– А зачем тебе это? – сразу же спросил Жора. Так я и знала, что он не удержится от этого вопроса. И почему мужчины такие любопытные?
– Нужно. Просто нужно, и все. И вообще, это не твое дело.
Это, конечно, уже было хамством с моей стороны: самой прийти к Жоре за помощью и говорить, что это не его дело. Хорошо еще, что не сказала «не твое собачье дело».
Жора грустно посмотрел на меня. Я заерзала на стуле и сказала:
– Ну, Жорочка! Я пока не могу тебе ответить. Ничего страшного!
– Полина, ты опять во что-то впуталась? – с тревогой спросил Жора.
– Да ни во что я не впуталась! – как можно убедительнее ответила я. – Ты преувеличиваешь, Жора! И вообще, впутывается у нас Оля, если ты забыл.
– Я ничего не забыл. Просто мне кажется, что с недавних пор ты стала брать с нее пример.
– Ну, я же не Ольга, Жор! Что со мной может случиться? Ты насчет Маврина-то узнай.
– Хорошо, – покорно согласился Овсянников, привыкший уже к моим выходкам.
Он вышел из кабинета, а я осталась есть яблоки. Сейчас, в августе, они были особенно вкусными и душистыми. Я просидела так минут пятнадцать, навитаминив свой организм в избытке, пока не вернулся Жора. Он вошел, неся в руке серую папку.
– Нашел? – спросила я.
– Конечно, – сказал Жора, усаживаясь на свое место. – Значит, так. Маврин Вячеслав Николаевич, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Пять лет назад привлекался по одному интересному делу. Понимаешь, высматривал на улице девушку и начинал ее преследовать. Заходил вместе в подъезд или в лифт, начинал пугать…
– Каким образом? – сразу спросила я.
– Ну, во-первых, подходил неожиданно, всегда в темноте… Говорил какие-то страшные вещи жутким шепотом, причем безошибочно вычислял, у кого нервы послабее и, соответственно, кого напугать легче. Прямо тащился от вида трясущейся от страха девушки.
– Он применял какое-нибудь оружие? Ну, нож там или еще что…
– Нет, абсолютно ничего. Абсолютно. Просто чисто вот на словах. Не бил, не душил, не насиловал. Просто пугал.
– А как его взяли?
– Да как-то раз прокол у него случился. Девочка, на вид хиленькая, каратисткой оказалась. Даже черный пояс у нее. Ну, вот она его и вырубила прямо в лифте. А потом руки связала и сама к нам привезла. Вот так.
– Сколько ему дали?
– Да нисколько. Тут и состава преступления-то, собственно, и не было. Он же их не резал, не душил. А пугал – это, знаешь, понятие относительное. Может, у него просто рожа страшная, вот бабы и боятся? На лечение его отправили. А что? – опять спросил Жора.
– Он уже вылечился? – я пропустила мимо ушей Жорин вопрос.
– Так откуда же я знаю? Мне его судьба, знаешь, малоинтересна. А вот твоя… – Жора перегнулся ко мне через стол.
– Подожди, – остановила я его. – Он сейчас опасен?
– Да не знаю я, Поль! Поговори лучше с психиатром!
Опять с психиатром. Замкнутый круг какой-то. Может быть, Ольге позвонит ее профессор и скажет, что сейчас с Мавриным?
Я решила пока не рассказывать Жоре про то, что подозреваю Маврина в том, что он преследует меня. Вернее, Ольгу. Или все же нас обеих? Вот выясню окончательно, что это он, тогда и расскажу все.
Я стала прощаться с Овсянниковым. Он никак не хотел с этим мириться. Стал опять уговаривать меня встретиться с ним вечером под предлогом, что он постарается выяснить что-нибудь еще. Но я была уверена, что ничего он больше не выяснит. Чего еще выяснять, когда перед ним «Дело» лежит.
– А как твои дела на личном фронте? – спросил вдруг Жора.
– Все нормально, – поспешила я его заверить. Мои дела на этом фронте и в самом деле были в порядке.
– Ты по-прежнему с Павлом?
– Да, – ответила я. Меня начали злить эти вопросы, не люблю, когда меня спрашивают о личном. Тем более Жора. Тем более, когда он делает вид, что очень рад за меня, хотя на самом деле спит и видит, когда я расстанусь со своим любимым человеком и перекочую к нему.
Я быстро простилась с Жорой и вышла из кабинета. Мне еще сегодня нужно было на работу к обеду. Но я решила ехать раньше, так как не хотела общаться ни с Ольгой, ни с Жорой. Поэтому я поехала прямо в спорткомплекс.
Несмотря на то, что было воскресенье, работа в спорткомплексе шла полным ходом. Клиентов было полно. Но мои должны были прийти к часу, поэтому до этого времени делать мне было абсолютно нечего.
Я поплескалась в бассейне, посидела в зимнем саду, листая журнал, за которым сходила в ближайший газетный киоск, как вдруг меня позвали к телефону. Я подумала, что это наверняка Жора узнал какую-нибудь мелочь, совершенно не имеющую значения, ну, типа того, что у Маврина есть троюродная бабушка, и теперь хочет преподнести мне ее вечером как сюрприз в интимной обстановке.
Я уже собиралась послать его подальше, но вместо Жориного баритона услышала Ольгино сопрано:
– Полина! Что я тебе расскажу – закачаешься!
– Меня и так уже от вас качает! – мрачно ответила я.
– Нет, ты просто не представляешь, как это важно. Я немедленно к тебе приеду.
– Ну приезжай, – разрешила я. – Только Жоре я звонить не буду.
Ольга появилась минут через двадцать. Глаза ее были как два чайных блюдца.
– Ты… представляешь… – запыхавшись, пыталась сообщить мне свою важную новость Ольга, – мне… звонил Маврин!
При этом она сделала глаза еще больше, считая, что так усилит эффект от сказанного и убьет меня наповал.
Новость и в самом деле была интересной. Но мне уже это дело не казалось таким опасным, как вначале. Тем более после того, что я узнала, что Маврин не убивал и не уродовал девушек. И девочка-каратистка вполне с ним справилась. А чем я хуже? Пусть черного пояса не имею, но карате владею прилично, и если бы захотела, то заимела бы этот черный пояс с легкостью. Вот только времени все на это нет.
Подумаешь, Маврин! Я сама с ним разберусь! А если не поможет – Жору натравлю. Пусть упрячет его куда подальше.
– Ну и что он хотел?
– Просил встретиться с ним.
– Как? Опять? Чтобы он снова сбежал от тебя?
– Нет, он просил прощения за ту выходку, сказал, что сделал глупость, и теперь действительно настроен на разговор.
– Ты согласилась?
– Конечно! Разве можно было отказываться? Ведь он просит о помощи! А ты что узнала у Жоры?
– Да ничего особенного. Стращал твой Вячеслав Маврин девушек, но не более того. Оружия с собой не носил. Повязала его одна каратистка. Был отправлен на принудлечение. Потом, наверное, вышел. Вылечился. Ты же с ним встречаешься? Вот и расспроси осторожненько.
– Обязательно. Знаешь, я думаю, раз он сам обратился ко мне, то что-то его мучает, он хочет избавиться от своего заболевания. Может, его не до конца вылечили в клинике, просто заглушили болезнь? А я обязана ему помочь.
– Послушай, Оля, – вспомнила вдруг я об одной важной вещи, интересующей меня в данный момент куда сильнее, чем Маврин, с которым мне все было ясно: у меня закончились сигареты. – Ты тут посиди немного, а я сгоняю в ларек.
– Там прохладно стало, – поежилась Ольга.
– Ну дай мне свою ветровку, – попросила я.
Я накинула Ольгину белую ветровку, которую подарили ей мы с Павлом на день рождения, и вышла на улицу. Не успела я перейти на другую сторону улицы, как на меня налетел какой-то мужик в черной куртке и темных очках. Я видела, что он целится ударить меня под дых, но успела среагировать. Я перехватила его руку, вывернула за спину. Он согнулся, и тут я развернула его и коленом двинула в небритый подбородок. Мужик отлетел в сторону, потом резко поднялся, что-то пробормотал себе под нос и стремительно принялся улепетывать.
Я стояла совершенно растерянная и смотрела ему вслед. Что это все означает? Машинально подошла к ларьку, протянула деньги и попросила пачку сигарет. Потом вернулась к Ольге.
– Что с тобой? – сразу же спросила сестра. – На тебе лица нет.
Я рассказала ей обо всем.
– Это Маврин! – возбужденно закричала Ольга.
– Нет, – покачала я головой. – Это точно не он. Маврина мне вы с Жорой описывали как рослого, здорового парня, а этот невысокий и худенький. Может быть, сообщник Маврина, такой же какой-нибудь психопат. Слушай, Оля… До этого я спокойно приехала на работу, потом еще выходила за журналом – и ничего! Почему он не напал на меня тогда? Почему именно сейчас?
– Почему? – переспросила Ольга.
– Да потому, что он спутал меня с тобой! Тем более, что я была в твоей ветровке. Значит, он следил за тобой!
– Господи! – Ольгины глаза расширились, но теперь уже от ужаса.
– Ладно, сволочь, – твердо сказала я. – Никуда ты от меня не уйдешь. – Это относилось, конечно, не к Ольге, а к этому выродку, который напал на меня.
Это даже очень хорошо, что он спутал меня с Ольгой: я-то смогла с ним справиться, а она? Уже лежала бы сейчас на тротуаре с пробитой головой. Кто знает, чего он хотел? Может, не просто попугать, а даже убить? Ну уж нет, сестру свою я в обиду не дам!
