– Проходи вон в ту желтую кабину, – сказал инструктор, указывая на бокс с окнами, через которые были видны двигающийся пленочный пол и манипуляторы.
– Сэр, на первый раз я не готов.
– Что значит, не готов?
– У меня лишь недавно закончился восстановительный период после ранений. Наверняка это отмечено в досье.
Инструктор покачал головой, потом указал на стену и сказал:
– Вон там аппарат для детей, пойдем посмотрим, можешь ты хотя бы просто двигаться. А то ты меня своими жалобами уже пугать начинаешь. Или под дурака косишь?
– Сэр, я стараюсь не напрягаться. Неизвестно еще, какое задание будет, может, там сэкономленное здоровье и пригодится.
– Что-то раньше ты не сильно его экономил. Я слышал, ты в каких-то боях даже участвовал, на тебя ставки делали. Не помнишь? – усмехнулся инструктор, из чего можно было сделать вывод, что досье Брейна он все же читал.
– Я же тогда упал, сэр. Без чувств свалился и шесть дней на больничке был. То еще удовольствие.
– Ладно, идем к «вшегонялке».
– Куда?
– Это тренажер простенький, просто мы так его называем. Он для самых доходяг.
И они перешли к настенному аппарату, совершенно простому, где поочередно выходили штанги с подобием боксерских перчаток. Сначала пара штанг с плечевого пояса, потом пара штанг снизу и тоже в боксерских перчатках.
Брейн старательно отбивал удары, всем своим видом показывая, что работает. Режимы переключались тут же, на настенном пульте, и инструктор попробовал все, а Брейн с честью выполнил упражнения и заулыбался, когда Форман сказал заканчивать.
– Ну, радует, что, может, ты и тормоз, но хотя бы не инвалид.
– Я нормальный, сэр, просто нужно потренироваться. За пару недель я бы пришел в хорошую форму.
Инструктор бросил на Брейна настороженный взгляд – уж не пытается ли курсант выяснить у него срок пребывания в центре? Но нет, курсант разогрелся после упражнений, его лицо порозовело, и он улыбался с простодушным видом.
– Ты такой же румяный, как суперколверы.
– Суперколверы тоже румяные после упражнений?
– Тоже. А вот мы, канзасы и гоберли, почему-то бледные.
Брейн кивнул. Он видел, что инструктор напрягся после пробного шара про две недели. С ним нужно играть потоньше.
– Я бы чего-нибудь съел, сэр. Вы обещали показать, где здесь столовая, а то меня с обеда сдернули. Когда здесь кормежка?
– С этим просто, у нас тут все индивидуально – кого-то строем водят, но ты можешь пойти и поесть когда вздумается, можешь хоть каждые два часа лопать, если это не будет мешать режиму твоих тренировок. Ну пойдем, покажу столовку.
Глава 21
Столовая располагалась на другом конце учебного комплекса и мало чем отличалась от столовой на летающей тюрьме. Разве что была попросторнее, столы здесь стояли поновее, и вместо надзирателей с дубинками за порядком следили дежурные из наряда.
А еще потолки были значительно выше, и имелись окна, через которые в зал попадал настоящий дневной свет.
– Сэр, что мне делать после обеда? Возвращаться в жилой блок?
– Да, сегодня можешь отдыхать.
– А можно мне походить по центру, посмотреть, чему здесь обучаются – то да се?
Заметив на лице канзаса сомнение, Брейн добавил:
– Но если нельзя – я, конечно, пойму, сэр.
– Можно, – кивнул инструктор. – Если где-то спросят – кто ты таков, назовешься и скажешь, что я твой инструктор. Этого будет достаточно. А куда не следует, тебя и так не пустят.
– Спасибо, сэр.
Форман ушел, а Брейн встал в небольшую очередь на раздачу и стал набирать на поднос еду – количество здесь не ограничивалось.
Здесь кормили теми же «палками», но качеством получше, чем в тюрьме, и похуже, чем в офицерских пайках. Насчет воды – обманули, а мусс в баллонах лежал горкой, но им никто не интересовался. Брейн взял три баллончика, примерно на литр.
Поев, он отправился на прогулку по учебному центру и, дойдя до пересечения коридоров, свернул наобум и пошел туда, откуда доносился шум.
Вдоль всего коридора тянулась череда спортивных залов, и в каждом шла напряженная работа.
Курсанты выполняли физические упражнения, стреляли на имитаторах, дрались один на один и проводили отработку групповых захватов.
Заметив скопление курсантов-гоберли, Брейн решил зайти в этот зал, но был остановлен охранником-канзасом.
– Я курсант инструктора Формана, – сказал Брейн, и охранник пропустил его.
Курсанты отрабатывали на матах простой кувырок, и занятием руководил такой же гоберли. И тут Брейн снова заметил того, кто привлек его внимание и заставил войти в зал, – да, он не ошибся, это был Фофо.
– Фофо! – позвал он.
– Томас! – воскликнул тот и бросился к Брейну с объятиями.
– Фофо, как ты тут оказался?
– Лучше не спрашивай, – отмахнулся тот. – Меня чуть не замучили с этими допросами – кому, дескать, я родину продал. Признайся, говорят, поедешь в хорошую тюрьму – в нашу ведомственную. Представляешь?
– Но ведь в показаниях ты герой, разве не так? Мы же помогали властям.
– Это ты так думаешь, а они вывернули иначе, что мы хотели этих последних офицеров грохнуть, но у нас не вышло.
– А мне никто ничего такого не выставлял, – сказал Брейн и посмотрел на инструктора, который недовольно на него косился, но продолжал командовать своими курсантами.
– Ты – другое дело, ты почти суперколвер.
– А Сингер где?
– С Сингером я успел поговорить в предвариловке. Ему дали выбор – либо на фронт, учитывая его былые заслуги, либо иди дохаживай свои девять лет срока.
– Значит, он где-то воюет?
– Значит, – кивнул Фофо. – А ты-то на кого тут работаешь?
– Еще даже не знаю, только сегодня привезли. А вас тоже на фронт?
– А куда же еще? – Фофо грустно улыбнулся. – В расход готовят, им такого дерьма не надо. Ну, ладно, пойду я, а то наш инструктор уже все глаза об меня сломал – сегодня вечером допрашивать станет – что да как.
– Удачи, Фофо, может, еще свидимся.
– Пока, Томас.
Глава 22
Первую ночь на новом месте Брейн провел в жилой комнате один. Утром проснулся по общему подъему – побудочный гонг был слышен очень хорошо, а грохот от прыгавших со второго яруса кроватей курсантов заставлял вибрировать стены и навеял воспоминания, которые придали Брейну бодрости.
Выглянув в коридор, он не заметил никакого движения – в этом крыле почти никто не жил. Только из комнаты у самого выхода вышел какой-то гоберли и, оглядевшись, тоже убрался к себе.
Брейна ни к чему не обязывали, но он понимал, что нужно производить впечатление, если не умелого бойца, так уж по крайней мере исполнительного – это нравилось всем и в спецслужбах, и в армии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
