он взялся защищать именно слуг, а не кого-то более близкого для него.
— Да, — согласилась я. — Но в таком случае, тебе надо помочь этим самым девушкам молодым, которые тащат ведра на третий этаж. Для начала, взять тряпочку и повозить ею по полу там, где ты изволил пролить воду. Потом намочить эту тряпочку, пройтись с нею от начала коридора, — я указала на дальнюю дверь, — и до самых ступенечек. Можешь наклоняться. Можешь на коленях ползать. Как тебе будет удобно.
— Но…
— Без но, — упрямо заявила я. — А если не будешь слушаться…
— Ты меня шантажируешь, — протянул Кирилл. — Ты самым наглым образом заставляешь меня унижаться и плясать под твою дудку, потому что ты думаешь, что я боюсь Асю и её отца!
— Удивительно, у меня ж совершенно нет повода так считать!
Кирилл нахмурился. Явно подбирал аргументы, которыми мог бы меня побить. Я уже даже подозревала, что стала в разы ближе к провалу, чем могла себе позволить, когда вдруг дверь его комнаты распахнулась, и наружу вылетела Асенька, взволнованная, раскрасневшаяся и совершенно точно с намерениями закричать, что Кирилл только что пытался затащить её в постель.
Обнаружив Воронцова с половой тряпкой в руках, она как-то поостановилась и явно задумалась над своим поведением. Взглянула на него, как будто уточняла, действительно ли стоит связываться. Недовольно скривилась. Потом перевела взгляд на меня, тоже оценивая риски.
Ничего хорошего для себя, очевидно, не увидела.
— А что ты тут делаешь, Кирилл? — наконец-то спросила, заговорив куда более мягко и нежно, чем намеревалась с самого начала. — Я вот к тебе в комнату заглядывала… Думала спросить, есть ли у тебя книжки.
— Есть, — кивнул Воронцов. — В библиотеке. На втором этаже.
— Да? — хихикнула Ася. — А я не смогла найти. Может быть, ты меня проводишь?
Кирилл посмотрел на Асю, кажется, заметил, что халат на ней как-то странно топорщится, потом перевел взгляд на меня. Обратно. Подумал несколько минут, очевидно, задался вопросом, нужны ли ему такие риски. Скривился…
— Знаешь, — протянул наконец-то он, пытаясь добавить в свой тон решительности. — Мне работать надо. Спроси Василису Михайловну. Пусть она проводит.
И, решительно схватив ведро, Воронцов направился к самой дальней двери.
— Да? — не сдавалась Асенька, последовав за Кириллом. — Ты уверен? Знаешь, я тут подумала… может быть, мы устроим вечеринку? Оторвемся как следует! Хочешь?
— Не особо! — буркнул Кирилл, макая тряпку в воду и опускаясь на колени. — Извини. Мне необходимо помыть полы.
— Да? — удивилась Ася.
— Да, — подтвердила я. — Трудотерапия. Кирилл Воронцов перевоспитывается путем уборки собственного дома.
Судя по злому, раздраженному взгляду, Кирилл Воронцов перевоспитываться не собирался.
— Хорошо! — рявкнул он. — Приглашай людей на вечеринку. Завтра же!
Асенька пискнула что-то о том, что до завтра она не успеет, но, кажется, это замечание пролетело мимо ушей Воронцова.
А ведь он ещё даже не знал, что ему ещё придется делать!
Глава шестая
Асенька была права, обустроить вечеринку за один день — практически нереально. Она и не собиралась взваливать на свои плечи эту непосильную ношу. Целую неделю Ася притворялась бездействующей. Пару раз она пыталась пробраться к Кириллу, но как-то вяло, без особой охоты. Целыми днями где-то пропадала.
Ах да.
Ещё она просто божественно язвила.
Мне казалось, что больше всего на свете эта девушка хотела добиться своей цели. Не потому, что ей был нужен Кирилл или замужество, нет! Она, вероятно, просто надеялась, что после этого её оставят в покое. Что ж, с какой-то точки зрения я могла её понять.
Но Воронцов продолжал подчиняться. Иногда мне казалось, что он делает это с каким-то маниакальным упорством! Наблюдать за тем, как мажорчик моет полы, убирается в доме, учится копать и даже делает какие-то полезные для общества дела, было поразительно приятно. Мы пересадили вазоны, измарали ковер, поссорились три раза с Анжеликой Пантелеевной, но зато Воронцов всё это время от меня не отходил.
Нравилось ли это мне? Нет.
Совершенно нет.
Если честно, за это повышенное внимание к собственной персоне я была готова его проклинать. Кирилл кокетничал, улыбался, заигрывал и даже один раз попытался накормить меня печеньем собственного производства. Печенье в итоге доедала охрана, скромно притворявшаяся, что оно съедобное, и к туалету потом всю ночь была очередь, состоявшая из тех самых бравых стражей семейства Воронцовых, но факт оставался фактом.
Кирилл даже не пытался скрыть: я ему нравилась.
Скотство какое-то!
Я не хотела ему нравиться. Честное слово. Я хотела достать его, сидеть ему в печенках, переломать ему всю жизнь.
Нет, не так. Я б не отказалась разбить ему сердце, если бы была уверена, что это не игра, в которой он с легкостью, как простую тарелку или чашку, разобьет моё собственное. Печального первого опыта общения с Кириллом Воронцовым мне хватило с головой, чтобы понимать: ни к чему хорошему связь с ним привести не может.
Да, я хорошо его знала. Очень хорошо.
А ещё лучше я знала нескольких его жертв, которые потом даже не могли поминать Воронцова незлым тихим, потому что сами виноваты, сами согласились и всё такое. Использовать человека для этого мажорчика — проще простого. И надо же, он научился делать это не так прямолинейно, как прежде! Ластился, нарочно притворялся хорошим и искренне надеялся на то, что я поведусь.
Повелась бы.
Если б не помнила, какой он на самом деле.
Я тряхнула головой и попыталась вернуться в действительность. Было уже довольно позднее время, и мы сидели на кухне, притворяясь, что получаем удовольствие от этого милого "семейного" ужина. Возглавляющая стол Анжелика Пантелеевна, разумеется, не желала меня здесь видеть, но Кирилл ясно дал понять, что без своей личной помощницы он общаться с матерью не планирует.
Мне от этого было просто смешно. Можно подумать, если что-то случится, я смогу броситься грудью на амбразуру и попытаюсь защитить его от Асеньки и её распрекрасного отца. Да, как же! Да я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь Воронцову! И может не смотреть на меня, как на врага народа, мне абсолютно всё равно, что там Ася обо мне думает. И Кирилл, собственно говоря тоже.
— Вкусно? — раздался над головой голос Василисы Михайловны, и я рассеянно кивнула, прежде чем поняла, что этот вопрос предназначался уж точно не мне.
— Обычно, — отозвался Кирилл без особенного восторга. Кажется, проявлять терпение и уважение по отношению к Василисе Михайловне не собирался.
— Очень вкусно! — убедила её Асенька. — Скажите, — она улыбнулась так, что захотелось свернуть ей шею, — а вы подготовили то, что я просила?
