– Так какие у тебя возражения против лекарей, Вилар? – светским тоном осведомился Хэйвуд. Он все же убрал ладони с моих плеч, и я сразу начала заваливаться вперед. Тогда он, вытянув палец, упер мне его в грудь – к счастью, в районе ключиц, – и это остановило мое падение.
– Э-э-э… ужасно боюсь лекарей! – ответила я, сочиняя на ходу. – Как представлю их, с горькими микстурами и… и инструментами для кровопускания… просто жутко становится. – На его лице появилось уже знакомое мне презрительное выражение, и я с вызовом добавила: – И вообще, еще ни один огненный маг не умер от обморожения! Сейчас я отдохну… и пойду в комнату.
– Вообще-то огненная магия оберегает от огня, да и то от слабого, а не от обморожения, – педантично поправил меня Хэйвуд. Тяжело вздохнув, он вдруг схватил мою руку и закинул себе на шею. Затем обхватил меня за талию и, отлепив от стены, повел. К счастью, в противоположную сторону, а значит, он решил не тащить меня к лекарям. Выдохнув, я поплелась по коридору, буквально повиснув на нем. Фух… хорошо, что я очнулась до того, как оказалась в лекарском кабинете. А не то бы уже паковала чемоданы.
– Вилар, какой-то ты слишком легкий, – вдруг задумчиво произнес Хэйвуд, и я насторожилась. – И низкий… ты что, в детстве мало каши ел?
– Э-э-э… Да, – осторожно согласилась я. На это Хэйвуд только хмыкнул, и я украдкой выдохнула. Пусть лучше думает, что я из бедной семьи, чем подозревает во мне девушку. И вообще, сегодня я еще легко отделалась – судя по всему, он уже не злится и не собирается мстить за свое оскорбленное достоинство.
Вскоре мы добрались до нашей комнаты, так по пути никого и не встретив. Распахнув дверь ногой, Хэйвуд зашел внутрь, но, транспортировав меня до кровати, все еще не спешил отпускать. Наоборот, он вдруг развернул меня лицом к себе и снова прислонил к стене. Я недоуменно взглянула на его лицо, пытаясь сохранить равновесие. Хэйвуд смотрел на свои руки на моих плечах как-то растерянно, но тут поймал мой взгляд, и его выражение сменилось другим, не обещавшим ничего хорошего.
– Еще раз выкинешь что-нибудь подобное, Вилар, тебе не жить, – зловеще пообещал он. – Оскорблений я не спускаю. Считай, что на этот раз ты легко отделался.
Нужно было бы смиренно поблагодарить его за проявленное милосердие, но меня вдруг захлестнуло возмущение. Да он меня едва не убил! И даже не извинился, между прочим. Хотя я попросила прощения за испорченные штаны.
– Какой у тебя интересный способ извинения за то, что чуть не заморозил меня, – язвительно отозвалась я.
Руки Хэйвуда, которые он все еще не убирал с моих плеч – не знаю почему, я уже вполне могла стоять самостоятельно, – налились тяжестью, а его глаза полыхнули яростью.
– Скажи спасибо, что я не сорвал твои штаны и не бросил тебя в коридоре, – прошипел он. – Может, зря? Если ты считаешь, что это так смешно, то давай посмеемся вместе! – Тут его руки, скользнув вниз, сжались на моем поясе. – Рвем твои штаны, Вилар, и мы квиты. Око за око, зуб за зуб.
Глава 11
От такого предложения я на миг замерла, недоверчиво глядя в глаза Хэйвуда. Что он сказал? То, что я услышала, или у меня слуховые галлюцинации? И, лишь почувствовав, как его руки на поясе моих штанов напряглись, я наконец очнулась от ступора и вцепилась в его ладони.
– Не надо, Хэйвуд, – в ужасе прошептала я. – Где твое всепрощение?
– Мы, Хэйвуды, очень мстительные, – с непонятным мне мрачным удовлетворением ответил он. – Если не проучить тебя, ты совсем распоясаешься.
– Нет! – Хэйвуд попытался стряхнуть мои ладони, и я вцепилась в его руки так, что у него, наверное, останутся синяки. Если он порвет мои штаны, я умру от позора. И это будет провал. То есть вряд ли он станет меня рассматривать… Но вдруг все же догадается? Нужно срочно что-то придумать. – Хэйвуд, ты не можешь рвать мои штаны, потому что… потому что это мои единственные штаны! – сообразив, закончила я почти радостно.
Хэйвуд застыл, озадаченно глядя на меня, и я поняла, что двигаюсь в правильном направлении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Если ты их испортишь, мне не в чем будет ходить на занятия, – я добавила в голос слезу. – Пожалуйста, не надо их рвать! – Я сложила руки в умоляющем жесте и жалобно на него посмотрела. И, наверное по привычке, похлопала ресницами.
Хэйвуд замер как завороженный, не отрывая от меня взгляда. Но тут растерянность в его глазах вдруг сменилась привычным холодом, и он резко убрал руки с моего пояса, отчего я пошатнулась.
– Нюня, – припечатал меня он и, резко развернувшись, вышел из комнаты так быстро, что это больше походило на бегство.
Я же буквально сползла на пол от нахлынувшего облегчения. Ох, уже думала, что сейчас он меня разоблачит!
Переведя дух, я кое-как добралась до кровати. Теперь нужно было медленно, медленно наполнить свое тело огненной магией и согреться. Надеюсь, за полчаса справлюсь. Слишком быстро нельзя – это я знала четко. У нас в пансионе был обязательный курс медицинской помощи. Мадам Фоббс считала, что мы, будущие матери, должны знать, как лечить детские порезы и ушибы. Из него я и помнила, что обмороженные места нельзя греть у огня. Значит, и огненной магией тоже нужно лечить осторожно.
Лежа в кровати и постепенно наполняя конечности привычной силой своей стихии, я все прокручивала в уме то, что случилось утром. Сосед у меня, конечно, слишком уж вспыльчивый. После двух дней проживания с ним я могла совершенно точно сказать, что мне крупно не повезло. Лучше его не провоцировать. И вообще, нужно держаться от него подальше.
Ох, надеюсь, Генри не донесут про сегодняшнее происшествие? А не то он может разозлиться на Хэйвуда… Он может даже с ним подраться! Хэйвуд – не Томас, и просто так свою вину не признает.
Представив, что Генри вызовет на поединок Хэйвуда, в силе которого я убедилась сегодня лично, я похолодела, хотя от огненной магии мне уже стало ощутимо жарко. Только бы друг ничего не узнал…
В столовую я заходила с опаской. Перед моим внутренним взором вставал то бледный, замороженный в сосульку Генри, то Хэйвуд с забинтованными плечами, потому что Генри оторвал ему руки, как грозил Томасу. Еду я положила, почти не думая, первую попавшуюся, после чего понеслась к нашему столу.
К счастью, когда я подошла, то увидела вполне мирно обедающих парней. Томас с энтузиазмом махнул мне, едва не въехав Хэйвуду по носу, Генри тепло улыбнулся, а Хэйвуд никак не отреагировал на мое появление. Выдохнув от облегчения, я поставила поднос на стол и села.
– Эмиль! – радостно поприветствовал меня Томас. На его тарелке уместился самый странный набор блюд: мясо соседствовало с вареньем, а пирожное – с тушеными овощами. – А я тут рассказываю, как сегодня колданул. Профессор Гаррет увел меня в аудиторию, снял антимагические оковы, и я сделал там тако-о-о-й щит! – От избытка эмоций он снова взмахнул руками, отчего Хэйвуд уже привычно уклонился и досадливо поморщился.
Кивая, я слушала его и думала, как же повезло, что Томас пропустил нашу с Хэйвудом эпичную битву двух стихий. Иначе этот секрет было бы не утаить – информация сыпалась из Томаса, как горох из прохудившегося мешка. Наконец он выдохся и замолчал. Воспользовавшись паузой, я повернулась к Генри:
– А у тебя какие на сегодня планы? – Если у друга свободен вечер, мы могли бы встретиться в библиотеке. Мне просто необходима пара спокойных часов с кем-то, кто не угрожает мне немедленной расправой. В голову вдруг закрались мысли, что Хэйвуд как-то избирательно меня недолюбливает: вот сколько раз Томас едва не заехал ему по лицу, пока рассказывал, и сосед его даже не одернул. А мне, как что, так сразу: «Пиши завещание, Вилар», «Ты труп, Вилар».
– Мои планы на вторую половину дня – во‐первых, спасти тебя вот от этих грибов.
Генри непринужденно схватил мою тарелку и сгрузил горку шампиньонов к себе. Я тут же скривилась. Фу, ненавижу грибы! Как я умудрилась их взять? Они касались вот этой картошки сбоку. Ее тоже придется не есть.
