– Не нужно мне платье!
– Мы же только посмотрим, – успокоила меня мама. – На все уйдет полчаса, а потом делай, что хочешь.
– Ладно! Полчаса, не больше. И мы только смотрим.
Магазин «У Тины» находился в самом центре Бурга. Он занимал половину большого кирпичного здания. Тина жила в маленькой квартирке на втором этаже, а внизу осуществляла свою деятельность. Вторая часть дома сдавалась в аренду и тоже принадлежала Тине. Тина была широко известна как последняя стерва, так что жильцы всегда съезжали, как только истекал год аренды. Но поскольку домов, сдаваемых в аренду, в Бурге так же мало, как зубов у курицы, Тина без труда находила новых несчастных в качестве жертв.
– Это ты, – восхитилась Тина, отступая назад и разглядывая меня. – Идеально! Потрясающе!
На мне было атласное платье до пола. Лиф подкололи, чтобы он получше облегал, неглубокое декольте демонстрировало как раз то, на что стоило обратить внимание, а широкая юбка заканчивалась шлейфом в четыре фута длиной.
– Очаровательно, – восхищенно пролепетала мама.
– Когда я соберусь замуж, – мечтательно сказала бабушка, – я куплю себе точно такое же платье. Или поеду в Вегас и обвенчаюсь в одной из свадебных часовен Элвиса.
– Давай, дружок, действуй, – горячо поддержал ее Лунатик.
Я слегка повернулась, чтобы лучше видеть себя в тройном зеркале.
– Вы не находите, что оно… слишком белое?
– Ничего подобного, – возразила Тина. – Это кремовый цвет. Он кардинально отличается от белого.
Я действительно выглядела неплохо в этом платье. Как Скарлетт О’Хара, готовящаяся к свадьбе в Таре. Я немного повертелась, имитируя танец.
– Повертись немного, посмотрим, как это будет выглядеть, – попросила бабушка.
– Платье чудесное, но мне оно не нужно, – вздохнула я.
– Я могу заказать такое же точно по твоему размеру, – сказала Тина. – И это ни к чему тебя не обязывает.
– Ни к чему не обязывает, – восхитилась бабушка. – Такое щедрое предложение.
– Только без всяких обязательств, – предупредила мама.
Мне требовалась шоколадка. Много шоколадок.
– О господи, – воскликнула я. – Посмотрите на часы. Мне пора бежать.
– Круто, – сказал Лунатик. – Будем теперь бороться с преступностью? Пожалуй, мне надо купить широкий ремень для своего суперкостюма. Я смогу засовывать за него все, что мне потребуется для борьбы с преступниками.
– О чем это ты толкуешь?
– Ну, я еще не все до конца продумал, но, наверное, вещи вроде антигравитационных носков, в которых можно ходить по стенам домов. И аэрозоль, которая сделает меня невидимым.
– Ты уверен, что у тебя с головкой все в порядке после ранения? У тебя голова не кружится?
– Нет. Я чувствую себя отлично. Вот только очень есть хочется.
Когда мы с Лунатиком уезжали из магазина, шел небольшой дождь.
– Мне здорово понравилось, – сказал он. – Я чувствовал себя как подружка невесты.
Лично я и не знала, что чувствовала. Я попробовала примерить на себя наряд невесты и поняла, что это не для меня. Я до сих пор не могла понять, как это я позволила маме уговорить меня поехать в магазин. О чем только я думала? Я стукнула себя по лбу кулаком и застонала.
– Бедняжка, – посочувствовал Лунатик.
Вот так. Я повернула ключ в зажигании и сунула в прорезь кассету. Мне не хотелось думать о свадьбе, которая вряд ли состоится, а нет ничего эффективнее тяжелого рока, чтобы выбить из твоей головы любое подобие мысли. Я направила машину в сторону дома Лунатика. Когда мы добрались до его улицы, мы оба дружно качали головами в такт музыки.
Мы так усердно трясли волосами, что я едва не проворонила белый «Кадиллак». Он стоял у дома святого отца Каролли, что рядом с церковью. Святой отец Каролли был очень древним и, насколько я помню, всегда жил в Бурге. Вполне вероятно, что они с Эдди были друзьями, и Дечуч в трудную минуту обратился к нему за советом.
Я быстренько помолилась, чтобы Дечуч был в доме, и тогда я смогу его там прихватить. С церковью дело обстояло сложнее. Там полно всяких святых вещей, о которых приходилось беспокоиться. И если моя матушка прознает, что я осквернила церковь, мне достанется по первое число.
Я подошла к двери Каролли и постучала. Никакого впечатления.
Лунатик пробрался сквозь кусты и заглянул в окно.
– Никого там не видно, дружок, – сказал он тихо.
Мы оба взглянули на церковь.
Возможно, Дечуч там кается. «Простите меня, святой отец, за то, что я прикончил Лоретту Риччи».
– Ладно, – сказала я, – пошли в церковь.
– Может, мне заскочить домой и надеть свой суперкостюм?
– Не думаю, что в нем стоит появляться в церкви.
– Да, конечно, он не для таких случаев.
Я открыла дверь и, прищурившись, оглядела полутемное помещение. В солнечную погоду церковь сияла от света, проникающего сквозь витражи. В дождливые дни она казалась мрачной и холодной. Сегодня единственным светом были несколько мерцающих свечей, зажженных перед иконой Пресвятой Богородицы.
Казалось, в церкви никого не было. Из исповедальни не доносилось никакого бормотания. Никто не молился. Только горящие свечи и запах ладана.
Я уже повернулась, чтобы уйти, как услышала хихиканье. Звук доносился от алтаря.
– Эй, – крикнула я, – кто-нибудь здесь есть?
– Только мы, цыплятки.
Голос явно принадлежал Эдди Дечучу.
Мы с Лунатиком осторожно прошли по проходу и заглянули за алтарь. Дечуч и святой отец Каролли сидели на полу, прислонившись спинами к алтарю, и пили красное вино из одной бутылки. Другая, уже пустая, валялась в паре футов от них.
Лунатик перекрестил их и сказал:
– Дружок.
Святой отец Каролли ответил ему тем же.
– Чего тебе надо? – спросил Эдди. – Разве не видишь, что я в церкви?
– Вы же пьете!
– В медицинских целях. У меня депрессия.
– Вы должны поехать со мной в суд, чтобы вас снова могли выпустить под залог, – сказала я Эдди твердо.
Дечуч надолго присосался к бутылке, затем вытер рот тыльной стороной руки.
– Я в церкви. Ты не имеешь права арестовывать меня в церкви. Господь обидится. Ты сгоришь в аду.
– Это такая заповедность, – сказал Каролли.
Лунатик понимающе улыбнулся.
– Эти парни здорово набрались, дружок.
Я порылась в сумке и вытащила наручники.
– Ик, наручники, – сказал Дечуч. – Я дрожу от страха.
Я нацепила ему наручник на левую руку и потянулась к правой. Дечуч вынул из кармана девятимиллиметровый пистолет, велел Каролли подержать свободный браслет и выстрелил в цепочку. Оба старика заорали, когда пуля перебила цепочку и рывок отозвался в их костлявых руках.
– Эй, – сказала я, – эти наручники стоят шестьдесят долларов.
Дечуч, прищурившись, разглядывал Лунатика.
– Эй, парень, я тебя знаю?
– Похоже, что так, дружок. Вы меня видели в доме Даги. – Лунатик поднял руку, плотно сжав два пальца. – Мы с Даги вот такие близкие друзья. Мы – команда.
– Точно, я тебя узнал! – сказал Эдди. – Ненавижу тебя и твоего мерзкого ворюгу-партнера. Я должен был догадаться, что Крупер в этом деле не один.
Дечуч направил пистолет на Лунатика.
– Думаешь, ты умный, да? Полагаешь, что сможешь обмануть старика? Хочешь еще денег, так?
Лунатик поскреб голову.
– Травка тут не растет, – заметил он.
– Отдавай немедленно, слышишь? – сказал Дечуч.
– С удовольствием буду иметь с вами дело, – сказал Лунатик. – Только о чем вы толкуете? О тостерах или суперкостюмах?
– Придурок, – прошипел Дечуч. Он нажал курок, целясь в колено Лунатика, но промахнулся дюймов на шесть, и пуля со звоном вонзилась в пол.
– Господи, – сказал Карелли, закрывая ладонями уши. – Ты меня совсем оглушил. Спрячь пистолет.
– Я спрячу пистолет, когда заставлю его говорить, – заявил Дечуч. – У него есть кое-что, принадлежащее мне. – Эдди снова прицелился в Лунатика, и тот, как заяц, рванул по проходу.
Я вполне героическая личность в своем воображении, мне легко представить, как я выбиваю пистолет из руки Дечуча. На самом же деле я стояла, как парализованная. Помашите перед моим носом пистолетом, и все внутри меня превращается в желе.
Дечуч выстрелил еще один раз. Пуля пролетела над Лунатиком и отбила щепку от купели.
Каролли стукнул Дечуча по затылку.
– Немедленно прекрати!
Дечуч покачнулся, пистолет выстрелил, и пуля попала в распятие, висевшее на дальней стене.
У нас у всех отвисли челюсти.
– Святые угодники! – воскликнул Каролли. – Ты застрелил Христа.
– Несчастный случай, – возразил Дечуч. Он прищурился и посмотрел на распятие. – Куда я ему попал?
– В колено.
– Уже легче, – заметил Эдди. – По крайней мере, рана не смертельная.
– Так как насчет вашей явки в суд? – вмешалась я. – Я буду считать это личным одолжением, если вы поедете со мной в суд и перенесете дату вашей явки.
