Она пойдет на кухню за водой или еще за чем-нибудь и перезвонит ему.
Делия встала, взяв кувшин для воды, и тут позвонили в дверь. Она застыла на месте. Первой ошеломляющей мыслью было, что это — Эдриан. Приехал, чтобы увезти ее, не слушая возражений. В голове быстро разыгрался весь сценарий: осиротевшая семья, которую она оставила, ночное путешествие с ним (в коляске, запряженной лошадьми) и благословенная совместная жизнь в залитой солнцем белой комнатке где-то на средиземноморском побережье. В это время Сэм со словами «Я миллион раз им говорил…» поднялся и направился в прихожую, решив, должно быть, что пришел пациент. Ну, может, так оно и было. Делия осталась стоять, прислушиваясь.
— А у Розали вместо салфетки простая бумага, — сказала одна из близняшек, и Делии захотелось превратиться в летучую мышь, чтобы слышать, что происходит у порога.
Это была женщина. Старая, гориллоподобная женщина, которая говорила что-то неразборчивое. Так. Значит, пациентка. Делия почувствовала большее облегчение, чем ожидала, и спросила: «Ну, что принести с кухни?» Но прежде чем она развернулась, чтобы уйти, Сэм вернулся вместе со своей посетительницей. Слегка за семьдесят, рыхлая и морщинистая, с крашеными черными локонами, темно-красной помадой, абсурдно маленькими туфлями с открытым носом, которые едва выглядывали из-под подола бесформенного черного платья. Пухлыми пальцами в кольцах она вцепилась в жесткий ридикюль, в ушах у дамы были бриллиантовые каплевидные сережки. Все это Делия разглядела, одновременно заметив ошеломленное лицо Сэма, маячившего за плечом женщины.
— Ди? — позвал он. — Эта женщина говорит, что…
— Вы — миссис Делия Гринстед? — спросила женщина.
— Ну да.
— Я хочу, чтобы вы оставили в покое мужа моей дочери.
За столом все как будто замерли. Делия почувствовала обостренное внимание окружающих, хотя и старалась смотреть прямо на женщину. Она сказала:
— Я не представляю, о ком вы говорите.
— Вы знаете, о ком я говорю! О моем зяте, Эдриане Блай-Брайсе. Или по-прежнему не представляете? Или у вас столько ухажеров, что вы уже не отличаете одного от другого?
Кто-то прыснул. Рамсэй. Делия слегка смутилась и попыталась достойно ответить. Однако промямлила лишь:
— Миссис, м-м-м… я правда…
В этот момент она ненавидела свой голосок маленькой девочки.
— Вы разрушаете счастливый брак, — сказала старая женщина. Она стояла у дальнего конца стола, как раз позади пустого кресла Сэма. Дама уставилась на Делию из-под ресниц, которые были настолько густо накрашены, что отбрасывали тень на лицо. — У них, как у любой молодой пары, могут быть разногласия, — продолжала она, — но они стараются все уладить, говорю вам! Они снова встречаются, он об этом упоминал? И уже дважды ужинали в ресторане, где состоялась их помолвка. Даже думают, что, может, им стоит завести ребенка. Но что я вижу каждый раз, когда смотрю из окна своего дома? Вашу машину, припаркованную на другой стороне улицы. Я вижу, как вы целуетесь с ним перед домом, как обнимаетесь, как вы не можете от него оторваться, как поднимаетесь с ним по лестнице, чтобы встать перед окном в спальне, а все соседи на вас глазеют.
Теща Эдриана жила в доме напротив?
Делия почувствовала, что ее кинуло в жар. Все сидели как громом пораженные.
— Делия, тебе что-нибудь об этом известно? — тихо спросил Сэм.
— Нет! Ничего! — закричала она. — Она все выдумывает! Она меня с кем-то перепутала!
— Тогда, что это такое? — Старуха начала рыться в своей сумочке. Та закрывалась на какой-то мудреный замок, и казалось, прошла вечность, прежде чем она смогла открыть его, а все следили за ней в полной тишине. У Делии перехватило дыхание. Она готовилась к тому, что из сумочки появится все что угодно, — что-то грязное и порочное, связанное с сексом, хотя что именно это могло быть? Но женщина вытянула только обрывок фотографии. — Видите? Видите? — воскликнула она и подняла его вверх и медленно показала всем справа налево.
Это был полароидный снимок, настолько засвеченный, что казалось, будто на нем ничего нет, кроме какого-то темного квадратика. Но только когда снова раздалось прысканье Рамсэя, Делия поняла, что она в безопасности.
— Ну, — сказал Сэм, — можете не беспокоится, я уверен, что ваша дочь очень счастлива в браке… — И очень бодро направил даму к дверям. — Могу я проводить вас до машины? — спросил он.
— О… Ну… да, наверное… да, может быть. — Старуха по-прежнему возилась со своей сумочкой, но позволила Сэму проводить ее. Она шла, держась за руку мужчины так растерянно, так неуверенно, что Делия внезапно почувствовала к ней жалость.
— Кто это был? — отчетливо спросила Мари-Клер.
— Кто-то как раз для твоей тети Делии, ты же знаешь, как она притягивает таких людей, — сказал Рамсэй, и все захихикали.
На какую-то долю секунды Делии захотелось во всем признаться, хотя это было безумием, и она это прекрасно понимала. Вместо этого она улыбнулась сидящим за столом. Потом вернулась на свое место и поставила кувшин для воды на стол.
— Кто еще хочет цыпленка? — спросила она и храбро встретилась с изучающим взглядом Элизы.
В этот вечер была очередь Сьюзи мыть тарелки, и Элеонора вызвалась помочь.
Свекровь сказала, что после такого экстравагантного ужина она не даст Делии и пальцем пошевелить. Поэтому Делия как бы в задумчивости вышла из кухни, но вместо того чтобы выйти на крыльцо к остальным, заспешила вверх по лестнице к себе в спальню. Она закрыла дверь, села на кровать и сняла трубку.
Мужчина ответил почти сразу же. Делия приготовилась выдержать два пустых гудка и набрать снова, но он моментально сказал:
— Алло?
— Эдриан?
— О господи, Делия, она приходила?
— Приходила.
— Я пытался предупредить. Я звонил тебе домой, и даже после того, как твой муж ответил, я все равно…
— Мой муж ответил? Когда?
— Разве это был не твой муж?
— А…. Мой сын. Ты хочешь сказать, во время ужина.
— Да, и я надеялся, что ты… Так это был твой сын?
— Это мой младший сын.
— Но он говорил как взрослый.
— Он — не взрослый!
— Но звучал по-взрослому.
— Ну, это не так, — коротко бросила Делия. — Эдриан, почему ты целовал меня перед дверьми и окнами, когда знал, что твоя теща живет в доме напротив?
— Так, значит, она сделала что обещала?
— Она пришла и сказала моей семье, что у меня «ухажер», если ты это имеешь в виду.
— Господи, Делия, и что они сказали?
— Я думаю, все подумали, что она просто сумасшедшая или вроде того, но… Эдриан, она утверждала, что ты счастлив в браке.
— Конечно, утверждала. Ты знаешь, что ей хотелось бы в это верить.
— И говорила, что вы с Розмари снова стали встречаться, дважды ходили в ресторан, где состоялась ваша помолвка.
— Ну, это правда.
— Правда?
— Только для того, чтобы все обговорить. В конце концов, у нас много общего. Много пережили вместе.
— Понимаю.
— Но это не так, как ты представляешь. Мы встретились за ужином! Только для того, чтобы поесть вместе!
— И вы собираетесь завести ребенка.
— Это она тебе сказала?
— Да, а кто же еще?
— Это как-то само всплыло.
— Само? — воскликнула Делия.
— Я хочу сказать, что Розмари не становится моложе.
— Да, ей должно быть, уже тридцать, — с горечью сказала Делия. Она крутила телефонный провод между пальцев. На линии отдавалось эхо, а голос звучал будто издалека.
— Ну, хотя она, должно быть, не принадлежит к типу женщин, способных увлечься материнством, — бодро сказал Эдриан. — Странно, правда? Именно то что привлекает тебя в ком-то, в конце концов может тебя от него оттолкнуть. Когда мы с Розмари впервые встретились, она казалась такой сдержанной, можно сказать, холодной, и я был околдован, но теперь вижу, что она, наверное, слишком бесчувственная, чтобы быть хорошей матерью.
— А я? — спросила Делия.
— Ты?..
— Что во мне и привлекает и отталкивает тебя?
— Да ничего, Делия, почему ты спрашиваешь?
— Тебя ничего во мне не привлекает?
— О! Ну, может быть… ну, когда мы встретились, ты вела себя так живо и мило, и по-детски, я имею в виду, как ребенок, понимаешь? Но когда мы добрались до того места, где большинство людей, к примеру, хм, узнают друг друга ближе, ты по-прежнему была чертовски милой и детской. Краснела, говорила, что тебе пора. Можно было бы подумать, что мы — подростки или вроде того.
— Понимаю, — сказала Делия. Эдриан спросил:
— Делия, а сколько лет твоему сыну?
— Он — древний, — ответила женщина, но имела в виду себя.
Повесила трубку и вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она слышала, как на кухне бежит вода, гремят тарелки и раздается голос Элеоноры:
— Сьюзи, дорогая, ты, конечно, не собираешься это разбить.