— Покажите мне место, где нашли тело Глина Хьюса.
— Не могу, — ответил Мадрин. — Для этого я и пригласил сюда Мелери.
— Как называется эта котловина?
— Ллангелин.
— Что это означает?
— Святое место. Возможно, когда-то здесь росло священное дерево или жил святой человек, отшельник. Местная легенда гласит, что некий кельтский святой когда-то построил здесь церковь.
— Когда это было?
— Никто не знает. Предположительно, в шестом веке нашей эры.
— Значит, этим развалинам больше тысячи лет?
— Так говорит легенда. Быть может, и больше. Приезжал тут один учёный, он утверждал, будто это всего лишь овечий загон. Когда он сказал об этом местным жителям, они были так возмущены, что ему пришлось сразу уехать.
— Вы с этим не согласны?
— Нет.
— Почему?
— Боги не позволили бы этого. Да никто и не посмел бы держать здесь овец.
Меня удивили не столько его слова, сколько интонация: в его голосе звучала глубокая убеждённость.
— Чем больше вы будете узнавать Уэльс, тем скорее почувствуете, что древние кельтские боги все ещё не умерли. Взгляните вон на тот камень. — Мадрин показал рукой на камень высотой примерно в шесть футов, вокруг которого густо росли кусты. У камня была странная, как бы обточенная форма, но он, на мой взгляд, ничем не отличался от остальных камней.
— Камень как камень, — сказал я.
— А вот ещё, — продолжал Мадрин, — и ещё один…
Он насчитал пять таких камней. Последний был почти скрыт осыпью.
— Камни образуют круг? — догадался я. — Круг друидов?
— Вероятно, друиды тоже были здесь, — согласился Мадрин. — Так же, как и святые отшельники. Это говорит лишь о том, что это древнее святилище. Ему, может быть, пять или шесть тысяч лет.
— Есть что-то таинственное и мрачное в этом месте, — тихо проговорил я.
Пока мы ехали сюда, я всё время слышал блеяние пасущихся на холмах овец, пение птиц. Здесь же царили мёртвая тишина и пронизывающий холод.
— Заходят сюда овцы? — спросил я.
— Никогда.
— Неужели вы верите в древних кельтских богов?
— Конечно. В Уэльсе они постоянно напоминают о себе.
— Вы это серьёзно?
— Вполне. Возьмите хоть, к примеру, гору Сноудон, по-валлийски Эрири, то есть «Высокое место». Но её также называют «Могила великана». Это могильный курган, под которым похоронен великан, сражённый королём Артуром. Вы, наверное, читали об этом?
— Читал.
— Не так давно на гору Сноудон решили проложить узкоколейную железную дорогу, чтобы туристы могли любоваться открывающимися оттуда видами. Сказано — сделано. Но когда первый пробный состав стал спускаться с горы, он сошёл с рельсов и рухнул в пропасть. — Мадрин сделал многозначительную паузу. — Причины катастрофы расследовались, но так ничего и не обнаружилось.
— Что было потом? — спросил я.
— Ничего. Одного состава оказалось достаточно, чтобы умилостивить древних богов. После этого дорога действовала нормально.
— Но в таком случае человек, совершивший убийство там, где мы сейчас находимся, оскорбил древних богов.
— Да, так, — кивнул Мадрин. — Вот почему я считаю, что мистер Сандерс напрасно беспокоится. Я, конечно, согласился оказать содействие ему и вам, но я знаю, что древние боги не прощают оскорблений и виновный будет в конце концов наказан, даже если с помощью своих законов люди не сумеют наказать его.
9
Мы объехали каменные руины и остановились около крошечного пруда, который наполнялся подземными ключами. Привязав лошадей к чахлому деревцу, мы расположились перекусить.
Никогда ещё мне не казались такими аппетитными хлеб домашней выпечки и деревенский сыр.
Мадрин наклонился и, зачерпнув воды, попил из ладони. Я последовал его примеру. Вода была холодная и очень приятная на вкус.
— Местные жители верят, что вода из этого источника святая, — проговорил Мадрин.
— Наверное, они считают её целебной, — высказал я предположение.
— Говорят, она хорошо помогает при глазных и кожных заболеваниях.
— Помолившись святому Селину, они поливают себя водой, и все их болезни проходят?
— Конечно, она помогает тому, кто верит, — сказал Мадрин. — Существует легенда, что, когда святая Уинифред отказала одному своему поклоннику, он отрубил ей голову. В месте, где упала отрубленная голова, из земли пробился ключ. Вода из этого ключа была святая. Это было в Холливен, в Северном Уэльсе.
— С помощью этой воды её, разумеется, оживили?
— Конечно. Святой Бьюно, её родственник, окропил её водой из источника, и она ожила. Она потом постриглась в монахини и стала аббатисой. Она дожила до глубокой старости.
— Удивительно интересно, — заметил я.
«Как жаль, — подумал я, — что поблизости не оказалось святого, который бы окропил водой Глина Хьюса». Мне казалось, что в этом мрачном месте вряд ли поселился бы святой человек, скорее здесь скрывался бы от людей кто-нибудь из тех, кто поклоняется дьяволу.
Послышался топот копыт — это подъехала Мелери Хьюс. Она ловко соскочила с лошади и привязала её к тому же деревцу, где были привязаны и наши пони. Мелери была в мужском костюме и, как я заметил, ехала без седла. Высокая и удивительно красивая, она, наверное, в бальном платье была бы неотразима, но здесь, в этой мрачной котловине, с развевающимися по ветру чёрными волосами, она напоминала колдунью.
— Мистер Сандерс и мой дядя, — сказала она после того, как мы познакомились, — просили меня оказать вам помощь в вашем расследовании. Но боюсь, вы прибыли слишком поздно.
Она прекрасно говорила по-английски. Мадрин потом объяснил мне, что отец отправлял её учиться в английскую школу в Шрусбери. Мне сразу же бросилось в глаза, что в Мелери полностью отсутствовали традиционно восхваляемые обществом девичьи качества, такие, как скромность, робость, женственная мягкость. Её глаза смотрели на меня по-мужски прямо и изучающе, и я понял, почему Бентон Тромблей не мог бы стать мужем Мелери, — он, как всякий наивный романтик, идеализировал женщин и не способен был полюбить такую независимую и решительную девушку, как она.
— Скажите, кто-нибудь знал о том, что ваш отец придёт сюда? — спросил я. — И второй вопрос: что ему здесь было нужно?
— Не знаю, — покачала она головой. — Он никому ничего не сказал. Взял с собой собаку и ушёл. То, что он пошёл с собакой, не имеет особого значения — он всегда брал её с собой.
— Он поехал на лошади?
— Нет. Пошёл пешком.
— Мне кажется, фермеру тут нечего делать, — начал было я и осёкся, потому что был профаном в этом вопросе. — Может быть, он искал отставшую овцу?
— Овцы сюда не заходят. Здесь вообще никого не встретишь, кроме чужаков, которые заглядывают сюда из любопытства, да тех, кто лечится водой из источника.
— Это место находится в пределах вашей фермы?
— Нет, моя ферма находится вон в той долине. — Она показала рукой в сторону, и я обратил внимание, что она особенно подчеркнула слово «моя».
— Получается, что у вашего отца не было никаких причин идти сюда?
— Да, так, — отрывисто ответила она.
— Покажите мне место, где нашли его тело.
Оказалось, оно лежало в развалинах, и его нашли только потому, что собака Хьюса привела сюда пастуха. Я заключил из этого, что убийцы скорее всего не затащили сюда тело, чтобы спрятать, — ведь всё равно здесь никого не бывает, — а нанесли Хьюсу удар чем-то тяжёлым сзади по голове, когда он пришёл сюда сам. Хьюс упал на землю вниз лицом. Собака тоже получила удар по хребту, — по словам Мелери, она долго потом хромала.
Попросив Мелери и Мадрина отойти в сторону, я начал осмотр места убийства. Согнувшись в три погибели, иногда опускаясь на колени, я двигался по спирали от места, где лежал труп. Разумеется, я ничего не нашёл. Какой-нибудь сигарный окурок или огрызок сыра оказались бы сейчас весьма кстати, но вряд ли кто-нибудь из валлийских крестьян мог позволить себе закурить сигару, и уж конечно сыр был бы съеден вместе с корочкой. Я обрадовался бы любому свидетельству того, что сюда наведывался хоть какой-то человек — убийца ли или кто другой. Но не было решительно ничего. Я не обнаружил и следов ног — видимо, их смыли дожди.
Когда радиус спирали стал довольно большим, я наткнулся на кустарник и осторожно поднял свисающие до земли ветки. Под ними я увидел на почве отпечаток ботинок. Я передвинулся в сторону и под другим кустом тоже обнаружил следы. Я подозвал Мелери и Мадрина.
— И что это значит? — спросила удивлённая Мелери.
— Значит, здесь убийцы, по-видимому, поджидали вашего отца и затем напали на него сзади.
— Обычные следы от деревянных башмаков, — разочарованно сказал Мадрин. — У нас их носит каждый, носят их и в Англии — в деревнях. Чтобы они носились дольше, к ним прибивают железные подковки.
