— Знаю, Синк. Мы слышали грохот боя и, поверь мне, испугались до смерти, что крыша рухнет.
Синклер прикусил нижнюю губу, затерявшись в собственных мыслях.
— Что Стаффа предложил тебе?
— Он сказал, что мы можем присоединиться к Компаньонам. В его войсках всегда были места для таких бойцов, как мы.
— Он понравился тебе, верно?
Мак грустно улыбнулся.
— Ага, нравился. У него есть стиль, Синк. Он сильно напоминает мне…
— Продолжай.
— Он сильно напоминает мне тебя.
Синклер нервно заходил, тыча пальцем в кнопки, управляющие голографическими изображениями. На сцене вдруг появились голубые льды. Селена?
— Он не мой отец. Я хочу сказать… это невозможно.
Мак прислонился спиной к стене и сделал еще один глоток.
— Ты никогда не рассказывал о них. Я имею в виду твоих родителей.
— Нет. У меня есть на то причины. В свое время я не хотел… Знаешь, они были Седди. Мы воевали с Седди. И сейчас воюем. Я не хочу никаких рассуждений по поводу того, кому я должен быть верен. Мак, я никогда не знал их. Меня вырастило государство как сироту. Но теперь, зная, как Седди программируют своих убийц, я не могу обвинять своих родителей за то, что они пытались сделать.
— Они пытались убить Тибальта… императора Риги!
— И Арта, похоже, добилась успеха там, где мои родители потерпели неудачу.
— Да… Может быть. Но мы вмешаемся в это дело, Слушай, Синк, откуда ты знаешь, что они на самом деле твои родители?
Синклер взял свою чашку обеими руками, глядя на жидкость в ней.
— Я нашел записи… нашел судебный магистрат, который приговорил их… и обнаружил их тела в Лаборатории криминальных анатомических исследований на Риге. Я… я видел их, Мак. Открыл гробы и заглянул им в глаза. Они не выглядели отпетыми преступниками, надо отдать им должное.
Они изучали человеческий мозг, психологию, пытаясь определить корни зла.
— Проклятые боги, — выдохнул Мак в свою чашку.
Мороз пробежал по его коже. — Браен знал их имена, да?
Синклер кивнул.
— Балинт и… Таня. Моя мать. Я видел их. Мак. Я смотрел в их мертвые глаза. Если бы я не сделал этого, не нашел бы их до отъезда, я мог бы попасться на трюк Стаффы.
«Так почему я не принимаю это? Здесь что-то не так. Я видел отчаяние Стаффы».
— Кто-нибудь знал, что ты видел тела?
Синклер поднял плечо.
— Местная студентка. Думаю, она сожалела, что я ухожу на войну, — пауза. — Некоторое время я думал, что влюблен в нее. Мак. Учитывая то, что значила для меня Гретта. Можешь себе такое представить?
— Давай вернемся к Или Такка. Какова ее роль?
Синклер продолжал расхаживать по комнате, сжимая в руках чашку.
— Или хочет стать императрицей. Она не может добиться этого без нас. Ее цель…
— Ядовитая дьяволица! Мы не собираемся сажать ее ни на какой риганский трон!
Синклер смущаясь поднял руки, призывая Мака к спокойствию.
— Конечно, нет. Мак. По крайней мере, сейчас.
— Ты хочешь успокоить меня?
— Насколько могу, конечно. Но, Мак, мне нужно твое слово, что ты никому ничего не скажешь. Ты должен поклясться. Хорошо?
Мак смотрел на Фиста злобно, но, тем не менее, кивнул в знак согласия.
— Или была одной из основных фигур, способствовавших тому, чтобы мы передохли на Тарге. Я еще не собрал все причины вместе, но подозреваю, что это было отделение Компаньонов от Сасса. Мы служили приманкой… Военный погром на Тарге был направлен на тщеславие Звездного Мясника и на его бумажник, похоже, тоже. Проблема заключалась в том, что мы не выполнили того, для чего предназначались. Хуже… мы выиграли ту проклятую войну.
— И она бросила те пять дивизионов на нас? Мы истекли кровью из-за этого, Синк.
Они истекли кровью больше. На самом деле она вернула Райсту… удержала ее от того, чтобы сбить нас с орбиты. Можешь сказать, что это была великолепная проверка.
— Чего? — Мак с подозрением посмотрел на него.
Синк с отсутствующим видом повертел свою чашку.
— Проверка, доказавшая нашу способность завоевать весь свободный космос.
Сердце Мака дрогнуло.
— Завоевать…
— ., остальную часть свободного космоса. Да, ты не ослышался. Мак, — Синклер поднял вверх палец. — Помнишь, что я изучал? Я был ученым перед тем, как они сделали меня солдатом. Хочешь знать мои намерения? Я устал от войны, устал от своего положения. Я чертовски устал от интриг Серди и политики Риги. Я хочу распустить рыбацкую сеть и позволить скользким телам упасть, куда они упадут. Сначала мы наведем порядок на Риге, затем двинемся на Сассу… и Компаньонов, если они окажутся на пути.
Затем мы станем действовать по своему усмотрению.
Мак покачал головой.
— Ты говоришь о возможности стать единоличным хозяином свободного космоса? Всего, внутри Запретных Границ?
Глаза Синклера стали жесткими.
— Да. Ты со мной. Мак? — он вытянул вперед руку. — Это шанс. Помнишь, ты спрашивал меня о маленьком народе? Это мы, Мак. Ты, я, первый тарганский дивизион, все мы. Мы можем переделать человечество. Помоги мне.
Мак пытался подобрать необходимые слова.
— А что… что с Или?
Синклер вздохнул и поднял брови.
— Она будет с нами только вначале. Потом наши дороги разойдутся. Она хочет быть тираном… а я не позволю. Если только в этой борьбе не пролью всю свою кровь.
— Тебе придется уничтожить и Компаньонов тоже, — прошептал Мак, опять ощущая на коже мороз.
— Да, — пробормотал Синклер. — Мы должны действовать безошибочно, когда наконец столкнемся с ними. Но, похоже, я знаю способ победить Компаньонов… и убрать с дороги Стаффу кар Терма раз и навсегда.
— Итак, Седди, первый вопрос, которым мы задаемся, заключается в следующем: откуда мы знаем то, что мы знаем. Мы называем это изучение эпистемологией, и оно очень важно для наших целей. Через эпистемологию мы интерпретируем правила мышления и их влияние на наше понимание Вселенной вокруг нас.
Несколько предположений являются фундаментальными в способах нашего обучения и постижения. Сначала мы наблюдаем за каким-либо объектом в физической реальности и из этих наблюдений создаем теорию. Например, человек, смотрящий на местность, может воссоздать ее на карте. Однако здесь стоит предупредить, что карта есть не сама местность, а абстракция, создание мозга. Мы можем создать название: дерево, скала, планета. Тем не менее название не означает объект, это лишь символ. Сделав в этом процессе еще один шаг, мы можем наблюдать взаимоотношения между объектами, замечать, как они относятся и действуют друг на, друга. Эти процессы и силы, в свою очередь, обозначают еще один уровень абстракции, такой, как гравитация. И опять же название не физический процесс. Когда процессы и системы размещены на иерархической лестнице, мы называем эту иерархию образцом — символической моделью, которую интерпретировали из наших наблюдений. В конце у нас нет ничего, кроме абстракции, — никакой реальности в чистейшем смысле слова.
Мы принимаем эти абстракции, карты, названия и образцы как истину. С рождения до смерти мы позволяем себе верить, что мир — это путь, поскольку каждый верит в это. Не только в это. Такая вера оперативна. Она помогает нам приспособиться к окружающей среде. Однако, когда мы заглядываем за грань принятого, мы не видим ничего, кроме реальности, базирующейся на абстракций. Мой вызов каждому из вас касается того, откуда вы знаете то, что вы знаете. Правда, которую вы принимаете, на самом деле является истиной? Или вы просто учитесь, тренируетесь принимать все, не задаваясь вопросом «почему»?
Среди Седди этот процесс познания называется «Односторонней эпистемологией».
Отрывок из радиопередачи Кайллы Дон.
Глава 5
Клубы дыма плыли вдоль каньоноподобных ущелий между зданий со стеклянными стенами. Мертвая тишина воцарилась над имперским городом Рига. Анатолия Давиура выключила мониторы и огляделась по сторонам, прежде чем выйти из Здания криминальных исследований. Захламленная какими-то обломками, улица имела жалкий вид. Запах гари поднимался вдоль широких серых стен над выгоревшими окнами, там, где мародеры сотворили свое страшное дело. Анатолия не могла смотреть на бесформенную груду в голубой одежде, лежавшую у стены менее чем в пятидесяти метрах от того места, где стояла она.
Власти, отвечающие за городской транспорт, остановили всю систему сообщений в ответ на насилие. В небе не было видно ни воздушных машин, ни перевозных кабин. Дороги были необычно тихими. Лишь изредка проносились случайные машины. В воздухе стоял едкий запах.
Тяжелая наружная дверь — теперь сильно поцарапанная — захлопнулась с таким звуком, будто не собиралась открываться больше никогда. Анатолия помахала в телекамеру, установленную в гнезде наверху, повернулась и стала ждать воздушную машину Вета. Она нервно поежилась. Сколько люди могут жить в страхе? Несколько раз гражданская безопасность пыталась прекратить беспорядки. В них стреляли на улицах, и их тела оставались лежать до прихода их родственников. «Кошмар. Это не может продолжаться. Что-то должно произойти».
