13. V. 42. Среда.
Весь день дождь, плывущий туман, свинцово-меловые зловещие тучи, холод. (А ночью перед этим часа два ужасная гроза.)
Будто бы взята Керчь.
23. V. 42. Воскресенье.
Керчь давно взяли. Но Москва говорит, что возле К. все еще идут бои. Страшные бои из-за Харькова - уже недели две.
Последние дни уже лето. [...] И страх и тоска за Веру - опять неск. раз были боли, И она испугана, падает духом. Господи, спаси, совсем пропадаю.
Все хочу послать письмо Т. М. [Львовой] Толстой - и все не решаюсь.
Опять у нас в саду множество цветущих роз - и розовых, и белых, и пунцовых как пунцовый бархат - и вспоминаю с грустью, что в прошлом году я в это время еще писал (и вписал в "Натали" о такой розе).
Опять думал нынче: прекраснее цветов и птиц в мире ничего нет. Еще бабочек.
26. V. 42. Вторник.
Все кровь - уже дней десять. Чувствую себя ужасно, слабость страшная. Тоска, страх за Веру. Какая трогательная! Завтра едет в Ниццу к доктору, собирает свой чемоданчик... Мучительная нежность к ней до слез. [...]
3. VI. 42.
Лето. Была дурная, неспокойная погода, теперь как будто установилась.
Май был необыкновенный - соверш. чудовищные битвы из-за Керчи и вокруг Харькова. Сейчас затишье - немцы, кажется, потерпели нечто небывалое. А из радио (сейчас почти одиннадцать вечера) как всегда они заливаются. Удивительно - сколько блядского в этом пении, в языке! Думаю все время: что же это впереди! Если немцы не победят, полная погибель их. Если победят как может существовать страна, ненавидимая почти всем миром? Но и в том, и в другом случае - что будет со страной, у которой погибло все самое сильное чуть ли не с 15 лет до 50! А уже погибли миллионы и еще погибнут.
Франц. радио - нечто поразительное. Тонем во лжи и холопстве.
Мне, верно, уже не поправиться - переломилось здоровье. Едва таскаю ноги. Неужели и в прошлом году было то же? Нет, этого не помню. М. б., забыл?
Читал вчера и нынче стихи - Г. Иванова,{39} Гиппиус. Иванов все-таки поэт настоящий (в зачатке). Г. ужасна. Мошенница.
7.VI.42. Воскр.
[...] Вчера письмо от дочери Анны Ник. Готье - приехала в Антибы, но "маму уже похоронили". Нынче все думал о тех прекрасных лесах вокруг Рокфора, по которым старушка спешила к автобусам. Не видеть ей их больше!
1.VII.42. Среда.
Двенадцатый час вечера. В одиннадцать радио: Севастополь взят. Дорого, верно, достался!
Все время полное безволие, слабость, - ничего не могу, кроме чтения лежа. Перечитал первый том "Бр. Карамазовых". Три четверти - совершенный лубок, балаган. А меж тем очень ловкий, удивительно способный писака. [...]
Разгром англичан в Африке. Немцы уже в 100 кил. от Александрии.
Чем же все это кончится? Вот впереди месяц, два самых роковых для Европы - думаю, за эти 2 месяца выяснится.
14. VII. 42. Вторник.
В прошлую среду вырвал еще зуб.
Прекрасный день. Попытка начать что-н. делать.
Прочел (перечитал, конечно) второй том "Бр. Карамазовых". Удивительно умен, ловок - и то и дело до крайней глупости неправдоподобная чепуха. В общем скука, не трогает ничуть. [...]
18. VII. 42.
Скучный день, тоска.
Немцы в России все идут вперед. В Африке начались бои "решительные".
И все слабость, безволие, безделие! [...]
11 часов вечера, радио: "положение Тимошенко катастрофическое". Что-то должно быть вот-вот новое, огромное. Все еще не верится, что все пропало.
19. VII. 42. Воскр.
Видел новую луну. Холодно, тучи, перед вечером прошел дождь.
Шестого июля объявили, что взят Воронеж. Оказалось - брехня: не взят и по сегодня.
10. VIII. 42. Понед.
Купался всего 2 раза пока - за все лето. [...]
В России ужасно, - кажется, правда гибель нынче: взят Пятигорск. Битва морская американцев с японцами - японцы трубят большую победу. Беспорядки в Индии - арестован Ганди и весь инд. конгресс, позавчера потребовавший ухода англичан из Индии. [...]
13. VIII.
Кончил перечитывать "Дневник" Башкирцевой. Вторая половина книги очень примирила меня с ней. И какая действ. несчастная судьба! [...]
1.1Х.42. Вторник.
Сухое лето, сгоревшие цветы олеандра. Еврейские дни дошли и до нас. В Париже, говорят, взяли 40 000. Хватают по ночам, 10 минут на сборы. И мужчинам и женщинам бреют головы - и затем человек исчезает без следа. Детей отнимают, рвут их документы, номеруют - будет без роду-племени, где-то воспитают по-своему. Молодых евреек - в бардаки, для солдат. У нас взяли, говорят, уже человек 700-800. [...]
2. IX. 42.
Евреям (взятым) не дают пить.
Все грусть - о прошлой моей жизни здесь. Лоренские острова.
Перечитал Лоти "Fantome dOrient". Скучно, длинно.
7.IX.42.
[...] Перечитываю "Любовь в жизни Толстого" Жданова.{40} Гадко - до чего обнажили себя и муж и жена насчет своей крайней интимности!
Взят Новороссийск. И все-таки думаю - вот-вот будет большое и плохое для немцев.
Расстреляли 5 прав[ославных] священников в Праге - будто бы участвовали в убийстве какого-то немца и "укрывали у себя рус. парашютистов".
16.1Х.42. Среда.
Все прекрасные дни. И все мука - тянет ехать в Cannes, Ниццу, видеть море, женщин, кого-то встретить, - одиночество страшное! - и все мысль: все это напрасно, будет только мука с автобусами - и мука воспоминаний моих прежних лет тут.
Ночи спокойные, теплые, с бледными звездами, с непрерывн. журчаньем сверчков и ночных цикад.
Нынче ездил в Cannes, купался - всего четвертый раз за все лето! И уже кончено лето - м.б., последнее мое. Дов. большая волна, вода приятная.
Немцы к Цар[ицыну] все "продвигаются" и все атаки русских неизменно "отбиты". День и ночь идут уже с полмесяца чудовищн. бои - и, конечно, чудовищн. потери у немцев. К концу войны в Германии останутся только мальчишки и старики. Полное сумасшествие! Только сумасш. кретин может думать, что он будет царствовать над Амер., Браз., Норвегией, Францией, Бельгией, Голл.. Данией, Польшей, Чехией, Австрией, Сербией, Албанией, Россией, Китаем - 16 странами, из которых все, не считая евреев, ненавидят Германию и будут ее ненавидеть небывалой ненавистью чуть не столетие. Но какая сказочная сила - пока.
12. IX. 42.
Переписывал свои заметки, наброски рассказов. [...]
8. IX.
Был в Ницце. Привез "Нов. Журнал".
Истратил последнее. Какой позор - в Америке за все время собрали мне долларов 500!
20. IX.
Очень жаркий день. Безволье, вялость, уборка.
Перечитываю стихи Полонского - и как часто теперь, мысль: перечитываю в последний раз.
В "Нов. Журнале" (вторая книга) - "Натали". И опять, опять: никто не хочет верить, что в ней все от слова до слова выдумано, как и во всех почти моих рассказах, и прежних и теперешних. Да и сам на себя дивлюсь - как все это выдумалось - ну, хоть в "Натали". И кажется, что уж больше не смогу так выдумывать и писать.
Девять вечера. Золотой полумесяц, на него нашел белый оренбургский платок.
22.IX.42.
С утра туман, дождь и такая свежая сырость, что оделся по-осеннему. После полудня солнце, тепло. В. уехала завтракать к М. Ив.
Мой отец, моя мать, братья. Маша пока в некотором роде существуют - в моей памяти. Когда умру, им полный конец.
Все живее становится для меня мое прошлое. Вот вспомнил Птб. времени моего пребывания там в декабре 1896 г., Ольхину и т. д. - Боже, как все вижу, чувствую!
Все убираюсь, все надеюсь сесть за работу. Напрасная, должно быть, надежда!
В газетах - "La situation desperee de lU.R.S.S.", "Desillusions et inquetudes"{*17} в Англии... И говорят, что с Царицыным собственно дело кончено и пора подумать о том, что дальше предпримут немцы после него и Кавказа.!...]
Радио - кошмар. Не лжет только, который час.
23. IX. 42. Среда.
В час поехал в Ниццу. Теснота удивительная, сидел на железной приступке за креслом шофера, жгло левый бок от танка, лицо и книгу Лоти (Pays basque), которую читал, все время покрывала то одна, то другая цветистая юбочка каких-то двух крупных девок. Вернулся с каром в 7. 30 вечера. [...] В каре дурацки сел у незакрывающего[ся] окна, мучился от холодного сильного ветра. Вечера уже осенние, нельзя не брать с собой пальто в поездки. (Ездил опять к зубному врачу.)
День был прекрасный, чувствовал себя все время бодро и легко. Свесился: 66-65 кило. А прежде всегда бывало 72-73.
И с Цар[ицыным] и с Кавказом немцы все-таки жестоко нарвались. Последние дни им просто нечего сказать: "берем дом за домом..." Перебили их русские, конечно, в ужасающем количестве. И то хлеб.
Из того, что делается на свете, знаем одну сотую. "Journal de Geneve" получаем в особом издании - для Франции. Но и то нередко издание это не доходит к нам. За всю свою историю Франция никогда не была в такой погибели.
24. IX. 42. Четверг.
Солнечно, крас. облака. Над горами над Вансом их потолки - прекрасные. Потом пошли хуже - серые.
Дочитывал 1-й т. стихов Полонского, вспоминал, как читал в Beausoleil. Теперь в последний раз в жизни? Вероятно. Вспоминал те чувства, что были в ранней молодости, в Озерках, при чтении некоторых стихов. 1/10 - скука, риторика и часто просто непонятная. Зато 1/10 превосходно.
