А он непрерывно писал свой комментарий. Он спешил, потому, что в своем сердце принял обет, что в тот же день, когда закончит комментарий, он отречется от мира. И он хотел отречься от мира как можно скорее. День за днем он писал. Он продолжал писать и поздно ночью. Иногда свеча выгорала, тогда жена подходила сзади и меняла свечу. Иногда он замечал руку жены, которая подносила еду, убирала тхали и тарелки, он же был так сконцентрирован на своей работе, что никогда не интересовался: «Что это за женщина?»
Это прекрасная история; не имеет значения, случилась она на самом деле или нет. Но я не думаю, что жены могли быть такими заботливыми даже в те старые времена. Можно надеяться… но надежды никогда не исполняются.
Прошли годы и наступила ночь, когда комментарий был закончен. Брихаспати закрыл книгу, пришла жена и убрала свечу. Теперь он не был поглощен комментарием и его внимание было свободно. Он спросил женщину: «Кто ты такая? И почему ты прислуживаешь мне?»
Женщина сказала: «Я очень счастлива, что вы, наконец, спросили мое имя. Это больше того, на что я осмеливалась рассчитывать. Вы, должно быть, забыли… прошло гак много дней. И вы были так поглощены своей работой, как вы можете помнить, как можно рассчитывать на то, что вы помните? Я Бхамати, вы женились на мне несколько лет тому назад. С тех пор я служила вам».
По щекам Врихаспати покатились слезы, и он сказал: «Теперь уже слишком поздно, потому что я принял обет, что в тот же день, когда закончу комментарий, я отрекусь от мира. Слишком поздно, я больше не могу быть тебе мужем. Я отрекся от мира. Окончив книгу, я окончил эту главу моей жизни. Теперь я санньясин. Но я ощущаю огромную благодарность к тебе. Ты редкая женщина. Из благодарности я назову свой комментарий «Бхамати».
Поэтому его комментарий к Брахмасутрам и называется «Бхамати». С поверхностной точки зрения нет никакой связи между Бхамати и Брахмасутрами, но именно так Врихаспати назвал свой комментарий. И он сказал своей жене: «Таким путем эта история останется навеки». Да, много веков прошло, и я помню ее, а теперь вы будете помнить ее. Редкая женщина, и редкий человек, и редкая история…
Это и есть концентрация, абсолютная концентрация. Можно быть таким сконцентрированным на чем-либо, что все остальное будет исключено. Так говорят о Томасе Альва Эдисоне, великом ученом, величайшем, потому что он один открыл по крайней мере тысячу вещей… Никто другой не сделал так много. Многие вещи, которыми вы пользуетесь, являются изобретением Эдисона: электрическая лампочка, граммофон, радио — множество вещей.
Он обычно так погружался в свою работу, что однажды он забыл свое собственное имя. Очень трудно забыть свое имя, даже если вы захотите. Оно так врезается, так глубоко уходит в память, что становится частью вашего подсознания. Даже во сне вы помните свое имя. Если вы все здесь уснете — что может случиться, если я буду продолжать говорить и говорить о медитации… Что вы сделаете? Куда вы ускользнете? Вы начнете засыпать. Если вы все уснете и вдруг я позову кого-нибудь по имени, — я позову: «Мукта!» — тогда никто другой не услышит; услышит только Мукта. Мукта откроет глаза и спросит: «Что случилось? И почему я?» Даже в глубоком сне вы помните свое имя. Очень трудно забыть его. Но Эдисон однажды забыл свое собственное имя. И другому человеку пришлось напомнить ему его.
Во время первой мировой войны он стоял в одной очереди; когда назвали его имя, он стал озираться в различные стороны. Клерк снова назвал его имя, и тогда человек, стоявший за ним, сказал ему: «Насколько мне известно из газет — я видел вашу фотографию — вы, по-видимому, и есть Томас Альва Эдисон». Он сказал: «Да, вы правы! Я как раз думал, кто этот человек; его имя показалось мне знакомым. Я узнал имя, но совершенно забыл, что это мое собственное имя». Он сказал: «Я очень извиняюсь».
Это может случиться с ученым.
Он имел привычку делать заметки, потому что работал сразу над множеством вещей, но потом забывал, куда он положил заметки. И он обычно пользовался клочками бумаги — это была его привычка, нечто эксцентричное — просто маленькие клочки бумаги, на которых он записывал великие вещи. Вся его студия была полна клочков бумаги и каждый клочок бумаги следовало сохранить, потому что никто не знал, что он написал на нем. Его жене приходилось специально заботиться о том, чтобы ни один клочок не потерялся, потому что он обычно спрашивал: «Где тот клочок бумаги?» и потом целыми часами разыскивал его, потому что этих клочков было великое множество. Его жена говорила ему: «Почему ты не пользуешься записной книжкой?» Он говорил: «Это такая великая идея, почему ты не сказала мне об этом раньше?» Поэтому он начинал носить записную книжку, но потом забывал, куда положил ее. Такой полной была его концентрация на том, над чем он работал.
Это не медитация, запомните.
Наука нуждается в концентрации. Медитация — это нечто противоположное концентрации. Концентрация означает исключение всего мира и направление вашего сознания на один-единственный объект. Медитация означает отсутствие какого бы то ни было объекта; никто не исключается, ничто не отсеивается. Вы просто расслабляетесь, становитесь открытым, внимательным, доступным — доступным всему происходящему. Отдаленный зов кукушки, шум поезда, звук чьего-то рожка, смех ребенка. Вы доступны всему и тем не менее вы находитесь далеко от всего, в трансцендентальном.
Первый вопрос ученика гласит: «Что такое медитация в пустоте?»
Он может понять, что такое медитация, потому что под ней он подразумевает концентрацию. Но здесь поставлено условие; «в пустоте»; это создает проблему. «Медитация в пустоте» — здесь вы должны быть совершенно пустым, без мыслей, без желания, без объекта, без содержания ума. Вы являетесь просто пустотой; все проходит через вас без препятствия, без блока. Ветры приходят в пустой храм и проходят через него, солнечные лучи приходят и проходят через пустой храм, люди приходят и проходят через пустой храм, а храм остается пустым. Все приходит и уходит, как проходящие мимо тени, и ничто не отвлекает вас. Этот момент следует запомнить.
При концентрации все отвлекает вас. Если вы сконцентрированно работаете над чем-либо и ваша жена начинает разговаривать с вами, это отвлекает вас. Если ваш ребенок хочет задать вопрос, это отвлекает. Если неподалеку начинает лаять собака, это отвлекает. Если вы пытаетесь сконцентрироваться, то все отвлекает вас, потому что концентрация—неестественное, вынужденное состояние; поэтому любая вещь может отвлечь вас.
Но медитация — это естественное, спонтанное течение; никто и ничего не может отвлечь вас. В этом состоит красота медитации: отвлечение невозможно. Собака может лаять, ребенок может прийти с вопросом, самолеты могут пролетать в небе, производя всевозможные шумы — и ничто не отвлекает вас, потому что вы вообще не концентрируетесь. От чего вы можете отвлечься? Если вы фокусируетесь, то вы можете отвлечься. Если вы не фокусируетесь, то как вы можете отвлечься? Обратите внимание на этот момент.
Медитация не знает никакого отвлечения. В этом ее грация, ее красота, ее величие: ничто не может расстроить вас. Если ваша медитация может быть расстроена, то это просто означает, что вы концентрируетесь и еще не вкусили медитации. Медитация так обширна, что она может содержать все, поглотить все, и тем не менее остаться пустой.
Ученик спрашивает: «Что такое медитация в пустоте?»
Ученик, должно быть, думал о медитации в терминах концентрации. Так всегда получается: мастер говорит одно, а ученик понимает что-то другое. Эго тоже естественный процесс. Я не жалуюсь на это. Это неизбежно должно происходить, потому что мастер говорит из одного плана, а ученик понимает на другом плане. Нечто, приходящее с высот, должно опуститься в тьму долины, и долина неизбежно модифицирует это.
Что сказать о диалоге мастера и ученика, когда даже в диалоге между обычными людьми, когда вы говорите с людьми, вы постоянно чувствуете, что вас не понимают? Иногда, чем больше вы пытаетесь, тем невозможнее это становится, особенно если вы интимно связаны с вашим собеседником. Муж разговаривает с женой, жена разговаривает с мужем; родители разговаривают с детьми, дети разговаривают с родителями. Кажется, будто нет вообще никакой возможности коммуникации. Муж говорит одно, а жена немедленно делает прыжок к какому-то другому заключению. Жена о чем-то говорит, а муж начинает отвечать о чем-то другом. Их умы заняты. Они постоянно понимают друг друга неправильно. Поэтому происходит так много споров, не приводящих абсолютно ни к какому пониманию.
Он позвонил своему доктору и стал истерически кричать: «Моё пятилетнее дитя только что проглотило противозачаточное средство!»
«Не беспокойтесь. Сию минуту буду».
