— А вы не пробовали рисовать по мокрой бумаге? Просто смочите бумагу водой, и тогда не будет таких резких границ. Акварель станет воздушнее, легче, — посоветовала Натали.
— Да, надо попробовать, — согласилась миссис Эрскин. Неожиданно она зевнула. — Ты не будешь возражать, если я посплю полчасика? А потом покажу тебе фото Сэма в детстве и мы выпьем чаю.
— Не беспокойтесь. Я буду рисовать. У вас здесь так красиво! — заверила ее Натали.
Миссис Эрскин внимательно посмотрела в лицо Натали.
— Мне кажется, ты немного перегрелась. Сегодня прямо-таки тропическая жара. Думаю, тебе в самый раз пойти окунуться. До моря далеко, но здесь в двух шагах достаточно широкая и глубокая речка.
— Да, сегодня действительно жарко, но я не взяла с собой купальника, — с сожалением сказала Натали.
— Не беда. Можешь надеть купальник Дженни. У вас одинаковый размер.
— А она не будет возражать?
— Да у нее их дюжина, — заверила Натали миссис Эрскин.
— Спасибо, у меня как будто жар, — призналась Натали. Она и сама не знала точно, отчего у нее жар. То ли от погоды, то ли от беспрестанных мыслей о Сэме.
Через минуту миссис Эрскин появилась на балконе второго этажа и сбросила Натали, ждущей внизу, цветастое махровое полотенце и купальник.
— Речка вон там, — она указала рукой в сторону кустарника и, улыбнувшись, скрылась за занавесками.
Натали еще немного посидела над своей акварелью и, сочтя, что работа закончена, прихватила купальник и пошла в дом, чтобы переодеться. Купальник оказался ей впору, лишь немного тесен в груди. Она направилась было к выходу, но тут неожиданно услышала чьи-то шаги. Это не могла быть миссис Эрскин. Она находилась на втором этаже и уже, по-видимому, спала. В таком случае кто?
Натали положила полотенце на землю и осторожно подобралась к полуоткрытой кухонной двери. В кухне никого не было. Она вошла и увидела в полумраке прихожей мужскую фигуру. Натали тихонько сняла с крючка здоровенную скалку и крепко сжала ее в руке. Человек в прихожей взял со столика фотографию в толстой серебряной рамке и поднес ее к лицу.
Грабитель! — пронеслось в голове у Натали, и, сделав несколько шагов на цыпочках, она крикнула:
— Эй, ты! Поставь фотографию на место. Я вооружена и применю оружие, если сочту необходимым!
Человек застыл на месте.
— Я кому сказала! Поставь фотографию!
Он поставил фотографию и, повернувшись на каблуках, сделал несколько шагов к Натали. Он все еще находился в темноте, и она не могла разглядеть его лица. Но роста он был внушительного. Однако это не испугало Натали, и, замахнувшись скалкой, она предупредила:
— Еще один шаг — и я проломлю тебе голову.
Однако грабитель не остановился и продолжал приближаться. Он наконец вышел на свет, и Натали вдруг вскрикнула:
— Сэм! Ты вел себя как грабитель…
— Я просто не хотел будить маму. В этот час она спит. И положи, пожалуйста, эту жуткую скалку. Она меня раздражает.
Его взгляд был прикован к Натали. Он впервые видел ее в купальнике, и Натали физически ощущала на своем теле прикосновение его жаркого взгляда.
— Я… я собиралась… купаться. — Ее голос дрогнул, она запнулась. В присутствии Сэма с ней творились странные вещи.
— Догадываюсь, — хрипло ответил он. Его голос заставил Натали вздрогнуть.
Сэм, не сводя с нее глаз, вынул руку из кармана джинсов и протянул ей лист бумаги. Сначала она не поняла, что это газетная страница.
— Ты видела это? Кстати, я тебе звонил утром, но телефон не отвечал, — проговорил Сэм так же хрипло.
— Что это? — удивленно спросила Натали, раскрывая сложенный вчетверо газетный лист. — О Боже! — воскликнула она, обнаружив свою фотографию на первой полосе в разделе светской хроники. Фотограф каким-то чудом поймал совершенно не соответствующий действительности момент. Ее глаза были широко открыты и лицо выражало предельную степень опьянения. Джонни, обнимая ее за талию, был рядом. Тут же находилась фотография Спайдера, обнимающегося с Синди. Та выглядела вполне трезвой.
— Фотография все исказила, — растерянно выдавила Натали.
— Ты еще не читала статью, — заметил Сэм.
Она пробежала глазами текст.
— Слава Богу, здесь не упоминается мое имя, — вздохнула она с облегчением, не понимая причины его ярости.
— Ты обратила внимание на заголовок? «Последняя красотка Джонни»! Тебе нравится, когда тебя называют красоткой, да еще одной из многих?
— Нет, но…
— Не отрицай! Тебе льстит быть причисленной к тинейджерам. Все женщины хотят казаться моложе. И ты рядом с самим Линклэйтером! Половина женщин нашей студии спят и видят, как бы хоть прикоснуться к нему, хотя я совершенно не понимаю, что в нем такого сексапильного!
— Женщины просто слушают его радио-шоу, и им нравится его манера говорить. Они же не видят его по радио. Им нравится его тембр голоса. Женщины любят ушами… как тебе известно.
— Целая речь в защиту бедного Джонни. С чего бы такая прыть!
— Ни с чего. Просто он хороший парень и совершенно не виноват в происшедшем в тот вечер. Заварушку устроила Синди. Девица Спайдера. Она потащила Джонни танцевать, как он ни отбивался. Я решила уйти, Спайдер вызвался проводить меня. Синди увидела, что я ухожу со Спайдером, и набросилась на меня с кулаками. Если бы не чудом оказавшийся там фотограф, никакого скандала бы не было.
— Все равно Джонни виноват. Он мог отделаться от нее.
— Но она силой потащила его. Ты таких девиц знаешь, не правда ли? Если судить по твоим последним подругам. Я имела счастье их наблюдать.
— Ты еще будешь советовать мне, с кем встречаться? — возмутился Сэм.
— Нет, не буду. Успокойся. Встречайся с кем хочешь. Но Джонни не виноват в происшедшем. Я знаю, он тебе несимпатичен, но ты не можешь закрыть его шоу, потому что он страшно популярен. За глаза ты всячески поносишь его, а в лицо не решаешься. Лицемерие — вот что это.
— Не лицемерие, а бизнес. У меня с ним чисто деловые отношения. Я не обязан любить его. Он приносит прибыль, он поднимает популярность радиостанции — вот и все.
— Хорошо. Разобрались. Я иду купаться, — сказала Натали и направилась к двери.
— Подожди. Я не закончил, — Сэм схватил ее за плечи.
Впервые он прикоснулся к ее обнаженному телу. У Натали захватило дух и сердце забилось как птица…
— Что с тобой? — удивленно произнес Сэм, вглядываясь в ее возбужденное лицо.
— Просто не люблю… не люблю, когда меня… грубо хватают за плечи, — с трудом вымолвила Натали, борясь с охватившим ее волнением. Она не могла сказать ему, что одного его прикосновения достаточно, чтобы сердце начало колотиться о ребра, как корабль о скалы в бурю.
