для обеспечения коллективной защиты, установления процедуры справедливого разрешения спора между его членами и общего служения богам. Ребенок, растущий в одной из таких семей, не обязательно напрямую развивает узы взаимной лояльности с большинством других членов клана, которых могут быть сотни и тысячи и которые могут быть разбросаны по значительной территории. Но его родители, связанные прямыми узами взаимной преданности с другими главами семейств, переживают страдания и победы клана, как если бы они происходили с ними самими, и это находит выражение в кругу близких. Так ребенок, переживающий страдания и победы своих родителей, как если бы они происходили с ним самим, может чувствовать страдания и победы клана, как свои собственные.
Таким образом, даже совсем маленький ребенок почувствует укол и стыд, если другому члену его клана причинят вред или опозорят члены соперничающего клана. И "я" ребенка расширяется, охватывая весь клан и всех его членов, даже тех, с кем он никогда не встречался. И это распространение "я" ведет к тому, что он готов отложить ожесточенные споры с другими членами своего клана, когда угроза извне воспринимается как вызов для всех.
Когда мы говорим о сплоченности человеческих коллективов, мы имеем в виду именно это: узы взаимной лояльности, которые прочно удерживают вместе союз множества людей, где каждый разделяет страдания и победы других, в том числе и тех, с кем он никогда не встречался.
Подобная сплоченность не ограничивается масштабами семьи и клана. Главы кланов могут объединяться в племя, которое может насчитывать десятки тысяч членов. И главы племен могут объединиться, чтобы сформировать нацию, члены которой насчитывают миллионы. Такой процесс консолидации знаком нам, например, по библейской истории Израиля, особенно пристально рассматривающей вопрос, могут ли объединиться израильские племена вместе, чтобы сформировать единую нацию. То же знакомо нам и по истории англичан, голландцев, американцев и многих других народов. Подобно узам клановой лояльности, узы лояльности к племени или нации произрастают из преданности к родителям: ребенок переживает страдания и победы своего племени или нации как свои собственные, потому что он переживает страдания и победы своих родителей. как свои собственные, и родители выказывают соответствующие чувства по мере развития бедственных или триумфальных событий, касающихся племени и нации. И как всегда, такая привязанность означает, что индивид откладывает споры с другими членами своего племени и нации, объединяясь с ними "одной мыслью" в моменты опасности или при осуществлении крупных общественных проектов.
Есть ли пределы у процесса консолидации, посредством которого кланы объединяются в племена, а племена- в нации, распространяя лояльность отдельных индивидов вовне? Мы знаем, что нации могут развить привязанность к другим нациям, и что со временем они могут напоминать привязанность племен друг к другу при формировании нации. Иными словами, существует такая вещь, как "семья наций", которой часто считают себя англоязычные народы или как иногда считают себя индуистские народы Индии. Но то, что объединяет такую семью наций, это, опять же, взаимная лояльность, укрепляющаяся и возрождающаяся общими напастями современной эпохи: солидарность англоязычных народов проявилась в совместной борьбе против оси фашистских держав или против коммунистических стран; а взаимная лояльность индусов вышла на первый план во время их общей борьбы за освобождение от господства англичан и мусульман. Однако мы никогда не видели подлинной тенденции к взаимной лояльности между, вообще, всеми народами, ибо это может сформироваться лишь в условиях, когда все человечество стоит вместе перед общей бедой. Взаимная преданность людей друг другу - самая мощная сила, действующая в политической сфере. Чувство взаимной преданности сплачивает людей вместе, объединяя их в семьи, кланы, племена и нации, во многом так же, как сила гравитации сближает молекулы, превращая их в планеты, звездные системы, галактики и системы галактик. Современные авторы, на которых слишком большое влияние оказала дарвиновская наука, склонны искать объяснение тому в биологическом родстве. Но этого не так. Изолированный индивид, переживший болезнь или войну, отрезавшие его от семьи и клана, всегда присоединяется к новой семье или новому клану, усиливая их собой и получая защиту взамен. Поступая так, он создает новые узы взаимной лояльности, заменяя утраченные, и это без всякой связи с биологическим родством. Это постоянное воссоздание разрушенных уз взаимной лояльности означает, что семьи могут принимать новых членов, не рожденных внутри семьи, и что кланы принимают целые семьи, не рожденные внутри клана. Точно так же нации принимают не только чужестранцев и семьи, но и целые племена, которые когда-то были чужими, но более таковыми не считаются.
Хотя любая нация используют метафору братства, взывая к взаимной лояльности между своими членами, фактическое биологическое родство это лишь, от силы, сырой материал для строительства нации. Решающим фактором являются узы взаимной преданности, установлены между членами нации за долгие годы совместных трудностей и успехов.
Это постоянное возрождение уз взаимной преданности, которое мы находим почти в каждом человеке, означает, что не может быть общества, члены которого лояльны лишь самому себе. Это верно и для современного общества тоже, хотя традиционный порядок племен и кланов в нем ослаблен национальным государством, а либеральная философия научила человека постоянно мыслить категориями личной жизни и собственности. Даже здесь коллективы, построенные на взаимной преданности, видны повсюду: местные политические отделения, церкви и синагоги, школы и другие общественные организации все еще очень напоминают старые кланы. В национальном масштабе могущественные религиозные, этнические, секторальные и профессиональные ассоциации продолжают играть роль в жизни нации, подобную роли племени с его жесткой взаимной лояльностью, и каждое борется с другими племенами, меняя коалиции, в попытках сдвинуть национальный курс в свою пользу. Разумеется, они не обладают силой и стойкостью кланов и племен, предшествовавших государству. Разнообразие таких ассоциаций дает человеку гораздо большую свободу выбора в вопросе верности им. Поскольку они не являются политически независимыми образованиями, воюющими друг с другом, внутренние взаимные обязательства их членов гораздо менее требовательны. Тем не менее, их присутствие указывает на неугасающую тенденцию индивидов даже в условиях современного государства объединяться в коллективы не только на уровне семьи, но и на уровне клана, племени или государства. Эта тенденция становится более явной, когда члены нашего "клана" или "племени" подвергаются угрозе, и она вновь заявляет о себе с древней силой, когда наше "племя" приходит к выводу, что национальное государство больше не в состоянии защищать его, как прежде.
Узы взаимной лояльности, которые делают семьи, кланы, племена и нации стабильными и прочными институтами, также гарантируют, что люди постоянно переживают то, что происходит с коллективами, которым они лояльны, как нечто, происходящее с ними самими. Как следствие, люди не только заинтересованы в защите своей жизни и собственности,
