— Джеймс! — Катарина подскочила с места. — А ну прекращай. Если по какой-то причине Джон не соответствует твоим идеалам — это твои проблемы. Натали любит этого парня а он, судя по всему, любит ее, раз устроил весь этот спектакль с тюрьмой.
— Мама, ты-то взгляни правде в глаза. Мой очень хороший приятель, Тео де Сантис, рассказывал о Джоне Ноулзе чудовищные вещи. Меня больше всего пугает, что Натали прекрасно знает, кто такой Ноулз и все равно носит это кольцо!
Натали словно холодной водой окатили. Она и забыла о тесном сотрудничестве отца и Тео.
— Пап, кому ты больше веришь — человеку, который участвовал в незаконных операциях и сейчас находится в разработке у ФБР или мне, своей дочери?
— О чем ты? — Джеймс непонимающе уставился на Натали. Но ее слова заставили его призадуматься.
— Тео де Сантис — не тот, за кого себя выдает. Я прошу держаться от него подальше. Постарайся плавно закрыть все сделки с ним, иначе ты тоже можешь пострадать. Джон много о нем знает и ведет против него войну. Конечно де Сантис будет настраивать тебя против него.
— Мне тоже этот негодяй никогда не нравился, — бабушка поддержала Натали.
— И мне, — согласился Джейкоб.
— Ну, хорошо, дочка. Я попробую как-нибудь смириться. Но Джон… зачем он это все сделал? Плавно и хитро? — конечно папа беспокоился. Не хотел, чтобы Натали каким-нибудь образом пострадала. Эх, это он еще о покушении на нее не знал. Иначе запер бы ее дома и устроил бы ад на земле. Идея хорошая, но война — вещь не односторонняя и могла обернуться большими жертвами.
— Он любит меня, папа, — Натали знала, что это правда и успела убедиться в этом. Иначе он бы не перекраивал сейчас свою жизнь. Этот психопат даже потребовал стрелять в него, чтобы она спаслась.
— Похоже, что так, — согласилась Катарина. — Вспомни, Джейми, был ли счастлив отец Арианы, когда ты попросил ее руки? Мне кажется, если бы Ариана не оглушила вас обоих новостью о своей беременности, вы бы устроили холодную войну похлеще той, что была в мировой политике.
Джеймс озорно улыбнулся, подмигнув Натали. Сейчас она понимала, как отцу до сих пор удавалось покорять дам.
— Надеюсь, Джон не забудет о приличиях и навестит нас, когда решит все свои дела? — напомнила бабушка.
Вот для Джона будет сюрприз, что не только его семья одержима традициями.
— На каком ты сроке сейчас? — Лорен поглаживала свой живот. Выглядела как всегда безупречно, но на красивом лице пролегли тени от усталости. И хотя начало беременности протекало легко, все «прелести» появились уже в конце. Натали всерьез опасалась за сами роды. Не представляла даже, в каком напряжении находится Джейкоб. Он даже, со слов Селин, в офисе компании появляется реже, ведет все дела из дома, чтобы находиться все время рядом с Лорен.
— Два месяца. Поэтому и прошу у вас помощи, пока беременность не очевидна для окружающих. Мне и Джону нужна передышка, чтобы его недоброжелатели не думали с помощью меня причинить ему вред или подвергнуть шантажу.
— Настолько все опасно? — бабушка тоже втихую попивала коньяк, Джеймс хмуро уставился на Натали.
— Еще раз, — прервала поток вопросов Селин. Понимала, пожалуй, лучше всех. Недаром в прошлом тоже связана с ФБР. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Давай только по порядку и с распределением обязанностей. Если что, я буду тебя останавливать и прояснять детали.
Натали прочистила горло и поделилась своим планом. Лагранжам предстояли интересные времена и события, прекрасный повод, чтобы показать, на что они способны.
Глава 9
Джон не слышал и не видел ничего вокруг себя.
Закончив дела в Сан-Антонио, он вернулся в тюрьму в Нью-Йорке, продолжая разыгрывать спектакль перед людьми и адвокатами отца, не без поддержки Ройса, конечно. Джон передал ему всю необходимую информацию, связал с Пилар. Оставалось только ждать. Он договорился с Ройсом, что пока не предъявят обвинение хотя бы Андерсену, он отсюда не выйдет для безопасности. Своей и, конечно же, Натали и семьи.
Сейчас это все потеряло какой-либо смысл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В ушах до сих пор звенели слова Кроуфорда.
Он вызвал его в допросную, нарушив в очередной раз процедуру. И Джона это серьезно напрягло. Во-первых, Кроуфорд никогда не вел допрос в отсутствии адвоката для поддержания легенды. Во-вторых, этот улыбчивый парень, ровесник Натали, сейчас выглядел растерянно. Глаза блестели от тяжелых эмоций, линия рта скошена набок, словно перед допросом он лимонов объелся.
— Джон, я не знаю, как это тебе сказать. Я сам едва в это верю. Звонил Ройсу. Это правда.
— Не тяни. Давай ближе к сути, — Джон терпеть не мог подобные речевые прелюдии. Если случилось какое-то дерьмо, лучше его озвучить.
Ох, как он ошибался.
— Натали больше нет.
Воздух сгустился. Пульс участился и усилился настолько, что забилась кровь в венах в том же ритме.
— Что значит нет? — Джон отказывался верить в происходящее.
— Ее застрелили в Бронксе. Черт знает, что она там делала. Со слов свидетелей, расстреляли из черной машины без номеров. Об этом трубят во всех новостях.
И словно мало было этих слов для пробуждения агонии и ослепляющей боли, агент достал телефон из кармана брюк, включил видео новостного канала и положил его на стол перед Джоном.
«Сегодня неизвестные напали на федерального агента, Натали Лагранж, которая также была дочерью президента крупной корпорации «Лагранж Энтерпрайзес». Средь бела дня двое неизвестных расстреляли агента и скрылись с места преступления. Пока неизвестно, связано ли нападение с профессиональной деятельностью Натали Лагранж. От полученных ран женщина скончалась на месте. Кадры с места событий и свидетельства очевидцев прямо сейчас».
Джон смотрел на это как в тумане. Он ведь сейчас проснется и все станет на свои места. Его любимая Натали нарушит запрет и ворвется к нему в тюрьму, требуя, чтобы он немедленно вернулся домой.
Репортеры крупным планом показали ее рубиновые локоны, разбросанные на грязном асфальте. Тело накрыто белым брезентом. Левая рука с кольцом. С тем самым, что он подарил ей, уговаривая прожить с ним всю оставшуюся жизнь.
У них должен был родиться ребенок.
— Убери, — потребовал Джон, указав подбородком на телефон. Из динамика раздался плач ее сестры, Селин. — Убери, а не то разломаю на осколки. И проваливай отсюда. Предупреди, что любому, кто зайдет сюда, сверну шею.
Жизнь для него перестала иметь какой-либо смысл. Да, до встречи с Натали он жил, по большей части его все устраивало. Жил ли? Существовал. Встретив эту женщину он понял, что такое жить по-настоящему. Ее смех, как колокольчик, пробудил его ото сна при первой их встрече. Она подарила ему надежду на нормальную жизнь, на настоящую семью. Любимая. Натали. Теперь ее нет. И все рассыпалось на мелкие осколки. А внутри лишь зияющая бездна, пустота. У него остались лишь воспоминания. Не мог. Как думал о ее запахе, сладких губах и нежной коже, которой он касался несчетное количество раз. Ладони горели, а мысли о ней прожигали огромную дыру в груди. Тяжело дышать.
— Джон!
Он слышал ее голос. Проклятье. И запах. Только ее. Здесь, с ним. Он сходит с ума.
Как же он понимал теперь бабушку Фанни.
— Джон, это я! — ее голос реальный, но не может быть ее.
Натали больше нет.
Он поднял взгляд на стоящую перед ним женщину. Все понятно. Селин. Ее сестра-близнец. Что за проклятье такое? Почему она жива? А Натали нет? Почему только его Натали проходила через ад, вымощенный для нее его ублюдком-отцом? Она взяла на себя удар, пока Селин жила спокойно.
— Ну что, Селин? Не спасли мы ее. Ни Лагранжи, ни ФБР, ни я. Все из-за меня.
— Проклятье, Джон! Это я, Натали.
Джон ушам не поверил. Долго и подозрительно вглядывался в ее лицо. Волосы. До плеч. Светлые. Где ее рубиновые пряди? Да и глаза.
Но интонация. Голос. Запах. Ругаться вот так с придыханием только она могла.
Джон встал и подошел к ней, вглядываясь в знакомое, и в то же время незнакомое лицо.
