— Я без конца расспрашивал Антонио, стараясь разрешить эту загадку, — сказал мне Вариан. — Я хотел узнать, почему он пришел ко мне и как он меня отыскал. Но я и до сих пор не знаю этого. На все мои вопросы Антонио отвечал: «Так подсказало мне сердце».
Глава 5
Королева дождя
Миллионы африканцев верят, что с помощью тайных обрядов можно влиять на погоду, особенно на выпадение дождя. Бог дождя требует жертв. Иногда даже человеческих жертв. Да, старые жестокие обряды Африки все еще живы, хотя они и сохраняются в глубочайшей тайне.
Там, где дождь — источник жизни, а засуха несет голод и даже смерть, заклинатели дождя процветают. Без сомнения, в давние времена предки многих нынешних вождей были заклинателями. В каждом племени заклинатель действует по-своему. Он может и не верить в своего идола. Несомненно лишь одно: заклинатель дождя — тонкий знаток природы. Он не станет пускать в ход свою магию, прежде чем не заметит передвижение муравьев, кваканье лягушек и другие благоприятные признаки.
Джон Гантер писал, как в Южной Родезии колдуны осудили человека, который якобы обольстил богиню дождя. Его сожгли заживо. И тогда начались дожди. Случайное совпадение? Возможно. Я знал об этом деле не только из официальных сообщений и отчетов судьи, но и по рассказам полицейских и другим источникам. Эта история имела необычные последствия. Я имею в виду не дожди, которые начались вслед за гибелью африканца.
Был 1922 год. В отдаленном районе на севере, близ границы с Португальской Восточной Африкой, на землях мтувера, одного из племен банту, жители все еще не расстались с жестокими языческими обрядами. Полицейский участок был расположен там в Маунт-Дарвине. Капрал, начальник участка, понятия не имел о том, что происходит в горах Мавурадонна, всего лишь в нескольких милях от Маунт-Дарвина. И только засушливым летом 1922 года полиция наконец узнала о страшном ритуале.
Засуха эта была самым серьезным бедствием со времен голодного 1890 года, как раз накануне прихода в страну первых европейских поселенцев. Уже были принесены все необходимые в таком случае жертвы — пиво, которое разбрызгивали по земле мужчины с бритыми головами, чернопегие коровы, традиционная голубая одежда. Но дождевые тучи не появлялись.
Люди мтувара чтили дух предка Мвари, у которого на земле оставалась жена. Этой богиней дождя обычно была молодая девушка, девственница. И когда нужен был дождь, она просила об этом своего мужа. Ее могли сместить и заменить другой девушкой. В ту пору богиней дождя была худенькая девочка, по имени Неческва, что на языке мтувара означает «та, которая обладает силой вызывать дождь». Неческва жила в священной роще Мити Мчена, что значит «место, где растут белые деревья». Ее обслуживали женщины, которые обрабатывали землю и готовили ей еду. И только один мужчина имел право находиться в роще. Это был ее телохранитель Чиганго — жрец и вождь племени мтувара.
Кто-то пустил слух, что Неческву обольстили. Бог дождя разгневан, и, пока не найдут обольстителя и не принесут его в жертву, дождя не будет. Чиганго не возражал против человеческих жертвоприношений. Позднее выяснилось, что еще и до этого он был причастен к смерти трех человек, которых сожгли на костре, привязав к столбу. Но на этот раз все единодушно признали, что соблазнителем был Мандуза, сын Чиганго.
Чиганго не мог нарушить традицию и спасти своего сына. С одобрения верховного вождя Чизвити он собрал «хондо» — отряд из семидесяти копьеносцев, поставил во главе него человека, по имени Чиризери, и приказал ему арестовать Мандузу. От дальнейших дел Чиганго отстранился. Ведь не мог же он собственноручно зажечь погребальный костер своему сыну.
И вот однажды рано утром Мандузу вызвали из хижины. Он, должно быть, понял, в чем дело, поджег свою хижину и попытался уйти под завесой огня и дыма. Жене Мандузы удалось скрыться, но самого Мандузу поймали и связали. Его прикрутили к шесту и так несли некоторое время. Потом Мандузу отвязали, и четыре человека подвели его к месту, которое называлось Ньяма Кунгва — «мясо для ворон». Пока один из конвоиров держал пленника, остальные разложили костер. Мандузу снова привязали веревкой из луба к шесту и положили на погребальный костер, добавив туда сухой травы. Обычай требовал, чтобы костер разжигали по старой традиции, получая искру трением. Когда костер был разожжен, мужчины ушли. Вслед им неслись крики обезумевшего от боли Мандузы. А ночью пошел проливной дождь. Это убедило всех жителей в справедливости наказания.
Через несколько дней мимо этого места проезжал полицейский. Он увидел обуглившийся человеческий череп, ребра, кости и кучи золы. Началось расследование. Допросили жену Мандузы. Было арестовано семь человек. После предварительного допроса в Маунт-Дарвине их отправили в Солсбери, где их судил главный судья сэр Кларксон Тредголд и суд присяжных. В числе обвиняемых был верховный вождь Чизвити, жрец Чиганго, глава «хондо» Чиризери и те четверо, которые сожгли Мандузу.
Всем присутствовавшим на суде было ясно, что подсудимые не понимают, в чем их вина. Ведь в жертву был принесен человек виновный, и сразу же после этого, как они и думали, пошел дождь, так что никто из них не считал это каким-то особым преступлением.
Защита указывала на то, что у этих людей была иллюстрированная Библия, изданная в Машоне. На одной картинке там был изображен Авраам, который готовился принести в жертву своего сына Исаака. Таким образом, простое знакомство этих людей с религией белого человека лишь укрепляло их веру в необходимость подобных жертвоприношений.
На суде давал показания один человек, хорошо знавший жизнь африканцев. Кларксон Тредголд спросил у него, проводилось ли систематическое обучение местных жителей обычному праву (в понимании этого права белыми). «Нет, не проводилось», — последовал ответ. «Они узнают наши законы только тогда, когда их нарушают», — заключил Кларксон Тредголд.
Один свидетель-африканец заявил: «Если человек соблазнил богиню дождя, его надо сжечь заживо. Только тогда пойдет дождь, и так было уже много веков». Другой свидетель сказал, что приказ дает верховный вождь и никто не смеет его ослушаться.
Когда судья спросил у Чиганго, хочет ли он что-нибудь сказать, тот ответил: «Я просто следовал обычаю племени».
Защита просила принять формулировку «виновны, но невменяемы», учитывая образ мышления и суеверия обвиняемых.
В среду 23 мая 1923 года в четыре часа дня суд присяжных удалился на совещание. В это время в Маунт-Дарвине, за сто пятьдесят миль от Солсбери, в полицейском участке собралось несколько европейцев, чтобы узнать о приговоре по телефону. И тут капрал Трент записал беседу, вероятно самую странную из всех, когда-либо записанных полицией. На участок пришел Кусеквенья, второй сын Чиганги, здоровый африканец шести футов ростом. Он положил свои копья и поздоровался:
