5
Торн провел бессонную ночь. Он сидел на террасе спальни и курил, вкус сигарет был ему уже отвратителен. Из комнаты доносились стоны Катерины, и он задумался над тем, с каким демоном борется она во сне. Не вернулся ли это старый демон депрессии, который снова начинает преследовать ее?
Чтобы не думать о действительности, Торн начал размышлять и погрузился в свои фантазии, позабыв о реальных заботах и тревогах. В мечтах Торн провел всю ночь напролет.
Когда Катерина проснулась, раненый глаз распух еще сильнее и совсем закрылся. Уходя, Торн посоветовал ей все же обратиться к врачу. Больше они ни о чем не говорили. Катерина молчала, а Торн был занят проблемами нового дня. Оставалось собрать кое-какие мелочи для поездки в Саудовскую Аравию, но предчувствие, что ему не следует уезжать, угнетало Торна. Он боялся. За Катерину, за Дэмьена, за самого себя, и не мог понять почему. В воздухе ощущалось напряжение, казалось, что жизнь висит на волоске. Торн раньше никогда не задумывался о смерти, прежде она витала где-то очень далеко. Но сейчас сознание, что его жизнь каким-то образом находилась в опасности, занимало все его мысли.
В лимузине, по дороге в посольство, он небрежно заполнил бланки страховых полисов и набросал кое-какие указания, которые необходимо было соблюсти в случае его смерти. Торн делал это автоматически, не замечая, что подобное происходит впервые в его жизни. И только теперь, закончив писать, Торн вдруг ощутил страх; оцепенев, он просидел в напряженной тишине до тех пор, пока автомобиль не подъехал к посольству. Предчувствие чего-то страшного не покидало Джереми.
Лимузин остановился, и Торн вышел из него, дождавшись, пока машина уедет. Он увидел, как к нему стремительно приближаются двое мужчин. Один щелкнул фотоаппаратом, а другой принялся сыпать вопросами. Торн направился к посольству, но они встали у него на дороге.
– Вы читали сегодняшний «Репортер», мистер Торн?
– Нет, не читал…
– Там есть статья о вашей няне, о той, которая спрыгнула…
– Я не видел.
– В ней пишут, что няня оставила после себя записку.
– Чепуха.
– Посмотрите в эту сторону, пожалуйста. – Это сказал Дженнингс, он быстро передвигался и щелкал фотоаппаратом.
– Дайте мне пройти, – попросил Торн, когда Дженнингс преградил ему дорогу.
– Это правда, что она принимала наркотики? – спросил второй репортер.
– Конечно, нет.
– После вскрытия в крови было обнаружено лекарство.
– Это было лекарство против аллергии, – ответил Торн, стиснув зубы. – У нее была аллергия…
– Говорят, там была передозировка…
– Не двигайтесь секундочку, – попросил Дженнингс.
– Уйдите же с дороги! – зарычал Торн.
– Это наша работа, сэр.
Торн шагнул в сторону, но они продолжали его преследовать и снова преградили путь.
– Она принимала наркотики, мистер Торн?
– Я уже сказал вам.
– А в статье говорится…
– Мне наплевать, что говорится в этой статье!
– Прекрасно! – воскликнул Дженнингс. – Еще секундочку не шевелитесь!
Он слишком быстро придвинул фотоаппарат, Торн резко толкнул его и вышиб из рук Дженнингса. Фотоаппарат с грохотом разбился о тротуар, и на какое-то мгновение все застыли, пораженные резкой вспышкой гнева.
– Неужели у вас нет никакого уважения? – выдавил Терн.
Дженнингс опустился на колени и снизу вверх взглянул на него.
– Извините, – удрученно произнес Торн. Голос у него дрожал. – Пришлите мне счет за убытки.
Дженнингс поднял разбитый аппарат, медленно встал и пожал плечами, глядя в глаза Торну.
– Все в порядке, мистер посол, – сказал он. – Давайте считать… что вы мне «должны».
Из посольства выбежал солдат морской пехоты, но увидел лишь последствия столкновения.
– Он разбил мою камеру, – обратился Дженнингс к солдату. – Посол разбил мою камеру.
Они постояли немного в замешательстве, потом разошлись каждый в свою сторону.
В кабинете Торна царил переполох. Поездка в Саудовскую Аравию была в опасности, потому что Торн отказывался ехать, не давая никаких объяснений. Разработка планов поездки заняла почти две недели, и теперь помощники требовали от него объяснений, считая, что их разыграли, и весь труд пропал даром.
– Вы не можете отменить ее, – убеждал один из помощников. – После всей подготовки вы не можете просто так взять и сказать…
– Она не отменяется, – возразил Торн, – она откладывается.
– Они воспримут это как оскорбление.
– Пусть будет так.
– Но почему?
– Я не могу сейчас уезжать, – сказал Торн. – Сейчас неподходящее время.
– Вы понимаете, что поставлено на карту? – спросил другой помощник.
– Дипломатия, – ответил Горн.
– Гораздо больше.
– Я пошлю кого-нибудь другого.
– Президент хотел, чтобы поехали вы.
– Я поговорю с ним. Я все объясню.
– Боже мой, Джереми! Мы планировали две недели!
– Тогда перепланируйте! – закричал Торн.
Такая внезапная вспышка гнева заставила всех умолкнуть. Зазвонил селектор, и Торн протянул к нему руку.
– Да?
– Вас хочет видеть отец Тассоне, – раздался голос секретаря.
– Кто?
– Отец Тассоне из Рима. Он говорит, что у него срочное личное дело.
– Я никогда о нем не слышал, – ответил Торн.
– Он говорит, что займет всего минуту. Что-то насчет госпиталя.
– Наверное, попросит пожертвований, – пробормотал один из помощников Торна.
– Или передачи даров, – добавил второй.
– Хорошо, – вздохнул Торн. – Пустите его.
– Я и не знал, что вас так легко растрогать, – заметил один из помощников.
– Общественные дела, – пробормотал Торн.
– Не принимайте окончательного решения насчет Саудовской Аравии. Хорошо? У вас сегодня плохое настроение. Давайте подождем.
– Решение уже принято, – устало ответил Торн. – Или едет кто-то другой, или мы откладываем поездку.
– Откладываем на какой срок?
– На потом, – ответил Торн. – Когда я почувствую, что смогу ехать.
Двери распахнулись, и в огромном проеме возник маленький человечек. Это был священник. Одежда на нем была в полном беспорядке, и весь вид его говорил о неотложном деле. Помощники обменялись настороженными взглядами, не будучи уверены, могут ли они оставить комнату.
