Когда после канкана Никита делает комплимент моим грации и чувству такта, я вспоминаю, что именно его голос слышала в кабинете Измайлова. Что ж, пару вещей я о Никите знаю точно — актрисам он предпочитает барышень, и женихи для него не помеха. Короче, тот ещё аморальный тип, под стать любителю гулянок Юрию.
Да уж, Даша, умеешь ты привлекать внимание местных тусовщиков.
А вот и Юрий, лёгок на помине, приглашает меня на вальс. Эх, а я себе такое уютное креслице подле маменьки присмотрела.
Во время вальса Юрий бесперебойно лопочет что-то по-французски, и мне остаётся лишь изредка кивать, делая вид, что я его понимаю — на такой бешеной скорости, да ещё и во время танца новый для меня язык восприятию совершенно не поддаётся. Вдоволь наслушавшись про «лямуры» и «тужуры», я вежливо прощаюсь с Юрием, и отправляюсь на заслуженный отдых подле маменьки.
— О чём говорили? — любопытствует Марья Ильинична, когда я, обмахиваясь веером, наконец плюхаюсь в креслице.
— Что-то по-французски, — отмахиваюсь я. — Сделала вид, что понимаю.
— Надо уделять больше внимание языку, — сокрушённо покачивает головой моя названая маменька. — Так и до конфуза недалеко, хорошо, что сейчас обошлось.
«Конфуз» подкрадывается ко мне в лице барона, спрашивающего что-то на ненашенском, что я даже приблизительно не могу понять. Поймав мой умоляющий взгляд, направленный на Марью Ильиничну и Алексея Петровича, барон удивлённо приподнимает брови:
— Правильно ли я понимаю, что ваша дочь не говорит по-французски?
— Да, мы запретили нашей дочери говорить на языке узурпатора, — небрежно заявляет Алексей Петрович, а Марья Ильинична одобрительно кивает. — Мы предпочитаем смотреть в сторону Англии, ведь именно там находятся наши лучшие друзья и союзники.
— Позвольте, но не вы ли ещё на прошлой неделе были главным фанатом Наполеона? — насмешливо интересуется барон.
— Это было временное увлечение, — и глазом не моргнув врёт мой названый папенька.
— В нашей семье все англоманы, даже за обедом на аглицкий манер едим ростбиф, — поддакивает маменька. И она говорит чистую правду — уже неделю как повариха, присланная князем Орловым, подаёт нам на обед печёную говядину.
Излишне любопытный барон теряет интерес к моему незнанию французского и отправляется к карточным столам, а я отправляюсь танцевать польку с Никитой, потом вальс с молодым человеком по имени Анатолий, а потом решаю наконец передохнуть (с ударением на последнем слоге).
Выхожу на балкон, чтобы отдышаться, и ко мне в очередной раз за бал подходит Юрий. И снова лопочет что-то по-французски! Неужели по-русски нельзя поговорить? Устало киваю ему, Юрий улыбается, пододвигается ко мне поближе, но его останавливает внезапно раздавшийся из темноты возмущённый голос Владимира:
— Юрий, оставьте мою будущую невестку в покое!
— С чего бы? — Юрий наконец-то переходит на русский. — Дарья не только не была против моих ухаживаний, но даже поощряла их!
— Вы так быстро говорили, что я ничего не разобрала, — не придумываю лучшего способа объяснить, что совсем ничего не поняла из сказанного мне Юрием. Какие ещё ухаживания? Я на это не подписывалась! За актрисами пусть ухаживает, развратник! Конечно, если актрисам его ухаживания приятны, и они готовы их принять.
— А мне кажется, что вы отлично всё разобрали, — ухмыляется Юрий.
Вот негодяй! Владимир полностью разделяет моё мнение по поводу человеческих качеств Юрия, поэтому следующие его слова звучат как музыка для моих ушей:
— Вы лжец и клеветник! Я вызываю вас на дуэль, — как в старом кинофильме Владимир пафосно стягивает с руки перчатку и бросает её Юрию в лицо. Та-ак, а вот это уже лишнее. Какая ещё дуэль? Он это что, всерьёз?
— Что ж, дуэль так дуэль, — пожимает плечами Юрий, и демонстративно отворачивается от Владимира в сторону дверного проёма, где на удивление вовремя появляется высокая фигура Никиты. — Вишневский, будете моим секундантом?
— Хорошо, — кивает блондин. — Пистолеты?
— Думаю да. Владимир, стрельба на пистолетах вас удовлетворит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вполне. Завтра утром пришлю к вам своего секунданта Алексея для решения организационных вопросов. Встретимся у барьера, — так и не подняв перчатки Владимир подаёт мне руку, и, оттеснив плечом опешившего Никиту, заводит меня обратно в залу.
— Что это вообще было? Почему вы вызвали Юрия на дуэль? Какой ещё барьер? — засыпаю я Владимира вопросами, но он оставляет их без ответа.
— Идите к своей маменьке, пора домой собираться. Только о дуэли ничего не говорите.
— Нет уж нет, так легко вы от меня не отвертитесь, ответьте уже наконец на мои вопросы! — даю я волю своему недовольству.
— Вы вообще хотя бы поняли, какие мерзости говорил вам Юрий? — синие глаза Владимира смотрят на меня с сочувствием и печалью. — Скорее всего, по своей неопытности не поняли, иначе бы не возмущались тому, что я решил вступиться за вашу честь.
— Я сама бы с ним разобралась! — делаю голос тише, чтобы нас никто не услышал, а то некоторые дамы, мимо которых мы проходим, начинают с интересом поглядывать в нашу сторону.
— Ну да, конечно, — покровительственно хмыкает Владимир. — Я принял единственное правильное решение, и вы должны быть мне за это благодарны.
— Благодарна? Вот ещё чего! Я не настолько беззащитна, как вы там себе напридумывали! Отмените дуэль! И не уезжаем мы никуда с маменькой и папенькой, бал ещё не скоро закончится!
— А вот и уезжаете. Батюшка приглашает всё ваше семейство погостить в нашем особняке, а слишком долго задерживаться на балах не в его правилах, — «радует» меня Владимир. — Так что поспешите к родителям, они уже, наверное, обыскались вас, пока я тут с молодым Измайловым препирался.
— Дашенька, душа моя, мы едем в гости к князю Орлову! — радостно восклицает Марья Ильинична, как только я попадаю в поле её зрения. — Пока ты танцевала, Сергей Михайлович оказал нам честь и пригласил пару дней у него погостить! Я уже отправила Ваську домой с наказом Маринке собрать все нужные вещи, скоро вернётся со всем необходимым, и поедем!
— Какая прекрасная новость, — мрачно отвечаю я. Придётся теперь Владимира на протяжении ближайших пары дней лицезреть, счастье-то какое. Впрочем, это если он выживет на дуэли с Измайловым…
— Ещё Владимир пригласил в гости сына хозяина, Алексея, у нас будет такая приятная компания! — продолжает восторгаться моя названая маменька. А я думаю о том, как заблаговременно Владимир пригласил в гости своего секунданта. Как в воду глядел.
Минут через десять мы прощаемся с хозяином, и отправляемся в подогнанную Васькой карету. Владимир, его друг и по совместительству секундант Алексей со старым князем Орловым тоже завершают свои бальные развлечения, и экипажи везут нас в особняк Орловых.
По приезду Сергей Михайлович зовёт всех ужинать, и мы усаживаемся в гостиной за длинный стол, покрытый белой скатертью, вышитой по краям. Какое счастье, наконец-то ужин! А то я знатно проголодалась. Лакеи Орловых разливают всем супец — судя по всему, у старого князя всё по-простому, без лишних изысков.
С энтузиазмом берусь за ложку, и в очередной раз ловлю на себе насмешливый взгляд Владимира. Ой, смейся, сколько душе угодно, твои насмешки не испортят мне аппетит и не помешают насладиться потрясающими ароматными щами.
После ужина мы с названой маменькой со всеми прощаемся, и отправляемся заселяться в выделенную нам комнату. В неё уже принесли наш сундучок с вещами, поэтому ближайший час проходит в разборе шмоток и обсуждении прошедшего бала.
Когда Марья Ильинична наконец надевает ночнушку и укладывается, я тоже делаю вид, что отхожу ко сну, минут пятнадцать лежу в кровати, тихонько окликаю названую родительницу, и не услышав ответа тихонько встаю. Надеваю домашнее платье и отправляюсь обратно в гостиную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как я и предполагала, не все ложатся спать так рано.
— Не спится? — сидящий в кресле у камина Владимир удивлённо оборачивается, и на этот раз в его синих глазах нет ни насмешки, ни осуждения.
