Та же могучая сила, которая присваивалась Перуновой палице, грому, принадлежит и цвету папоротника: обладая им, человек не боится ни бури, ни грома, ни воды, ни огня, делается недоступным влиянию злого чародейства и может повелевать нечисты ми духами. Для этих последних цвет папороти так же страшен, как и громовые стрелы: завидя пламенный цветок, они, по одному представлению, стараются овладеть им и запрятать в облачные пещеры, а по другому — в ужасе разбегаются от него по своим трущобам и болотам. Цветок этот отмыкает все замки и двери (только приложи его — и железные запоры, цепи и связи вмиг распадаются!), открывает погреба, кладовые, казнохранилища и обнаруживает подземные клады — подобно тому, как удары молнии, разбивая облачные скалы, обретают за ними золото солнечных лучей. Кто владеет чудесным цветком, тот видит все, что кроется в недрах: темная земная кора кажется ему прозрачною, словно стекло. Так как молния есть проводник живой воды и так как вода эта называлась небесным вином, то отсюда возникли поверья, наделяющие папоротник целебными свойствами, и мнение, будто с помощью его цвета можно черпать из рек и колодцев вместо воды сладкое вино.
Всякий, кто достанет Жар-цвет, становится вещим человеком, знает прошедшее, настоящее и будущее, угадывает чужие мысли и понимает разговоры растений, птиц, гадов и зверей. Сверх того, он может по собственному произволу насылать в сердце девицы горячее чувство любви, для чего заговоры постоянно обращаются к богу-громовнику и его молниеносным стрелам.
Наконец, соответственно представлению быстро мелькающей, неуловимой для глаз молнии-невидимки, создалось поверье, что всякий, кто носит при себе цвет папоротника, делается незримым для всех присутствующих.
Один крестьянин искал накануне Иванова дня потерянную корову; в самую полночь он зацепил нечаянно за куст папоротника, и чудесный цветок попал ему в лапоть. Тотчас прояснилось ему все прошлое, настоящее и будущее; он легко отыскал пропавшую корову, сведал о многих сокрытых в земле кладах и насмотрелся на проказы ведьм. Когда крестьянин воротился в семью, домашние, слыша его голос и не видя его самого, пришли в ужас. Но вот он разулся и выронил цветок — и в ту же минуту все его увидали. С потерею цветка окончилось и его всевидение, даже позабыл про те места, где еще недавно любовался зарытыми сокровищами. Рассказ этот заканчивается и так: к мужику, который и сам не понимал, откуда далась ему мудрость, явился черт, купил у него лапоть и вместе с лаптем унес и папоротников цвет.
Желя и Карна
Персонификации плача и горя, связанных с погребальными обрядами. Две вечно печальные сестры, сопровождающие вся кого человека в его первых подступах к потустороннему, загробному миру. Имя Карны связано с глаголом «карити» (в смысле «оплакивать»), имя Жели — со словом «жалость», «сожаление». Желя — древнерусское обозначение плача. Сестры эти — вековечные плакальщицы, божества погребального обряда. Карна — олицетворение печали, Желя — беспредельного сострадания. Эти две скорбные девы, словно черные, зловещие птицы, летят вслед за всяким войском, выступившим в поход, однако богатая пожива не приносит им ни счастья, ни довольства. Их удел — горькие слезы над убитыми, беспредельная жалость к умершим людям.
Забидящая свеча
Элемент обряда проклятия. В древности при произнесении проклятия на погибель врага, почиталось необходимою принадлежностью обряда погасить зажженную свечу. Иногда забидящую свечу зажигали с нижнего конца или, ломая ее пополам, затепливали с середины.
Залом
Залом делают злые колдуны. Залом представляет собой очень спутанный пучок стеблей еще не сжатого хлеба, надломленных в правую и левую сторону, закрученных в узел вместе с золой и присыпанных у корней солью, землей с кладбища, яичной скорлупой и распаренными старыми зернами. Если зола взята из печи одного хозяина, то залом сделан с расчетом нанести вред ему одному, предвещая различные бедствия: пожар, падеж скота и даже смерть. Последствием таких закруток неизбежно является полный неурожай на всем поле.
Крестьяне убеждены, что если они и успеют предупредить или ослабить козни колдунов на испорченных полосах, то все-таки выросший хлеб не будет сохраняться в снопах, то есть его будет расходоваться в семье гораздо больше обычного среднего количества, так что придется раньше времени покупать хлеб на стороне. Сверх того, с зачурованной десятины зерно получается легковесное и по количеству наполовину не сравняется с соседними. Такой хлеб ни один хозяин поля не решится пустить для домашнего потребления, а постарается поскорее продать его на сторону.
Кроме дурного качества зерна, залом имеет еще ту особенность, что с ним чрезвычайно трудно бороться: что бы ни делали хозяева зачурованного поля, как бы ни вырывали и ни жгли залома, но загаданная беда непременно сбудется, если не отслужить молебна с водосвятием и не попросить самого священника вырвать крестом всю закрутку с корнем. Правда, кроме священника, во многих местах хлебородных губерний возлагают еще надежды на опытных стариков и даже на ловких знахарей.
Кроме заломов, равносильным или едва ли даже не большим несчастием следует считать так называемые прожины (или прорезы). Это не недочет в снопах или в копнах, а та дорожка во ржи в вершок шири ною, которая проходит с одного края загона до другого и по которой все колосья срезаны. Срезают их жучки и черви в то время, когда рожь в цвету, и по тому, конечно, никаких следов человеческих ног по сторонам никогда не замечается, а, напротив, стенки ржи бывают даже приметно гуще, чем в других местах той же хлебной полосы.
Но крестьяне объясняют это явление тем, что колдун, делая прожин, стоит в это время обеими ногами на двух иконах, как на лыжах, и ведет дорожку, как колесо катит.
Когда опытные хозяева замечают прожин, то зовут священника и подымают иконы, придавая между ними большое значение «Святцам» (иконе Двунадесяти праздников с Воскресеньем в середине). Священник идет по прожину с крестом и кропит по сторонам святою водою.
Если же эти меры предосторожности не будут приняты, то результаты прожина скажутся, и надежды на урожай не оправдаются: на корню по всему полю рожь как будто бы хороша, то есть соломой велика и зерном прибыльна, но как только сжали ее, привезли на гумно и начали молотить, то сейчас же стали замечать, что вместо пяти или четырех мер с копны вышло лишь по две, атои по одной чистого зерна.
Одни при этом толкуют, что затем колдуны и прожин делают, чтобы переливать зерно в свои закрома (пятую часть со всего поля); другие объясняют беспричинною злобою и желанием всем хозяевам полно го недорода.
Змей Горыныч
Представитель злого мира, порождение нежити-нечисти. В отличие от многих народов, у которых было распространено змеепоклонство, у русских этого культа не было. Русь и на самой первобытной ступени развития всегда относилась к змею как к низшему (хотя и одаренному лукавой мудростью) существу, не позволявшему ее могучему, рвущемуся от земных пределов к небесным нивам духу искать в пресмыкающемся предмете обожествления. Летучий, огнедышащий дракон, даже устрашая своим видом трепетавшего перед ним сына Матери-земли, оставался все тем же змеем, не заслуживавшим никакого поклонения-почитания, хотя и вынуждавшим своим лукавством ограждаться от нее всякими причетами-заговорами. Другие представители потустороннего мира: и леший, и водяной, и полевик, не говоря уже о покровителе домашнего очага, дедушке-домовом, — все вместе и каждый наособицу пользовались в русском народе несравненно большим почитанием, чем это чудище, несмотря на всю его силу-мочь. И это явление вполне объяснимо. В то время как другие народы видели в драконе предмет поклонения, в русском сознании змей — враг крестьянина-труженика и всего доброго мира, поэтому лучшие сыны народа, в частности, богатыри, выступали защитниками от этих грозных чудовищ.
Змей Горыныч — обитатель пещер, уходящих в неизведанные глубины гор, оттого-то, по объяснению наследователей древних сказаний, и звался-величался он Горынычем.
Под Змеем Горынычем подразумевались прежде всего грозные темные тучи, залегающие на небе пути-дороги солнцу красному и лишающие тем весь согреваемый его лучами живой мир главного источника жизни. С течением времени дракон-змей является уже не в виде самой тучи, а вылетающих из этой «небесной горы» молний. Змеевидность последних сама говорит об этом воплощении. Впоследствии перенеслось представление о Змее Горыныче с молний на метеоры, проносящиеся над землею и рассыпающиеся на глазах у всех.
Змей Огненный
В славянской мифологии змеевидный демон, наделённый антропоморфными чертами. Цикл мифов об Огненном Змее отразился в сербских эпических песнях, древнерусской по вести о Петре и Февронии Муромских, русских былинах и заговорах, а также в преданиях, сохранившихся в древне-славянских традициях. Огненный Змей вступает в брак с женщиной, после чего родится существо змеиной породы, например, Змей Огненный Волк, сын Огненного Змея, вступает в единоборство с отцом и побеждает его. Огненный Змей — воплощение стихии огня: эта его функция, как и связь с кладами и богатствами, которые он приносит в дом, куда летает. В заговорах он призывается как волшебное существо, способное внушить страсть женщине.
