—Но тебе это нравится?
Саманта кивнула и улыбнулась:
—Я в восторге.
Она наклонила голову набок, и в ее улыбке появилось некоторое смущение.
—Хотя бывают моменты, когда такая жизнь, как у вас, мне нравится больше.
Сэм поколебалась, но нерешительность ее длилась всего секунду.
—Можно мне завтра покататься на Черном Красавчике? — Саманта вдруг стала похожа на маленькую девочку.
Но Кэролайн покачала головой.
—Пока нет, Сэм. Надо сперва потренироваться на других лошадях. Ты давно не ездила верхом?
—Около двух лет.
—Тогда тебе не следует начинать с Черного Красавчика.
—Почему?
—Потому что ты не успеешь выехать за ворота, как он тебя сбросит. Ездить на нем непросто, Сэм, — сказала Кэролайн и добавила уже мягче: — Даже тебе.
Кэролайн давно убедилась, что Саманта прекрасная наездница, но ей было слишком хорошо известно: Черный Красавчик — необыкновенный конь. Он даже ей задавал жару, приводил в ужас управляющего и большинство работников.
—Потерпи. Я обязательно разрешу тебе покататься на нем, когда ты вновь почувствуешь себя уверенно.
Обе женщины понимали, что произойдет это довольно скоро. Саманта слишком много возилась с лошадьми, чтобы напрочь все позабыть.
—Знаешь, — продолжала Кэролайн, —я надеялась, что тебе захочется вволю накататься верхом. Мы тут с Биллом в последние три недели все время корпели над бухгалтерскими книгами. Год кончается, и нам надо привести в порядок баланс.
Я тебе уже говорила, мне не хватает двух работников. Так что, если хочешь, ты можешь выезжать в поле вместе с парнями.
—Вы серьезно? — опешила Саманта. — Вы мне разрешаете?
В ее голубых глазах заплясали отблески каминного пламени,
золотые волосы засияли.
—Конечно, разрешаю. Больше того, я буду тебе очень признательна, — откликнулась Кэролайн и добавила, ласково улыбнувшись: — Ты понимаешь в этом не меньше, чем они. Во всяком случае, через пару дней будешь понимать. Как, по–твоему, ты выдержишь целый день в седле?
—Да, черт возьми! — расплылась в улыбке Саманта.
Кэролайн подошла к ней, в ее взгляде сквозила нежность.
—Тогда отправляйтесь в постель, леди. Вам вставать в четыре утра. Я же не сомневалась, что ты согласишься, поэтому велела Тейту Джордану тебя подождать. А мы с Биллом завтра поедем в город.
И Кэролайн посмотрела на часы. Эти простые часы когда‑то подарил ей Билл Кинг. Давно, тридцать лет назад, на ее запястье можно было увидеть только швейцарские часы, украшенные бриллиантами. Особенно любила она те, что муж купил ей в Париже, у Картье. Но Кэролайн уже много лет не носила их. Порой даже ей не верилось, что когда‑то у нее была другая жизнь. Она посмотрела на Саманту с теплой улыбкой и опять крепко обняла ее за плечи.
—Дорогая, ты у себя дома!
—Спасибо, тетя Каро.
Женщины медленно направились в холл. Кэролайн знала, что огонь не вырвется из камина, а поднос с грязной посудой оставлен до утра: каждое утро на ранчо приходила мексиканка, которая прибиралась в доме и выполняла кое–какую другую работу.
Кэролайн проводила Саманту до ее спальни и увидела, что Сэм пришла в полный восторг. Это была совсем не та комната, в которой они жили вдвоем с Барбарой, приезжая летом на ранчо. Ту комнату Кэролайн давно превратила в кабинет. Она навевала слишком тяжелые воспоминания о девочке, которая приезжала сюда, жила в этой комнате, среди покрывал и занавесок с розовыми рюшками, и мало–помалу взрослела, превращаясь в молоденькую девушку. Новая комната была совершенно иной. Она гоже предназначалась для женщины, однако была ослепительно белой. Все белоснежное, все утопает в прелестных оборках: и кровать с балдахином, и сшитые вручную подушечки, и плетеный шезлонг. Только красивое лоскутное одеяло выполняло роль цветового пятна, и это было настоящее буйство красок: разных оттенков красного, синего и желтого. Лоскутки были тщательно подобраны и образовывали узор. На двух удобных плетеных креслах, стоявших у камина, лежали подушки. А большой стол, тоже сплетенный из прутьев, украшала ваза, в которой стоял пестрый букет. Из окон открывался великолепный вид на горы. В этой комнате можно было безвылазно сидеть часами, а может, и годами. Каро не полностью избавилась от голливудских привычек. Она по–прежнему обставляла каждую комнату как‑то по–особенному, проявляя бездну вкуса, что было ей свойственно, когда она жила в Голливуде.
—Да, это совсем не похоже на спальню сельскохозяйственного работника, —усмехнулась Сэм, присаживаясь на краешек кровати и оглядываясь по сторонам.
—Пожалуй, да. Но если тебе больше по вкусу другое место, то, думаю, кто‑нибудь из мужчин не откажется разделить с тобой постель в домике.
Они снова обменялись улыбками, поцеловались, и Кэролайн вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Саманта слышала, как каблуки ковбойских сапог стучат по деревянному полу, удаляясь в другой конец дома, где находились комнаты самой Кэролайн: большая спальня, маленький кабинетик, гардеробная и ванная. Там все было выдержано в ярких тонах, перекликавшихся с тонами лоскутного одеяла. Именно в этих комнатах Кэролайн хранила кое- какие предметы из своей давней коллекции. На стене висела превосходная картина кисти одного из импрессионистов. Были там и другие произведения искусства, которые Кэролайн когда‑то купила в Европе: часть еще при жизни мужа, часть после его смерти. Это были единственные сокровища, оставшиеся от прежней жизни.
Оставшись одна, Сэм принялась не спеша распаковывать вещи; у нее возникло чувство, будто всего за несколько часов она попала совершенно в иной мир. Неужели сегодня утром
она и вправду была в Нью–Йорке, спала в своей квартире, разговаривала в конторе с Харви Максвеллом? Неужели за столь короткое время можно умчаться так далеко? Когда Сэм услышала вдалеке негромкое ржание лошадей и, выглянув в окно, ощутила дуновение ветерка, ей показалось невероятным, что такое возможно. Луна, сиявшая на небе, где горели, наверное, все звезды, которые только существуют, освещала окрестности. Это было волшебное зрелище, и Саманта испытала невыразимое блаженство оттого, что покинула Нью–Йорк, приехала сюда, увиделась с Кэролайн. Здесь она вновь обретет себя. Стоя у окна, Сэм вдруг поняла, что поступила правильно. А когда повернулась к нему спиной, то услышала, как в глубине дома, примерно там, где находилась спальня Кэролайн, закрылась дверь. И на мгновение засомневалась — как когда‑то сомневались они с Барбарой: а может, это все‑таки Билл Кинг.
