короле.
- И при Боге, - дополнил Уинстон, - Меня крестили. Я сам этого, конечно, не помню, но у меня был крестный.
- Давно собирался спросить, в честь кого Вас назвали Уинстоном, - поинтересовался Стивен, - Вы ведь родились во время мировой войны.
- В честь крестного и назвали, - ответил Уинстон, - Одного нашего дальнего родственника. Толстенький такой и все время курил сигары.
- Полагаю, не по линии Смитов? Из какой семьи Вы ведете происхождение по материнской линии?
- Я не помню фамилию, - Уинстон смутился, - В ней упоминалась церковь, поэтому нам пришлось ее забыть.
- Просто удивительно, сколько Вам пришлось забыть, - сказал Стивен с таким видом, будто мог что-то из этого напомнить.
Уинстон опустил глаза.
- Ладно, не огорчайтесь. Современная молодежь вообще ничего не знает о прошлом. Должен Вам сказать, своими манерами Вы произвели впечатление.
- Не помню аплодисментов.
- Очень смешно. Вы вели себя как взрослый человек, за которым не надо приглядывать. Отлично вписались в компанию и за столом, и на охоте. Когда джентльмен ведет себя как джентльмен, никто не аплодирует. Все принимают это как должное.
- Спасибо. Как Вы думаете, стоит ли покупать у Бонни костюм этого Джека, о котором вы с ней говорили? Вы его видели? Я не буду в нем выглядеть глупо?
- Думаю, стоит. Джек хотел, чтобы Бонни выглядела как девушка американца, а сам одевался в классическом английском стиле.
4. Глава. Чайная церемония по-английски.
Знакомство с Бонни стало существенно более близким, когда Уинстон зашел померять костюм Джека.
Бонни жила в когда-то аристократическом районе Белгравия. В одном из старинных домов аристократических семей, переделанном сначала в общежитие, а потом уже из общежития в более-менее традиционные квартиры с кухнями и санузлами в каждой.
После революции случайно выжившие дворяне уже не претендовали на Белгравию, и их дома прибрало к рукам только что созданное, но уже очень жадное Министерство Мира. Ему очень не хватало общежитий для личного состава, ветеранов и инвалидов. Еще ему не хватало строительных мощностей, на которые село только что созданное, но уже очень жадное Министерство Изобилия. Можно бы было найти помещения и на окраинах, но в центре, во-первых, статус, а во-вторых, на случай беспорядков полезно иметь под рукой много верных и боеспособных людей. В том числе, верных и боеспособных, но внешне не аффилированных с армией. Некоторые стихийные беспорядки не такие уж и стихийные. И гасить их иногда выгоднее «озверевшей толпой», чем «озверевшими военными».
Благодаря такому решению район остался относительно спокойным. Солдаты и матросы, конечно, безобразничали больше, чем дворяне и прислуга, но меньше, чем непросыхающие пролы. К тому же, в Белгравии местный хулиган может нарваться на старшего по званию и поехать не в кутузку, а на гауптвахту, где научат родину любить. Да и комендантские патрули проходили здесь как бы не чаще, чем полицейские.
В отличие от безоружных полицейских, которые, как правило, имеют дело с безоружным народом, военный патруль готовился встретить вооруженных дезертиров или диверсантов, поэтому чуть что начинал стрельбу на поражение длинными очередями, не считаясь с побочным ущербом.
Гражданские хулиганы обходили Белгравию стороной, потому что гражданские рисковали не отделаться несколькими сутками на гауптвахте. Если патрулю за каким-нибудь наказуемым делом попадался гражданский, то нарушитель, в зависимости от обстоятельств, мог откупиться. Тогда его передавали полиции. Не осилившие договориться по-хорошему товарищи неожиданно для себя подписывали контракт, получали традиционную кружку пива с монетой и бесплатную доставку на какой-нибудь нуждающийся в пополнении корабль. На корабле всегда пригодятся лишние руки, чтобы драить палубу и начищать медяшки.
Говорили, что не всегда в контрактах, заключенных на гауптвахте, стояла настоящая подпись будущего матроса. Говорили, что нашелся правдоискатель, который отслужил и доказал в суде, что его подпись подделали. Из зала суда он поехал в тюрьму как шпион, попавший на флот по поддельному контракту.
В отличие от жилых домов послевоенной постройки, в перестроенных дворянских особняках не было единственно возможного пути от входной двери в дом до входной двери в квартиру. Множество выходов на две улицы и во двор. Раньше через парадный вход ходили господа, через черный прислуга, в каждый флигель полагалось по отдельному входу, отдельный подъезд для кухни и еще служебные входы со двора во вспомогательные помещения. Все входы соединялись друг с другом коридорами и холлами в недрах дома. Также и по каждому этажу проходили своими маршрутами сквозные проходы от лестницы к лестнице.
На весь дом полагался только один вахтер, рабочее место которого находилось в холле у парадного входа. Но чаще всего он там не сидел, а вместе с дворником, электриком или сантехником бегал со связкой ключей по этажам и штопал прохудившуюся инфраструктуру. Или и вовсе проводил время в пабе напротив.
В старом доме Уинстона вахтером работал старый охранник из какого-то Министерства, и он, как это часто бывает с этой братией, воображал себя охранником особо важного объекта. Конечно же, он все записывал и докладывал куда положено, но ни разу не помог поймать не то, что настоящего шпиона или преступника, а даже мелкого воришку. И в плане аварийного, текущего или вялотекущего ремонта демонстрировал полную бесполезность.
В новом доме Уинстона, в высотном жилом комплексе «Изобилие-три», вахтер больше смахивал не на бывшего вертухая, а на бывшего арестанта. Отгонял воров и хулиганов и решал хозяйственные вопросы неофициальными методами, которые по эффективности на порядок превосходили официальные.
В доме Бонни, бывшем флотском общежитии, вахтером, скорее всего, служил отставной боцман. Судя по стенам коридоров, покрашенным палубной краской, и по медным дверным ручкам военно-морского образца, начищенным до блеска. Местами на стенах виднелись вмятины и не до конца отмытые пятна крови, но нигде никаких граффити.
Кабельных телекранов с обратной связью в доме Бонни и вовсе не было. Жильцы смотрели каналы через общедомовую антенну. Дом со времен последнего капремонта стоял в очереди на кабельную телекранизацию. Уинстон из разговоров на работе знал, почему так бывает. Чтобы где-то проложить кабели, нужны проект и смета. Чтобы сделать проект для дома, нужен план дома с кабельными трассами, или хотя бы просто план дома. Если плана в архиве нет, или он сильно не соответствует фактическому состоянию объекта, то кому-то придется ползать по подвалам и чердакам, чтобы подготовить проект. Ведомственные нормы по трудозатратам на такое не рассчитаны. То есть, непосредственный исполнитель покажет низкую производительность и останется без премии. К
