести дух, а там видно будет. Он улыбнулся и погладил бурчащий живот. Теперь надо поесть…
Обедал он всегда в одном месте — в столовой «Три собаки». Название было неофициальным и очень подходило к длинному, похожему на сарай зданию с обшарпанными стенами, стоящему на отшибе между бензозаправкой и автопарком еще с незапамятных советских времен. Старейшая столовая работала до полуночи, обычный люд к этому времени ложился спать перед очередной трудовой сменой, а здесь ели те, кто ночью мотается по городу: таксисты, милиционеры и сотрудники «Скорой помощи», отсюда и пошло — три собаки.
Склонив в сотрапезники шофера-милиционера Пестикова, Звягинцев решил сразу три проблемы: как добраться туда и обратно, одновременно приобретя компанию. Он не любил есть в одиночестве.
Они взяли суп харчо, котлеты с макаронами и компот. Меню и рецептура сохранились с семидесятых годов, да и повара, наверное, остались те же. Цены, правда, выросли из копеек в рубли, но оставались вполне приемлемыми. За обедом милиционеры оживленно болтали, Пестиков рассказывал о воскресной рыбалке и делился планами открыть авторемонтную мастерскую, а Звягинцев рассказывал старые анекдоты, над которыми оба весело смеялись.
Пообедав, они вернулись к райотделу и дружески распрощались. Сергей посмотрел на часы: без двадцати два…
— Ну, что ж, — благодушно подумал он. — Двинем на опорный пункт. Надо немного отдохнуть…
Но тут же вспомнил про задание подполковника Видина, и настроение сразу испортилось.
«Проклятый Водяной, — подумал он. — Где я возьму преступление? И как его раскрою? Тут опера ничего не раскрывают, только очки втирают — вот и все раскрытия… Может, надо ему чего-то занести? Так нечего… И потом — раз он при всех сказал, то заднюю включать не станет… Надо как-то выкручиваться…»
Погруженный в тяжелые раздумья, он молча шел по шумной улице, никого и ничего не замечая вокруг. И вдруг его как ударило: он повернул голову и увидел на автобусной остановке немолодого мужчину в потертом костюме, шляпе и очках с толстыми стеклами. В руке тот держал хозяйственную сумку. Чем он привлек внимание, Звягинцев объяснить не мог. Но подошел к незнакомцу, небрежно бросил руку к фуражке, хотя представляться не стал — жирно ему будет.
— Что ты здесь стоишь?
— Да вот приехал из Батайска к глазному врачу, — ответил тот. — У меня была запись на консультацию в одиннадцать часов. Сейчас жду автобуса.
Звягинцев демонстративно посмотрел на часы.
— Уже почти два. Что ты делал в Тиходонске?
— Да ничего. Погулял немного, выпил кружечку пива, купил газету…
Человек в шляпе держался напряженно и явно хотел как можно скорей закончить этот разговор.
— Паспорт есть?
— Нет. Пенсионное удостоверение с собой и вот, рецепт…
Сначала Звягинцев задавал вопросы без какой-либо цели, но в голове постепенно созревал определенный план.
— Значит, так, — сказал он резко. — Раз нет паспорта, пройдемте в опорный пункт милиции для установления личности.
— Это еще зачем? — мужчина полез во внутренний карман, вытащил серую книжечку. — Посмотрите пенсионное удостоверение, вот и установите личность.
— Не умничай, если хочешь сегодня уехать домой. У нас идет операция «Антитеррор». Мы всех проверяем.
— Ну, хорошо, — сдался мужчина. — Раз надо, значит, надо.
Пока они по заставленной машинами второстепенной улочке шли к опорному пункту, созревший план становился все отчетливее и раскладывался по полочкам.
— Вот и пришли, — бодро сказал участковый, отпирая ключом старинную, давно некрашеную дверь. — Входите.
Ничего не подозревающий очкарик переступил потертый порог и оказался в темном коридоре. Звягинцев щелкнул выключателем, и под высоким потолком зажглась висящая прямо на проводе, слабая желтоватая лампочка. Потом он отпер вторую дверь и завел задержанного в квадратный кабинет со стандартным набором мебели: стол с устаревшим компьютером и телефоном, четыре стула, шкаф, сейф, продавленный диван. Через высокое зарешеченное окно был виден пыльный двор с висящим между деревьями бельем. Несколько малышей возились в загаженной кошками песочнице под надзором сморщенной старушки, сидящей на допотопном стуле.
Звягинцев полез в ящик стола, нашел под папками бумаг тяжелую коробочку, открыл и извлек пять малокалиберных патронов. В принципе достаточно и одного, но пять будет солидней и убедительней.
— Дайте-ка вашу сумку для проверки, — вежливо предложил он.
— Пожалуйста. Там нет ничего запрещенного… — доставленный протянул сумку.
Участковый поставил ее на стол, расстегнул «молнию», заглянул. Кроме пакета молока, двух булочек, газеты и трех пачек сигарет «Прима», там действительно ничего не было.
Звягинцев бросил быстрый взгляд на очкарика. Тот молча сидел на жестком стуле, опустив голову и уставившись в потрескавшийся линолеум. Да, это был педальный лох. Он разжал руку и пять черных, маслянистых цилиндриков рассыпались по клеенчатому дну. Потом он вернул сумку хозяину.
— Как твоя фамилия? — спросил Звягинцев.
— Иванов Петр Семенович.
— Очень хорошо. Значит, так, Петр Семенович, — доброжелательно сказал он. — Сделаем так. Я сейчас проверю твое пенсионное удостоверение по нашей базе данных. Потом, в присутствии понятых, посмотрим твою сумку. И если все нормально, ты свободен и поедешь в свой Батайск. Согласен?
— Как надо, так и делайте. Ничего противозаконного я не совершал.
— Ну и отлично!
Звягинцев придвинул телефон, набрал номер, и через пять минут в опорный пункт зашел военный пенсионер Селедцов со второго этажа со своей дородной супругой Марфой Ивановной. Они выполняли роль постоянных понятых, а Селедцов был даже оформлен как внештатный помощник участкового.
