— Честно говоря, я об этом еще не думала.
— Золотце мое, у тебя там есть доступ к электронной почте? Я могу переслать заказы. Ты посмотришь и решишь, какие из них тебе интересны.
— Нет, не получится. Мой ноутбук остался в моем доме во Франции.
В трубке повисло молчание.
— Ты до сих пор в Норфолке? — наконец спросил Олав.
—Да.
— Что ж... Тогда, крошка, у меня есть идея получше. На следующей неделе я буду в Лондоне. Мы можем встретиться на ленче в «Клариджез», и я сам отдам тебе список предложений.
Джулия услышала, как агент листает страницы.
— Следующий четверг тебя устроит? — поинтересовался он после короткой паузы. — Заодно вручу тебе стопку чеков, которые пришли сюда за последние семь месяцев. Как я уже сказал в голосовом сообщении, сумма набралась внушительная. Я не стал их обналичивать, потому что не знал, что ты сделала со старым совместным счетом.
— Понятно. — Джулия судорожно сглотнула. — Хорошо, давай встретимся в следующий четверг.
— Отлично! Буду рад с тобой повидаться, дорогая. Знаешь, здесь сейчас половина пятого утра, а завтра я улетаю в Токио, так что мне не помешает немного вздремнуть. Буду ждать тебя в полдень в баре ресторана. Пока, малышка!
В трубке послышались частые гудки.
Джулия вздохнула с облегчением: первый контакт состоялся! А встречу, намеченную на следующий четверг, всегда можно отменить. Новая, пока еще робкая искра оптимизма не позволила сразу ему отказать. К тому же надо быть практичной. Джулия жила на деньги, лежащие на ее английском счете, которые накопились за последние восемь лет, пока она сдавала свой коттедж в аренду. В последний раз, когда проверяла сумму, а это было больше месяца назад, там оказалось всего несколько сот фунтов. Во французском банке, на ее с Ксавьером совместном счете, хранились их сбережения. Туда же поступали деньги за концерты. Джулия боялась обращаться в банк, чтобы переписать счет на свое имя: придется заполнять какие-то бланки, а она еще не готова признать тот факт, что Ксавьера больше нет.
Она понимала, что должна вернуться во Францию и разобраться в собственной жизни. Но звонить — это одно, а заниматься делами и общаться с людьми — совсем другое.
«Что ж, будем двигаться постепенно, шажок за шажком», — подумала она.
Чтобы закрепить прогресс, достигнутый этим утром, Джулия решила прогуляться. Когда надевала куртку, в дверь постучали.
— Привет, милая, это я, папа, — послышалось с той стороны деревянной створки.
Удивленная Джулия открыла дверь.
— Прости, что врываюсь без звонка, — извинился Джордж, переступая порог. — Алисия сказала, ты все время дома. Если тебе сейчас неудобно, я могу зайти в другой раз.
Джулия подумала о том, как нелепо он смотрится в этой маленькой комнате — почти как Гулливер в стране лилипутов.
— Нет, все в порядке, — откликнулась она. — Хочешь кофе?
— Нет, спасибо, только что пил. Я был на болотах Солт-хауса, собирал необычное растение, которое нашел один из моих ребят, доктор философии. А по пути домой решил заглянуть к тебе. — Джордж внимательно оглядел свою дочь. — Не буду спрашивать, как у тебя дела: знаю по опыту, как это раздражает. Но скажу, что ты выглядишь лучше, чем раньше. Уже не такой осунувшейся. Алисию беспокоит, что ты ничего не ешь. Это правда?
Джулия усмехнулась:
— Если хочешь, пап, можешь проверить мой холодильник. Я только вчера ходила в магазин за продуктами.
— Отлично. Знаешь, я... прекрасно тебя понимаю. Я и сам испытал подобное, когда умерла твоя мама. Правда, мне, слава Богу, не пришлось терять ребенка. Габриэль был таким милым мальчиком! Представляю, как это невыносимо, милая.
— Ты прав, — прошептала Джулия.
— Не хочу показаться снисходительным, но все обязательно наладится, дай время. Конечно, тебе не удастся до конца справиться с этим горем, но ты сумеешь... — Джордж поискал подходящее слово, — приспособиться.
Джулия молча смотрела на отца, зная, что он хочет сказать что-то еще.
— В какой-то момент тебе станет легче, — продолжил он. — Ты проснешься однажды утром и поймешь: все не так мрачно, как тебе казалось. Ты меня понимаешь?
— Да, — ответила Джулия. — Знаешь... Вчера что-то случилось. И сегодня утром. Во всяком случае... — она постаралась озвучить свои ощущения, — ты прав. Мир уже не кажется мне таким мрачным, как раньше.
Они немного посидели молча, с удовольствием сознавая, что понимают друг друга. Наконец Джулия спросила:
— Ты пришел просто так, безо всякой цели?
— Вообще-то нет, — отозвался Джордж. — Приближается время ленча, и я предлагаю тебе покинуть этот Богом забытый коттедж. Давай перейдем дорогу и заглянем в ближайший паб — выпьем по бокалу вина и поедим свежевыловленную рыбу.
Джулия хотела отказаться, но потом передумала.
— Неплохая идея, пап.
Через десять минут они устроились за уютным столиком рядом с камином. Джордж заказал две порции рыбы с картошкой фри и принес из бара пару бокалов вина.
— Отличный паб, — заметил он. — Местный в прямом смысле этого слова, особенно зимой, когда здесь не толкутся толпы туристов. — Поддавшись внезапному порыву, он потянулся через столик и сжал руку дочери. — Я горжусь тобой, Джулия. Теперь я знаю, ты справишься. Так держать, милая! Конечно, в твоей жизни будут не только светлые дни, но ты не падай духом и продолжай двигаться дальше.
— Я постараюсь, папа, — ответила Джулия, сглотнув комок в горле.
— Знаешь, — Джордж тоже прочистил горло, — я хотел поговорить с тобой о тех нарисованных орхидеях, которые ты мне подарила. Я сравнил их с другими акварелями твоей мамы и теперь могу сказать с абсолютной уверенностью: это ее работа. Скорее всего она нарисовала их в ранней молодости.
— Я так рада, что нашла их, папа! Они должны были попасть в нашу семью, — улыбнулась Джулия.
— Да, но в этих рисунках, по крайней мере, в одном из них, есть еще кое-что интересное. — Джордж сделал глоток вина. — Я знаю, в детстве твоя мама проводила много времени в теплицах вместе с твоим дедом — точно так же, как потом ты. Чтобы скоротать время, она сидела и рисовала цветы. Я узнал три орхидеи: они давно выращиваются в Англии и вполне могли появиться в теплицах твоего дедушки. Все три относятся к сорту Cattleya. Уильям Кэтли — человек, которого можно по праву назвать отцом британских орхидей, — в начале девятнадцатого века впервые успешно вырастил в этих краях эпифитные орхидеи, а от них уже пошло большинство местных орхидей. Но четвертая орхидея, нарисованная твоей мамой, — это совсем другая история.
— Вот как?
— Да. Если ее рисунок точен, значит, орхидея относится к сорту Dendrobium nigum. — Джордж полил свою рыбу густым пивным соусом. — Одно из двух: либо твоя мама срисовала цветок из книги, что, кстати, наиболее вероятно, либо, — добавил он, прожевав, — такая орхидея росла в то время в теплице ее отца.
