Стремясь к достижению своей цели, она даже пыталась привлечь внимание Фреда, старшего брата Кона. Променяв рай на Крэг-Уайверн, она так или иначе должна была заполучить его, иначе все ее жертвы были бы напрасны.
Теперь, оглядываясь назад, она благодарила Бога за то, что Фред Сомерфорд даже не думал о женитьбе. Трудно представить себе, как бы она встретилась теперь с Коном в качестве его невестки.
Она слишком поздно поняла, что, привлеченная показным блеском, гналась за несбыточной мечтой. Иногда она мечтала снова встретить Кона и попытаться залечить раны, но Фред, приезжавший в Крэг-Уайверн несколько раз в году, рассказал, что Кон вскоре после возвращения домой пошел в армию, уехал за границу и с тех пор почти не бывал дома.
По какой-то причине тот факт, что Кон находился за пределами Англии, заставлял ее еще острее чувствовать, что он для нее потерян. Несмотря на это, она долгие годы писала письма, адресуя их сначала прапорщику, потом лейтенанту, потом капитану Джорджу Конноту Сомерфорду. Письма эти она затем рвала и сжигала.
О карьере Кона она знала все, потому что тетушка Мириам приглашала его брата Фреда бывать в их доме, когда он пожелает. Отчасти это объяснялось ее искренней добротой, а отчасти тем, что у нее были две дочери и племянница, и каждая из них могла бы, как, впрочем, и любая молодая женщина, стать графиней Уайверн.
Ей вспомнилось, как однажды во время семейного обеда Фред достал миниатюру Кона, присланную ему братом, где он был изображен в своем новеньком капитанском мундире. Миниатюра обошла по кругу всех присутствующих за столом. Сьюзен, испытывая нетерпение и страх, ждала своей очереди.
Когда она взяла ее в руки, у нее перехватило дыхание. Сьюзен не хватило времени как следует рассмотреть ее.
Ей отчаянно хотелось схватить миниатюру, спрятать ее, украсть.
Тогда ему было двадцать два года. У него был все тот же подбородок, а высокие скулы выделялись еще отчетливее, потому что он похудел. Согласно уставу, его волосы были припудрены, отчего еще больше выделялись его серебристо-серые глаза, окаймленные черными ресницами. Однако он улыбался, и она искренне порадовалась, что он, должно быть, счастлив и, возможно, совсем забыл о ней.
Но он все еще был на войне. Она каждую неделю внимательно читала списки убитых и раненых, моля Бога сделать так, чтобы она никогда не увидела его имени в таком списке.
Часто бессонными ночами она вновь и вновь переживала момент своего твердого решения, представляя себе, что могло бы случиться, если бы она последовала зову своего слабого сердца, а не подчинилась своей собственной сильной воле. Им тогда было всего по пятнадцать лет. Вопрос о женитьбе мог бы возникнуть лишь в том случае, если бы она забеременела, чего, к счастью, не произошло.
Кону как младшему сыну нужно было выбрать себе профессию, но, возможно, ради нее он сделал бы другой выбор. Более безопасный. По крайней мере она была бы с ним, даже если бы ему пришлось стать солдатом.
Эти бесполезные мучительные мысли постоянно одолевали ее, особенно если она просыпалась среди ночи. Однако с годами боль несколько притупилась, и она стала смотреть на все, что произошло, как бы со стороны.
До тех пор, пока здесь снова не появился Кон. С отметиной, которую она никогда не хотела на нем видеть, но все же Кон собственной персоной. Если бы она не была такой непреклонной, если бы позволила себе любить и быть любимой, он по-прежнему был бы мягким, улыбчивым человеком, каким она его знала.
Он видел себя святым Георгием, борющимся со злом, но в какой-то момент сделал татуировку дракона на своей груди.
Она встала на ноги и, спланировав свой путь таким образом, чтобы ни в коем случае не столкнуться с ним, торопливо направилась в комнаты святого Георгия.
Глава 6
Убранство комнат святого Георгия смутно напоминало римский стиль: имитация мозаичных полов и классические белые льняные шторы. Фреска, изображающая Георгия, убивающего дракона, занимала большую часть стены в спальне. Сьюзен частенько приходила сюда, чтобы посмотреть на нее.
Святой Георгий действительно немного напоминал Кона, но сейчас показался ей не очень внушительным по сравнению с закаленным в боях воином. В элегантно согнутой руке он держал копье и выглядел неспособным на жестокость или насилие. Кон вчера всего один раз прикоснулся к ней, чтобы поднять на ноги, но она сразу почувствовала силу в его руках. Грациозная поза святого казалась больше женственной, чем мужественной. В движениях Кона всегда была грация, но они были энергичными и решительными, а теперь еще и очень мужественными.
Дракон был жив. Он поднялся на дыбы позади святого, задрав голову с рогами, как у дьявола. На заднем плане виднелась прикованная цепями к скале, потерявшая сознание девственница, которую готовились принести в жертву. Пасть дракона была приоткрыта, и виднелись огромные клыки и раздвоенный язык. Дракон выглядел и впрямь воплощением зла, и Сьюзен хотелось крикнуть святому Георгию, чтобы он оглянулся…
Дверь открылась, и она круто повернулась к ней.
В дверях застыл в изумлении Кон:
— Извините. Теперь вы живете в этих комнатах?
Она чувствовала, что покраснела, и во рту у нее пересохло. Она с усилием заставила себя говорить:
— Нет. Я занимаю комнаты экономки внизу. Я… Я хотела…
— Не лги, — решительно произнес он. — Между мной и святым Георгием было что-то общее, не так ли? — Он подошел ближе, чтобы разглядеть картину, но старательно избегая приблизиться к Сьюзен. — Я был самоуверенным молодым ослом, потому что сам находил сходство.
— Не говорите так. Вы ведь знаете, что первый граф сам позировал для этой картины.
— Наверное, этим и объясняется некоторое сходство. — Он взглянул на нее. В его взгляде не было и намека на юмор. — Хотя я не уверен, что хотел бы иметь сходство с сумасшедшими девонскими Сомерфордами.
На его губах появился едва уловимый намек на улыбку, словно обещание солнца в пасмурный день, когда небо плотно закрыто тучами.
Ей хотелось спросить, почему он пришел сюда, хотя она это знала сама. Он пришел с той же целью, что и она: чтобы совершить экскурс в прошлое.
Больше всего ей хотелось спросить у него, есть ли теперь, по прошествии многих лет, возможность исправить зло, которое она ему причинила.
Но нет. Раны, которые она нанесла, должно быть, давно зажили, остались только шрамы. А шрамы, как татуировку, не сотрешь. И прошлое не вернуть.
Тем более что она находилась здесь только для того, чтобы отыскать спрятанное графом золото для Дэвида и шайки. Деньги по праву принадлежали «Драконовой шайке» и были сейчас всем отчаянно нужны. Но Кон этого не поймет. Он сочтет, что это новое предательство с ее стороны.
