— Я вручу тебе письмо для этого дикаря, хотя Бог знает, умеет ли он читать. Я объясню, что ты почтенный южанин, и сделаю ему предложение. Скажем, пятьдесят долларов в качестве оплаты за подписание контракта? Не предлагай ему больше, и Бога ради, постарайся, чтобы он не вбил себе в голову, что я хочу сделать его офицером. Траслоу будет хорошим сержантом, но едва ли мне захочется видеть его за нашим столом во время ужина.
Его жена умерла, так что с этой стороны проблем не будет, но у него есть дочь, и она может стать помехой. Скажи ему, что я могу найти ей место в Ричмонде, если он захочет.
Наверное, она уродина, но, без сомнения, может шить или работать в магазине, — Фалконер поставил на стол шкатулку из орехового дерева и перевернул ее так, чтобы она открывалась в сторону Старбака. Не думаю, что этот для тебя, Нат, но посмотри на него. Он очень красив.
Старбак поднял крышку и увидел прекрасный револьвер с рукояткой из слоновой кости, лежащий в специальном отделении из синего бархата. Другие покрытые бархатом отделения содержали роговую пороховницу, форму для отливки пуль и щипцы.
Под крышкой находился ярлык с золотыми буквами, гласившими: «Р.Адамс, владелец патента на револьвер, улица Короля Уильяма 79, Лондон, Соединенное Королевство».
— Я купил его в Англии два года назад, — полковник поднял револьвер и погладил барабан. — Он прекрасен, правда?
— Да, сэр, — оружие действительно выглядело великолепно в мягком утреннем свете, что просачивался через длинные белые занавески. Его форма идеально соответствовала назначению, это был настолько чудесный союз инженерного мастерства и дизайна, что на несколько секунд Старбак даже позабыл, для чего он предназначен.
— Он прекрасен, — с почтением произнес Вашингтон Фалконер. — Возьму его в Балтимор и Огайо через пару недель.
— Балтимор…, - начал Старбак, но запнулся, осознав, что он не ослышался. Значит, полковник по-прежнему желал устроить нападение на железную дорогу? — Но наши войска в Харперс-Ферри блокировали линию, сэр.
— Да, Нат, но я обнаружил, что экипажи все еще ездят до самого Камберленда, а оттуда они перевозят припасы по дорогам и каналам, — Фалконер отложил прекрасный револьвер Адамса.
— И я по-прежнему считаю, что Конфедерация слишком медлительна и пуглива. Мы должны наступать, Нат, а не сидеть сложа руки, ожидая, пока ударит Север. Нам нужно воодушевить Юг победой! Нужно показать Северу, что мы мужчины, а не трусливые подвальные крысы. Нам нужна быстрая и безусловная победа, о которой напишут все газеты в Америке! Нечто, что впишет наши имена в историю! Победа, которая откроет летопись Легиона.
Он улыбнулся.
— Как это звучит?
— Чудесно, сэр.
— И ты отправишься с нами, Нат, обещаю. Приведи мне Траслоу, и мы с тобой поскачем к железным дорогам и снесем кой-какие головы. Но сначала тебе нужно оружие, так что как насчет этого творения?
Полковник протянул Нату неуклюжий и уродливый длинноствольный револьвер со старомодной изогнутой рукояткой, неудобным курком в форме лебединой шеи и двумя спусковыми крючками.
Полковник объяснил, что нижний вращает барабан и взводит курок, а верхний поджигает порох.
— Он грубоват, — признал Фалконер, — но это только пока ты не привыкнешь нажимать на нижний спусковой крючок, а потом уже на верхний. Но это крепкая вещь.
Он может даже пару раз дать осечку, но потом как ни в чем ни бывало продолжать убивать. Он тяжелый, и потому им трудно целиться, но ты к нему привыкнешь. И он до смерти напугает всякого, на кого ты его наставишь.
Это был револьвер Сэвиджа, весивший три с половиной фунта и длиной больше фута. Прелестный револьвер Адамса с сияющей синевой барабана и мягкой белой рукояткой был меньше и легче, хотя и стрелял пулями того же калибра, но даже близко не выглядел столь же устрашающе, как Сэвидж.
Полковник засунул Адамса обратно в ящик и запер его на ключ, который положил в карман.
— А теперь, гляди-ка, уже полдень. Я найду тебе свежую лошадь, дам письмо и немного провизии, и ты можешь отправляться. Ехать недалеко. Доберешься туда к шести часам, может, и раньше. Я напишу это письмо, и ты отправишься на охоту за Траслоу. За работу, Нат!
Полковник сопровождал Старбака на первом отрезке его путешествия и даже пытался научить его лучше держаться в седле.
— Пятки вниз, Нат! Пятки вниз! Спина прямая! — полковник явно веселился, наблюдая за манерой езды Старбака, совершенно ужасающей, в то время как сам Фалконер был превосходным наездником.
Он ехал на своем любимом жеребце и, восседая в новом мундире на лоснящейся лошади, выглядел впечатляюще, когда вел Старбака через город Фалконер, мимо водяной мельницы и городской конюшни, постоялого двора, здания суда, баптистской и епископальной церквей, таверны Грили и кузницы, банка и тюрьмы.
Девушка в выцветшем капоре улыбнулась полковнику с крыльца школы. Он помахал ей, но не остановился, чтобы заговорить.
— Присцилла Боуэн, — сказал он Нату, который и понятия не имел, как ему запомнить весь этот поток имен, что свалился ему на голову.
— Она вполне мила, если тебе нравятся пышки, но ей всего девятнадцать, и эта дурочка собралась замуж за Дятла. Боже ты мой, она могла бы найти кого и получше! Я ей так и сказал. Вот так прямо всё и высказал, но это не заставило ее прозреть. Дятел ее в два раза старше, в два раза! В смысле, одно дело — делить с ними постель, Нат, но не жениться же на них! Мои слова тебя оскорбили?
— Нет, сэр.
— Я все время забываю про твои праведные убеждения, — весело засмеялся полковник. Они проехали через город, который произвел на Старбака впечатление удовлетворенного жизнью и комфортно себя чувствующего сообщества и оказался гораздо больше, чем он ожидал.
Легион расположился в западной части города, а дом Фалконера находился на севере.
— Доктор Дэнсон считает, что перемещения военных могут дурно повлиять на состояние Мириам, — объяснил Фалконер. — Ее здоровье очень неустойчиво, как ты понимаешь.
— Так сказала мне Анна, сэр.
— Я подумывал о том, чтобы послать ее в Германию, когда Анна благополучно выйдет замуж. Говорят, там чудесные доктора.
— Я тоже это слышал, сэр.
— Анна могла бы ее сопровождать. Видишь ли, ее здоровье тоже очень хрупкое. Дэнсон говорит, ей нужно железо. Бог знает, о чем это он. Но они обе могли бы поехать, если война к осени закончится. Ну вот и приехали, Нат.
Полковник махнул в сторону луга, где на склоне, спускающемуся к реке, расположились четыре ряда палаток. Это был лагерь Легиона, над которым реял флаг Конфедерации с тремя полосами и семью звездами.
На противоположном берегу реки рос густой лес, город остался за спиной, и лагерь производил впечатление веселого бродячего цирка.
На самой плоской части луга находилось вытоптанное бейсбольное поле, а офицеры устроили скачки с препятствиями вдоль берега реки.
Городские девушки расселись на крутом берегу, ограничивающем луг с востока, а сгрудившиеся у дороги экипажи показывали, что местный люд превратил лагерь в объект экскурсий.
Люди бесцельно слонялись, играли или прогуливались по лагерю с праздным видом, что, как прекрасно знал Старбак, являлось результатом военной доктрины полковника Фалконера, которая гласила, что муштра лишает хорошего воина аппетита к битве.
Теперь, оказавшись на виду у своих добрых южан, полковник заметно приободрился.
— Нам просто нужно еще две-три сотни человек, Нат, и Легион станет непобедимым. Приведи мне Тарслоу, и это станет хорошим началом.
— Сделаю всё, что в моих силах, сэр, — скзал Старбак, недоумевая, как это ему пришло в голову согласиться на встречу с демоническим Тарслоу. Его мрачные предчувствия стали еще сильнее, потому что внезапно у главного входа в лагерь появился Итан Ридли верхом на горячем гнедом коне.
Старбак вспомнил уверенное утверждение Анны, что Ридли даже не посмел встретиться с Тарслоу, и это заставило его нервничать еще больше. Ридли был в мундире, хотя его серый китель выглядел тусклым на фоне нового и пышного наряда полковника.
— И что ты думаешь о портняжном мастерстве Шаффера, Итан? — просил полковник своего будущего зятя.
— Вы выглядите превосходно, сэр, — почтительно отозвался Ридли, а потом кивком поприветствовал Старбака, чья кобыла отошла к краю дороги и опустила голову, чтобы пощипать траву, пока Вашингтон Фалконер и Ридли разговаривали.
Полковник теперь говорил о том, что нашел, где можно купить две пушки, и интересовался, не возражает ли Ридли против поездки в Ричмонд, чтобы заняться этой покупкой и поискать еще кой-какое обмундирование.
Визит в Ричмонд означал бы, что Ридли не отправится в рейд против железных дорог Балтимора и Огайо, и полковник извинялся, что лишает своего будущего зятя радостей этой экспедиции, но Ридли, похоже, не возражал. Вообще-то его смуглое лицо с аккуратной бородой выглядело даже довольным при мысли о возвращении в Ричмонд.
