Три знакомых уже кургузых самолётика промелькнули через строй штурмовиков и ушли в сторону. Вслед за ними пронеслись хищно вытянутые силуэты истребителей с крестами на крыльях.
Если бы истребители не сбивали лидера, а подарили две-три пули каждому штурмовику, строй бы рассыпался. Так — лишь немного расстроились боевые порядки. Прикрытие не оставило истребителям шансов доделать работу как полагается. Штурмовики, один за другим, клюнули носом и спокойно пошли вниз — прямиком в нашу сторону.
В такой ситуации боевой колосс вовсе не выглядел боевым. Просто большая, легкоуязвимая, бессмысленная, тупая, шизофреническая двуногая прямоходящая баня!
— Женя! — отчаянный крик остановил истерику в зародыше. — Щит!
Кувалда упала на землю. На то, чтобы перебросить щит из руки в руку потребовались считанные мгновения. Поворот, замах, прицел — и широкий серый блин стремительно умчался ввысь. Только воздух прогудел.
— Ну, давай, скотина бессмысленная, — колосс услужливо сфокусировал зрение на яростно крутящейся железяке. — Попади!
Уж не знаю, работал так сам "Чапаев", или наша пёстрая банда в пультовой наводила камеры (или чего там у него, глаза?) вручную, но следить за импровизированным оружием получалось без малейших проблем. Одна секунда, вторая, третья…
На глаз бронированная пародия на фрисби делала километров триста в час. На какой скорости пикировали штурмовики — ни малейшего понятия, но вряд ли меньше. А значило это лишь одно: чёрта с два они успели хоть как-то разминуться.
На таком расстоянии всё казалось мелким и каким-то игрушечным. Вот разнокалиберными чёрными капельками полетели вниз бомбы, вот ярким чёрно-оранжевым цветком распустились обломки переломленного надвое штурмовика, вот ещё несколько машин в панике шарахнулись в стороны, а за ними протянулась дорожка оборванных набегающим потоком ненужных деталей…
Затем щит заложил петлю не хуже бумеранга — и стремительно понёсся вниз. На его скорости это будто и не сказалось.
Задумываться, почему, не осталось времени.
Даже толстая броня "Чапаева" не особо приглушила чудовищный грохот. Из размётанного склада поднялся настоящий фонтан битого кирпича и цемента. Щит воткнулся почти вертикально — и чуть ли не по умбон погрузился в землю.
— Берегись! — новый истошный вопль Ксении заставил нервно дёрнуться.
Обломки самолётов и бомбы долетели к земле.
Дымные столбы разрывов поднимались один за другим. Кроме тяжёлых бомб, эти самолёты несли какую-то мелочь, и та шумно лопалась на всех окрестных крышах. По счастью, крыши эти принадлежали складам.
В основном.
Барак за спиной грохнул так, словно в нём хранили гексоген чеченские террористы. Несколько тонн авиационного горючего и взрывчатки так и не вышли из финального пике.
Двухэтажный барак превратился в чадный кратер. Яростное бензиновое пламя рвалось к небу из беспорядочной мешанины брёвен, щепок, и какого-то неопознаваемого тряпья. Чуть в отдалении, поломанной куклой, валялась знакомая уже грузная фигура в полинялом розовом платье.
— Это же… — Ксения задохнулась. — Тётя Паша!
Объятый пламенем обломок стены покачнулся и обрушился на труп гостеприимной хозяйки.
Ну, вот не твою же мать, а?
* * *
По небу дрейфовали разрозненные купола парашютов. От вокзала к ним тянулись длинные цепочки трассеров, но жалости к пилотам не возникало.
Вот ни капли.
Остатки распуганных моей безумной атакой штурмовиков торопились уйти куда подальше. Далеко не все из них могли уверенно держаться на курсе. Два истребителя с красными звёздами на крыльях тщетно старались прорваться к ним через прикрытие. Третьего свалили буквально на глазах. Он почти сумел добить едва ковыляющий штурмовик, но угодил в прицелы сразу двух истребителей противника и вспыхнул как фейерверк.
Пилот, разумеется, там и остался.
— Женя, — нервно сказал Арон Моисеевич. — Поезда уходят. Мы должны быть рядом с ними.
— Угу, — на костёр за спиной не хотелось даже оборачиваться. — Сейчас.
Под широкими ступнями колосса хрустел битый кирпич. Достать щит из руин получилось не сразу. Его пришлось расшатывать, в несколько приёмов.
Где-то на заднем плане восприятия то и дело принимался дребезжать радиотелеграф. Уж не знаю, чего там присылали, но, судя по гробовому молчанию нашего воена-инженера — ничего хорошего.
Отыскать кувалду получилось куда проще, хотя пришлось оборачиваться назад и лишний раз смотреть на чадное пожарище, за которым, словно в насмешку, продолжали раскачиваться на бельевых верёвках застиранные трусы и майки.
— Женя, пожалуйста, быстрее! — учитель явно нервничал. — Вы же понимаете…
Да.
Более чем.
К счастью для нас, основное скопление разбитых поездов оказалось чуть в стороне, ближе к вокзалу. Пройти мимо них получилось без особых проблем. Даже люди под ногами вовсе не старались нас задержать, и не требовали помощи.
Может быть, их слишком занимали пожары и раненые. Но, как по мне, так директор вокзала наверняка постарался вовремя разъяснить, что всем окажется только лучше, если самая интересная цель на руинах вокзала уйдёт с того вокзала подальше. И следующую волну штурмовиков прихватит за собой, пожалуйста.
Назойливое треньканье радиотелеграфа изрядно капало на мозги. Всё равно, что старый механический будильник, только дребезжал он, по личным ощущениям, сразу под крышкой черепа.
— Чего там пишут вообще, — терпение, наконец, прорвалось недовольной репликой. — А, Фёдор Дмитрич?
— Да бес его знает, — не менее раздражённо ответил тот. — Всё зашифровано!
— Минуточку, — идиотизм ситуации заставил Вашу Покорную растерянно остановить махину посреди дороги. — У нас есть радиотелеграф, и нет дешифратора к нему?
— Сданы под опись вместе с шифрами в опечатанном конверте специальному курьеру НКВД и сопровождающим лицам! — под конец яростной реплики воен-инженер попросту захлебнулся негодованием. — Ещё в октябре прошлого года!
— Женя, — влез с напоминанием Арон Моисеевич. — Поезд.
— Да знаю я! — оба состава удалялись на малом ходу, но догнать их так, чтобы не превратить железную дорогу в руины оказалось тем ещё занятием. По краю насыпи вполне проехал бы грузовик или даже танк, но для колосса места оставалось едва-едва поставить ногу. Разумеется, на такую роскошь, как взгляды по сторонам, это увлекательное занятие времени уже не оставило.
А жаль.
Чудовищный грохот долбанул по ушам так, словно рядом снова упал самолёт. Знакомый уже протяжный гул стартующего в космос товарного состава ненавязчиво подсказал, что железнодорожная пушка снова принялась за своё.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
