— Может, тебе лучше полежать в постели пару дней? — посоветовал Дилан, задерживаясь возле выхода из офиса. — Пусть эта зараза пройдет. А Лондон подождет.
Лондон? Подождет? Скотт с огорчением вспомнил, что ему предстоит этот чертов полет с этой чертовой бабой, и от этого настроение у него испортилось еще больше. Он заставил себя улыбнуться.
— Ты излишне беспокоишься, Дилан. А это признак старости.
Дилан был всего на четыре года старше Скотта, но небольшая разница в возрасте служила поводом для добродушного подшучивания друг над другом.
— Но раз уж ты летишь, — ответил тот, усмехнувшись, — то не перенапрягайся. Никакого вина, никаких женщин, никаких развлечений.
— Ну не знаю, — покачал головой Скотт, вспомнив длинные, светлые волосы и удивительно правильные черты лица. — Вино, женщины и развлечения — это лучшее лекарство против надвигающейся болезни.
Дилан был счастливо женат, имел троих детей. Но тем не менее с тоской узнавал об очередных успехах Скотта у представительниц прекрасного пола, словно судьба его чем-то обделила.
Позже, в тот же вечер, Скотт понял, что тоже завидует своему помощнику. Например, постоянству его супружеских отношений. Скотт считал, что избавился от иллюзий относительно брака. Однако теперь задумался, каково это — быть счастливо женатым, защищенным от множества мелких домашних забот, досаждавших ему порой.
Пора взять себя в руки, решил Скотт. Избавиться от эмоциональных терзаний подростка. Когда утром он увидит Розалин, то поймет, что любопытство его удовлетворено. Она для него полностью прочитанная книга. Тем более что у нее есть кто-то другой, весьма ей подходящий.
Скотт позволил себе усмехнуться собственной глупости. Возможно, его женское окружение в последнее время было слишком однообразно. Избыток внешнего блеска привел к тому, что появление женщины, отличной от остальных, вызвало у него такой же интерес, как у ученого — открытие новой формы жизни…
Но едва ли он сам заинтересовал ее. Эта мысль пришла утром, когда Скотт одевался. Он перестал завязывать галстук и посмотрел в зеркало. Что ж, подумал он, в конце концов, выигрыш невелик, проигрыш — тоже. Эта женщина не имеет для меня никакого значения, так что нет смысла бороться за то, чтобы внести ее имя в список моих побед.
Это верно, он поцеловал ее после обеда, но только вроде как на прощание. Скотт вспомнил свои ощущения после прикосновения своих губ к ее и поспешил поскорее одеться…
Когда незадолго до семи он заехал за Розалин, она была готова и ждала его. Волосы туго стянуты сзади. Ни одной свободной пряди. Костюм темно-серый, с длинным жакетом и юбкой такой длины, которая не казалась ни провоцирующей, ни старомодной. Единственное, чего не хватало, — это очков и стетоскопа… да, и белого халата.
— Мы можем идти? — вежливо спросила Розалин.
Но Скотт посмотрел на часы и поинтересовался, где ее отец.
— Я бы хотел повидаться с ним до отъезда. У нас еще много времени.
— Он в кухне, пытается уговорить себя съесть омлет.
Роналд выглядел лучше, чем в первое время после удара. Его щеки порозовели, он был заметно бодрее. Но Розалин, похоже, этого не замечала.
— Терпеть не могу омлет, — пожаловался отец, ковыряя вилкой в тарелке.
— Это тебе полезно, — сказала Розалин из-за плеча Скотта.
— Как и большинство того в этой жизни, чего не стоит иметь, есть или делать.
— Тебе видней, папа, — кротко отозвалась дочь.
— Ты должна обзавестись какими-нибудь недостатками, девочка моя. Это пойдет тебе только на пользу.
Розалин густо покраснела.
— Я и так слишком скучная, ты знаешь об этом.
Ответ был вроде бы простым и искренним, но Скотт почувствовал в нем какой-то подтекст. Отец — тоже, потому что прекратил есть и пристально посмотрел на дочь.
— Я так понимаю, это была шутка, Рози, — серьезно сказал он.
Розалин, покраснев еще больше, отвернулась и кивнула.
Скотт подумал, что позднее задаст ей несколько вопросов, чтобы разобраться в сути этих странных разногласий между отцом и дочерью. Но потом он спросил себя: «А зачем мне все это нужно?» И решил, что незачем…
Едва они оказались в самолете, Розалин с беспокойством оглянулась и сказала:
— Эта штука безопасна?
— Вы нервничаете? — удивился Скотт. Сидя так близко к ней, он мог разглядеть маленькие морщинки возле глаз, но, если не считать этого, Розалин выглядела моложе своих лет. Странно, подумал Скотт, учитывая стрессы, связанные с ее работой.
— Надеюсь, ваш пилот знает что делает.
— Я тоже надеюсь, — рассмеялся Скотт, решив, что может расслабиться, но потом заметил на ее лице крайнее беспокойство и добавил серьезно: — Я летал с ним уже тысячу раз.
— А что, если ему станет плохо?
Известно ли ей, что когда она, подняв брови, задает подобные вопросы, то становится похожей на пятнадцатилетнюю девочку?
— В таком случае, я думаю, вы — единственная, на кого он может рассчитывать.
— А что тем временем случится с самолетом? — спросила Розалин, поворачиваясь к нему. — Пока я буду заниматься пилотом? Только не говорите, что самолет будет лететь сам по себе!
— Не беспокойтесь. Я могу управлять им.
— Вы сказали это только для того, чтобы успокоить меня? — спросила Розалин, с подозрением глядя на него.
— Ну, если вам угодно, то да.
Она слегка улыбнулась. И Скотт быстро отвернулся, опасаясь, что его взгляд обязательно скользнет с ее лица ниже, туда, где в вырезе строго костюма угадывались очертания груди.
— Не ожидал, — пробормотал он, — что вы боитесь летать.
— Я не боюсь летать, — поправила она. — Просто немного нервничаю из-за того, что нахожусь в таком маленьком самолетике. Большие выглядят более…
— Просторными?
Скотт не смотрел на нее, он положил голову на спинку сиденья и прикрыл глаза. Ему очень хотелось испытать ее реакцию, пощипать ей нервы. Но уступить искушению означало снова поддаться любопытству, а ведь всем известно, что бывает расплатой за излишнее любопытство.
— Очень смешно!
— Не нужно вас видеть, чтобы догадаться, что вы сейчас поджали губы, — усмехнулся Скотт. — Но вы так и не рассказали мне, как чувствуете себя в приемной практикующего врача.
— Это кажется отдыхом после больничной суеты.
Сейчас, подумал Скотт, она смотрит в окно, возможно, молится о хорошей погоде, безветрии, чтобы на пути не попалась крупная птица и чтобы горючее не потекло из баков.
— И это не требует такой самоотдачи, — продолжила она все так же задумчиво. — Когда каждый день общаешься с больными, это…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
