Сумерки сгущаются всë сильнее. Чтобы не врезаться в какую-нибудь преграду по недосмотру, приходится сильно сбавить скорость, а ближе к дачному поселку и вовсе слезть с велосипеда.
Так и тащусь в лесной тьме, щурясь под ноги. Видимость просто отвратительная. Слабый просвет появляется только на самом конце тропы, когда я выбираюсь из зарослей на дорогу.
Деревья гостеприимно расступаются, открывая вид на маленькие дачные домишки. Я глубоко вздыхаю. Выбралась!
С громким «Уф-ф! » бросаю опостылевший велосипед на обочину и делаю шаг в сторону поселка.
- Далеко собралась? - раздается в темноте спокойный опасно-вежливый голос.
Глава 13. «Поймай, если сможешь»
Снова он!
Я даже не вздрагиваю, а прям подпрыгиваю от неожиданности. Застываю на месте, усиленно вглядываясь сквозь сумерки в сторону источника мужского голоса, и с трудом давлю в себе тихий стон отчаяния.
Маньяк рядом, на широкой асфальтовой дороге. Стоит, прислонившись к капоту своего серого внедорожника-кроссовера и сунув руки в карманы брюк.
Вот же я сглупила...
Он же провернул уже со мной недавно такую же коварную штуку! И наверняка все дороги местные отлично знает, в том числе и мою тропинку! Так что просто примчался сюда в объезд на своей мощной машине, чтобы устроить мне очередную засаду и без лишней суеты перехватить на конечной точке.
- Иди сюда, - приказывает мне, и в его пугающе мягком голосе появляются тяжелые властные интонации. Они так и транслируют, настойчиво и бескомпромиссно: игры закончились, деточка, сейчас за тебя примутся всерьëз.
Краем глаза улавливаю движение со стороны поселка и нервно оглядываюсь.
Это Михалыч, очень старый бабушкин сосед, идет по улице с граблями на плече. Палую листву, наверное, сгребал по обыкновению в кучи вдоль своего забора, пока не стемнело. Если заорать, то он, конечно, услышит, но помощь против сильного молодого мужика от него не так, чтобы большая. Древнее Михалыча тут никого нет.
- Мое терпение на исходе, - говорит маньяк и безразлично добавляет: - Сама в машину сядешь или тебе помочь?
В разговоры с ним вступать и думать нечего. Какие вообще разговоры могут быть с агрессивным неадекватом, преследующим беззащитную незнакомую девушку весь вечер?
Я снова лихорадочно кошусь в сторону поселка. На входе белеет высокая раскидистая береза, которая сейчас кажется такой недосягаемой. Но рискнуть придется. Нельзя сдаваться без борьбы!
Молча делаю осторожный шажок к спасению. Маньяк сразу же перестает «скучать» и предостерегает:
- Плохая идея.
- А по-моему... - тяну я дрожащим тонким голосом, - ... хорошая!
И срываюсь в бег прямиком к поселку.
Но силы уже на исходе, и далеко убежать не удается. Возле березы, слыша шум погони почти вплотную за спиной, я в каком-то помутнении разума подпрыгиваю и цепляюсь за ветку. Хочу быстро вскарабкаться на дерево и заорать там наверху, чтобы всполошить хотя бы тех редких дачников, кто остался тут ночевать. Затея, конечно, идиотская, но это лучше, чем бегать в темноте по безлюдным улицам с пустыми домами, как в фильме ужасов. Я успеваю подтянуться на толстую березовую ветку только наполовину...
А затем на моих щиколотках смыкаются жесткие пальцы маньяка.
- Слушай, девочка, хватит дурить и убегать, - зло говорит он. - Это тебе не детская игра в «Поймай, если сможешь», и не шутки. Слезай. Надо поговорить. Я всë равно тебя заставлю.
- Отстань! - изловчившись, я награждаю его пинком, но без толку. Хватка у маньяка слишком крепкая. И тогда у меня вырывается вопль: - Помогите! Кто-нибудь!
- Вот идиотка, - слышу внизу, а потом сильный рывок сдергивает меня вниз, как слабого котенка.
Бух!
На траву мы приземляемся почти синхронно - маньяк падает вниз на спину, а я прямо на него. Но пока я ошалело хлопаю глазами, он мгновенно хватает меня за плечи, переворачивается вместе со мной...
И оказывается лежащим сверху. Вплотную ко мне, лицом к лицу. И я чувствую исходящий от него густой запах чебуреков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Удивительное дело! При падении я умудряюсь ничего себе не отбить. Должно быть, все шишки получил сам маньяк, ведь он же упал первым и невольно подстраховал меня собой.
А еще... несмотря на мои подозрения об опасно-психическом состоянии преследователя и то, что сердце колотится в груди часто-часто, как у перепуганного зайчишки в волчьих лапах... я неожиданно испытываю странное, нелогичное и попросту глупое ощущение настоящего азарта...
Как будто на самом деле ничего страшного мне не грозит.
И почему-то чудится, что этот мужчина, придавивший меня своим сильным атлетическим телом к холодной земле, источает безумно привлекательные мужские флюиды, феромоны или фиг знает что еще, отчего запах проклятых чебуреков кажется мне просто... обалденным. Таким вкусным, сочным. Дразнящим.
И это при том, что я уже совсем не голодная!
В окружающей нас сумеречно-лесной тишине гипнотически-немигающие глаза надо мной завораживают своей близостью. Уставившись в них, я даже не сразу понимаю смысл слов, которые он настойчиво втолковывает мне.
- А..?
- Повторюсь, - медленно и внушительно произносит маньяк, разглядывая меня изучающе, как неведомую и очень непредсказуемую зверушку. - Если ты не хочешь разговаривать в комфортных условиях, как все нормальные люди, то давай поговорим прямо здесь и вот так. Меня интересует...
До меня наконец-то доходит, что этот тип не только удобно разлегся на мне, но еще и оскорбляет при этом. Хотя из нас двоих ненормальный - это он, а никак не я.
- Пусти! - взбрыкиваю под ним изо всех сил, и мне почти удается сбросить его ноги со своих бедер.
Но он тут же придавливает их снова коленом.
- Лежать. И дослушай мой вопрос.
- Не хочу!
Я продолжаю активно брыкаться, но с каждой секундой удивительным образом страх перед ним продолжает трансформироваться в нечто иное. Это какая-то гремучая смесь гневных эмоций и физических ощущений, вроде... возбуждения.
И это меня пугает даже больше, чем сам маньяк.
Глава 14. Бабуля против маньяка
В любом случае никакого положительного результата хаотично-инстинктивное сопротивление так и не приносит. Более того - оно только ухудшает мое положение. Потому что в процессе этого неравноценного противоборства тонкий серый плащ лаконично и сердито трещит по шву где-то в области кармана.
Надо мной раздается короткое смачное ругательство. Затем маньяк внезапно освобождает меня от своего немалого веса и быстро вздергивает на ноги.
- Хватит, - цедит он с нескрываемым раздражением. - Сейчас мы с тобой вместе прогуляемся до...
- Эй, бандюк проклятый! - гневно перебивает его зычно-басистый старческий голос с противоположного конца главной дачной улицы. - А ну лапы свои загребущие убери от неë! Вот я тебе щас..!
Шумный выдох несказанного облегчения вырывается из моей груди. Это же бабуля!
Тусклая вспышка единственного на всю улицу фонаря, который всегда зажигается у нас в восемь вечера, внезапно озаряет знакомую энергично-грозную фигуру в теплой коричневой фуфайке. Как будто перед нами нами не обычные окрестности полупустого дачного поселка, а сцена под лучом софита.
Баба Рева вышагивает по дороге твердой походкой с граблями в руках, причем держит их по-киношному наперевес, как настоящее оружие. Наверное, отобрала садово-огородный инвентарь у обеспокоенного соседа Михалыча, который тащится за ней следом и с благоразумным почтением помалкивает.
- К тебе обращаюсь, охломон! - гремит ее сильный голос, расходясь между домами и деревьями басистым эхом. - Что стоишь там, зенки бесстыжие вылупил?
Я еле слышно хмыкаю, когда хватка маньяка на моих плечах сначала ослабевает, а затем и вовсе исчезает. Сам он разворачивается всем корпусом к надвигающемся «стихийному бедствию» в лице моей бабули и с обманчиво-умиротворяющей уверенностью обращается к ней:
