Воспоминание… Обнаженная Дейдре. Влажная. Покрытая пеной.
Эта удивительная ванна все еще находится в комнате?
Дейдре отстранилась от его внезапно ставших неподвижными рук и запахнула халат под взглядом мужа.
— Так как я ни лежу мертвой на булыжниках, ни свисаю с подоконника, то полагаю, что должна поблагодарить вас. — Ее взгляд противоречил словам, полным благодарности.
— Пожалуйста, — произнес маркиз до того, как осознал, что на самом деле она вовсе не благодарит его. Он прищурил глаза, глядя на нее. — Я не одобряю мелодраматических поступков.
Дейдре показала зубы в улыбке.
— Как мило с вашей стороны. — Отвернувшись, она завязала халат быстрыми, яростными рывками. Затем пробормотала что-то, что он не расслышал.
— Моя дорогая, — твердо произнес Колдер, — я также не одобряю раздражительность.
Девушка обернулась к нему, ее влажные волосы взметнулись и прилипли к пылающим щекам.
— Я уже сказала «я не сумасшедшая»! Я не стану рисковать своей жизнью, чтобы убежать от чертовой мышки!
Он с раздражением махнул рукой.
— Ерунда. В Брук-Хаусе нет крыс. У тебя слишком большое воображение.
По какой-то причине эти слова, кажется, разозлили ее еще больше. Дейдре указала трясущимся пальцем на дверь.
— Уходите!
Колдер застыл.
— Я здесь хозяин.
В этот раз она прищурила глаза.
— Я чувствую подступающие обильные слезы. Целые реки. Вы готовы осушать их?
Слезы? Ей-богу. Он отпрянул.
— Э-э… я пришлю вашу горничную, хорошо? — Маркиз заторопился к двери.
Девушка наблюдала за ним, и в ее взгляде ироничное веселье смешалось с яростью — или это было разочарование? — в ее глазах.
— Ее зовут Патриция, — выкрикнула она, когда Колдер сбежал.
Конечно, так звали горничную. Как глупо с ее стороны думать, что он не знает имени одного из своих собственных слуг. За исключением того, что рыжеволосая девушка, которая присела в нервном реверансе перед тем, как присоединиться к своей хозяйке, вовсе не выглядела знакомой. Неужели он недавно нанял кого-то в штат прислуги? Он должен спросить у Фортескью.
Еще одно дело, которым нужно заняться — после того, как он быстрым шагом прогуляется по холодному ночному воздуху, чтобы очистить ноздри от аромата своей восхитительно соблазнительной, но, вполне вероятно, сумасшедшей невесты. Да, короткая прогулка принесет ему огромную пользу.
Или длинная прогулка. Все, что потребуется.
В тот момент, когда дверь за Брукхейвеном закрылась, Дейдре упала на четвереньки, обыскивая комнату в поисках противного монстра, крошечного котенка. Когда Патриция вошла, то обнаружила свою хозяйку, сидящей скрестив ноги на полу и с озадаченным выражением на лице.
— Патти, ты не видела… — Дейдре нахмурилась. Колдер не позволял заводить животных.
— Мне жаль, миледи. Я не видела мышки… если вы только не хотите, чтобы я сказала его светлости, что я ее видела?
Дейдре с изумлением подняла голову.
— Ты сделаешь это?
Патриция выглядела неловко, но все же вызывающе.
— Конечно, миледи. Мужчина не имеет понятия о том, что приходится выносить женщине. Если леди хочет время от времени видеть мышь, то я думаю, что у нее в самом деле есть на это такое же право, как и у любого другого.
Дейдре рассмеялась, несмотря на утомительный вечер.
— Патриция, я не отношусь к истеричным людям. На самом деле это ничего не решает.
Патриция с улыбкой пожала плечами.
— Я думаю, все зависит от того, что леди хочет решить. Несколько слез очень быстро позволили избавиться от Него, не так ли?
Дейдре протянула руку и позволила Патриции поднять ее на ноги.
— У всех мужчин есть слабые места.
Патриция цокнула языком и покачала головой.
— Его сиятельство замечательный парень, миледи. Не его вина, что он не знает, что делать с плаксами.
Горничная повернулась, чтобы приготовить постель, пока Дейдре продолжала потихоньку обыскивать комнату. Нигде не было киски, хотя около двери виднелось несколько противных пятен. Завтра она собирается обыскать весь дом, потому что сегодня не сможет блуждать в темном особняке в этот час, не вызвав толков.
А когда Дейдре найдет котенка, что она собирается с ним делать?
Медленная улыбка появилась на ее лице. Брукхейвену это не понравится. С другой стороны, ей ясно дали понять, что Брук-Хаус — это не ее забота. Кроме того, Мэгги так одинока. И Мэгги имеет больше практики в сражениях с его сиятельством.
Дейдре подавила укол совести от этой расчетливой мысли. В конце концов, эта война была его идеей, не так ли?
Глава 10
Следующим утром Колдер уселся за стол завтракать все в тот же ранний час, в какой он обычно это делал. Его тарелка, на которой лежали обычные яйца и ветчина, стояла по центру у его места за столом, чашка с кофе находилась справа под рукой, а слева наготове — утренняя газета. Фортескью стоял на обычном почтительном расстоянии позади маркиза, готовый наливать или обслуживать или унести прочь, не дожидаясь, пока его попросят.
Все было точно так же, как и на протяжении многих лет. Длинных, мирных, непрерывных лет, в течение которых он завтракал в одиночестве…
Колдер опустил свою чашку немного сильнее, чем следовало, а затем отмахнулся от движения вперед Фортескью почти до того, как дворецкий начал его. Черт побери, сейчас он женатый человек! Он не должен есть в одиночестве до конца своей жизни!
Он уставился на свою тарелку. Ветчина и яйца этим утром. Ветчина и яйца каждое утро. Он ел ветчину и яйца на завтрак в двадцать лет. И в десять лет — тоже ветчину и яйца.
Его отец, предыдущий маркиз, был энергичным человеком — человеком действия, у которого было много дел… и он очень рано вставал.
«Ни один мужчина не займется значимым делом в своей жизни, если проведет весь день в постели!» Маркиз имел привычку махать пальцем в воздухе. «Заставь кровь бурлить с утра пораньше и всему остальному миру придется догонять тебя».
Слова «значимое дело» были лозунгом старого маркиза. Колдер проводил свои дни в значимых делах с тех пор, как начал ходить — его контролировали, обучали, планировали каждый момент его жизни.
Никто не ел вместе с ним. Пища была топливом, которое было предназначено для того, чтобы как можно производительнее проводить свое время. Рейф также подпадал под это определенное, накрывающее всех правило, но каким-то образом он всегда умудрялся спать до роскошно позднего времени. Он очаровывал няню или гувернантку или кухарку — ни одна женщина, казалось, не могла устоять перед ним, даже в том возрасте — и завтрак тайно приносили на подносе в его комнату.
