– Спасибо, – ответила я, – но.., не надо.
– Танюш, – зазвенела Этти, – не дури, где жить станешь?
– Ну.., э… – замямлила я, очень хорошо помня приказ Гри о неразглашении тайны работы у частного детектива, – тут, понимаешь.., в общем…
– Говори прямо, не мямли, – стала сердиться подруга, – где сегодня ночевала?
– У одного человека.
– У кого? – изумилась Этти. – Тебя соседи к себе пригласили?
– Нет.
– Тогда кто?
– Один мужчина, – ляпнула я и тут же спохватилась.
Боже, ну и глупость я сморозила, сейчас Этти швырнет трубку и больше никогда не станет со мной общаться. Оно и понятно, какой свекрови понравится подобный поворот событий, вдова сына нагло заявляет о том, что провела ночь с другим. Надо немедленно, пока Этти молчит, сообщить ей правду: меня приголубил безумный дед, родившийся во время Крымской войны, свидетелем которой был Л.Н.Толстой.
Но не успела я раскрыть рот, как Этти заголосила:
– Ой, ну наконец-то! Сколько можно тосковать!
Давно пора отыскать себе кавалера! Кто он? Чем занимается? Сколько лет? Был ли женат? Имеет ли квартиру?
А еще ты мне ничего не рассказала о найденной работе!
Сгораю от любопытства! Умираю! Таня! Эй, отзовись!
В голосе Этти кипела радость вперемешку с восторгом, мне стало неудобно от того, что придется обманывать единственную подругу.
– Давай приезжай немедленно, – ликовала Этти, – потреплемся!
– Хорошо, – согласилась я, – сейчас соберусь.
Поколебавшись пять минут, я пошла к Гри.
– Можно мне сходить в гости?
– К кому? – удивился хозяин, сидевший у стола в одиночестве, Федор, очевидно, ушел.
– К свекрови.
– Валяй, – разрешил Гри, – все равно мы в простое. Этак скоро милостыню в метро начнем просить или от голода окочуримся…
Я позвонила Этти, сообщила ей, что приеду через час, вышла на улицу, купила торт и двинулась на Новослободскую улицу, где в самом конце, почти у Савеловского вокзала, живет в огромном сером доме моя свекровь.
Выйдя из метро, я села в троллейбус, докатила до нужной остановки и, привычно проигнорировав подземный переход, пошла через дорогу в неположенном месте.
Конечно, нехорошо поступать подобным образом, но Новослободская улица, большая, широкая, была полупустой, редкие автомобили катили в сторону центра, а к вокзалу не спешил никто. И вообще, когда иду к Этти, я всегда пересекаю магистраль тут.
Я осторожно ступила на проезжую часть, бдительно огляделась по сторонам и двинулась вперед. Почти половину дороги я преодолела без проблем, но тут вдруг откуда-то из-под эстакады выскочили старые помятые «Жигули», заляпанные грязью по самую крышу. Автомобиль летел прямо на меня, но я сначала не испугалась. Новослободская улица просторная, пустая, давала водителю массу возможностей для маневра, объехать пешехода было легко даже тому, кто в первый раз сел за руль, поэтому я спокойно продолжила путь. Но «Жигули» катили прямо на меня, я побежала. Авто вильнуло следом, мои ноги понеслись вперед, тачка со страшной скоростью нагоняла. Поняв, что за рулем сидит либо пьяный, либо наркоман, я припустила стрелой к спасительному тротуару, но смерть на колесах настигала. Ни разу в жизни я не бегала с такой скоростью, но, с другой стороны, за мной никогда еще не гонялся автомобиль с обезумевшим шофером.
Ступив на пешеходную зону, я перевела дух, а зря, «Жигули», ловко перелетев бордюрный камень, оказались тоже на тротуаре. В полном ужасе, сообразив, что меня сейчас раздавят, я рванулась вперед, наскочила на огромную витрину магазина игрушек. Послышался звон, мелким дождем посыпались осколки, я, не понимая как, оказалась внутри небольшой торговой точки. Вокруг забегали люди, они разевали рты, махали руками, но я абсолютно не слышала никаких звуков, словно смотрела немое кино. Откуда ни возьмись появились два милиционера, врач в белом халате, в руку впилась игла.
– Ужас, – вскрикивала одна продавщица, – мы видели, как за ней гнались!..
– Убивать пьяных за рулем надо! – кипятилась другая.
– Разбила витрину, – пролепетала я, – извините, наверное, она дорогая, скажите, сколько стоит, обязательно расплачусь, только не сразу, по частям.
– Да забудь о стекляшке, – отмахнулась женщина лет сорока, – главное, жива осталась. Ну и шустрая ты, другая бы упала.
– И даже торт не помяла, – обрадованно воскликнула девушка в розовой кофточке.
Я посмотрела на коробку. Действительно, вот смешно, я неслась по дороге, пыталась убежать от смерти, а лакомство не выронила. Торт в целости и сохранности пережил приключение.
– Спокойно, граждане, – заявил один из милиционеров, – давайте по порядку.
Через десять минут выяснилось, что описать машину не может никто.
– Номер запомнили? – спросил представитель правоохранительных органов.
Я растерянно помотала головой.
– Нет, я просто убегала прочь.
– Кто за рулем сидел, – настаивал патрульный, – описать способны?
Я пожала плечами:
– Человек…
– Ясное дело, не кролик, – вздохнул сержант, – мужчина, женщина?
– Не знаю, вот цвет помню: черный автомобиль, – промямлила я.
– Не, – влезла в разговор одна из продавщиц, – просто жутко грязный, зеленый он был.
– Ты чего, Ната, – вступила другая девушка, – красный, я четко видела.
– Зеленый, – настаивала Ната.
– Красный.
– Зеленый!
– Красный!!! И не «ВАЗ» вовсе, а иномарка.
– Зеленые «Жигули», грязные до жути, – настаивала Ната.
– Красная иномарка, а вот что грязная, так это точно.
– Хорошо, хоть вы обе уверены, что тачка была немытой, – усмехнулся дознаватель.
– Извините, – ожила я, – ничего не запомнила.
– Обычное дело, – отмахнулся парень, – не зря говорят: врет, как свидетель.
– Меня хотели убить, – выдохнула я.
Милиционер улыбнулся.
– У вас миллион в швейцарском банке?
– Нет, – растерянно ответила я, – я совсем не богата, а при чем тут деньги?
– Зачем вас жизни лишать, если наследство не оставите, – улыбнулся парень. – Водитель был или пьяный, или обкуренный, сейчас, к сожалению, таких полным-полно. А может, в карты проиграл.
– Как это? – полюбопытствовала Ната.
Патрульный закрыл планшет, в который записывал показания свидетелей.
– Очень просто, собрались братки повеселиться, разбросали картишки, а на кон поставили чью-то жизнь.
Ну, договорились, тот, кто проиграет, должен задавить на улице первого попавшегося.
– Какой ужас, – помертвевшими губами прошептала я.
– Отморозки, – спокойно ответил милиционер, – вам повезло, что в витрину вошли, вот только поцарапались чуток, а могли сейчас в мешке лежать, так что бога благодарите, считайте, родились второй раз.
* * *
К Этти я не пошла. С одной стороны, не хотелось пугать подругу, с другой, я ощутила себя совершенно больной, ноги тряслись, к глазам подступали слезы, желудок сжимала ледяная рука. Слегка отдышавшись, я попросила у продавщицы разрешения воспользоваться телефоном магазина, пару раз попала не туда и наконец, услыхав «алло», произнесенное знакомым голосом, сказала:
– Прости, не получается свидеться.
– Почему? – расстроилась Этти.
– Работы много, хозяин не отпускает.
– Жаль, – еще сильней огорчилась Этти, – может, в среду, а? Кстати, что будешь делать с квартирой?
– Не знаю, – растерянно ответила я, – пойду в домоуправление, наверное, там подскажут, где строительную бригаду найти.
– Продай ты ее, – посоветовала подруга, – такой ремонт потребуется, умереть – не встать!
– Кто же купит разрушенные хоромы, – вздохнула я, глядя, как продавщицы затягивают разбитую витрину брезентовым полотнищем.
– Есть у меня одна приятельница, – оживилась Этти. – Ладно, явишься в среду, побалакаем.
Я повесила трубку. Ну что бы я делала без Этти, та постоянно ухитряется найти выход из безвыходного положения. Впрочем, реакция свекрови не удивила меня, изумило собственное поведение: еще в понедельник, оказавшись в такой ситуации, как сейчас, я мигом бы зарыдала и потребовала от Этти прибежать в магазин с сумкой, заполненной успокоительными средствами. Но сегодня я вдруг подумала, что Гри прав, я была редкостной эгоисткой, если человек любит тебя, не стоит заваливать его своими проблемами. Нет, теперь я стану жить иначе, в конце концов, надо беречь Этти от негативной информации. Узнав о том, что невестку чуть не убил пьяный отморозок, свекровь свалится с сердечным приступом.
* * *
Домой я явилась вечером, провела, приходя в себя, в магазине пару часов, потом еле-еле побрела к метро, доехала до дома Гри и минут пять трезвонила в дверь, но никто не спешил открыть мне. Сообразив, что в квартире пусто, я вытащила выданные мне Гри ключи и, провозившись некоторое время с незнакомым замком, оказалась дома. В помещении царила полная тишина, мне сразу захотелось есть. Быстро вымыв руки, я понеслась на кухню и распахнула холодильник: ничего. Абсолютно пусто. Обычно говоря: «У меня нет продуктов», женщины очень хорошо знают, что кое-что из съестного все же имеется. В шкафчике обнаружится баночка-другая консервов, пакетики с быстрорастворимым супом, сухарики, а в холодильнике найдется сухой кусок сыра и просроченный пакет кефира, но ведь особой беды, если выпить его, не будет.
