— Уже неплохо. Что ж, Иван Михайлович, история получается весьма интересная. Наверное, пора выпускать вашего протеже из карцера…
— Из карцера? — ужаснулся Кречко, — что же он натворил такого, что его…
— Зверски избил двоих следователей! — нехорошо улыбнулся Лаврентий Павлович, — при попытке проведения ими… несколько не совсем демократического…
— Они били его? По-моему, я в сопроводительных документах оставил достаточно четкие инструкции! Ну, я им!
— Поздно, батенька! — в устах Берии это ленинское крылатое слово звучало несколько странно, — ваш подопечный выдал им по первое число… последнего месяца. Хотел бы я знать, где это его обучили расправляться… одного и безоружного с двумя вооруженными людьми… профессионалами.
Кречко пробормотал несколько слов насчет того, что эти «профессионалы» привыкли издеваться над запуганными и беззащитными людьми, но как только сами получили по морде, тут же забыли свои профессиональные навыки. А, судя по тому, что он успел узнать о Волкове — тот волчара непростой.
— И фамилия у него соответствующая, — заметил Берия, — так что, Иван Михайлович, мы будем делать с вашим найденышем? Разрабатывать его нужно, но и дальнейшее пребывание на Лубянке господина Волкова становится нежелательным. Остальные наши сотрудники постараются завершить то, что не удалось их коллегам. Несмотря на недвусмысленные распоряжения…
— Может, его в Кремле где-нибудь разместить? — предложил Кречко, но Берия возразил:
— Нет. Слишком заметно и много вопросов возникнет. А если его поместить на «Объекте N110», то будет не совсем удобно нам — далеко…
— В Сухановку? Не стоит!
— Нет, однозначно!
— А если в Бутырку? Тьфу ты! Да что, у нас и мест подходящих для этого нет?
— Вот, товарищ Кречко, так и получается. Мест хватает, но подходящих — ни одного. Есть один хороший адресок в Кунцево, да слишком близко оно к…
— К даче Иосифа Виссарионовича? — выдохнул старший майор.
— Практически, рядом. Зато там расположен резервный взвод охраны. Надежные, проверенные люди. Не натворят глупостей, не станут задавать лишних вопросов.
— Но ведь рядом с товарищем Сталиным! — упрямо бубнил Иван Михайлович. Берия надел пенсне.
— Эх, товарищ Кречко! Рядом с товарищем Сталиным всякие люди находились. Сегодня — преданный ленинец, а завтра оказывается, что наймит японской разведки. Слыхали, про Блюхера?
Кречко негодующе покачал головой.
— Да, Лаврентий Павлович! Кто бы мог подумать, что такой легендарный командир — и окажется предателем!
— Чушь! Какой из Блюхера шпион? Пьяница, да, первостатейный! Перестарался товарищ Ежов, и вашего «легендарного командира» уже нет. А нам с вами, Иван Михайлович, нужно сделать так, чтобы этот таинственный товарищ Волков не исчез куда-нибудь «случайно» из-за того, что прихвостень Дяди Коли его кирпичом решил погладить. Я напишу приказ: арестованного Волкова перевести на спецобъект N110, а лично вы отвезете его в Кунцево вот по этому адресу. В Сухановку отправите кого-нибудь другого.
Берия быстро черканул несколько строчек по-грузински на четвертушке бумаги.
— Уж извините, там начальник охраны — капитан Ашветия, а это — вместо пароля. Насколько мне известно, вы грузинским языком не владеете…
Кречко протестующе замахал руками:
— Даже со словарем!
— Вот и Ашветия так подумает. А сейчас, Иван Михайлович, распорядитесь доставить арестованного. Очень хочется на него взглянуть. Надеюсь, большой опасности для нас нет… в особенности, для вас.
— Почему это, для меня? — не понял Кречко, но Берия подмигнул ему из-под пенсне. Получилось достаточно дико.
— Ну… ведь это вы его предали…
— Вы полагаете, товарищ Берия, что я поступил неправильно?
— Вы поступили в меру своей компетенции! — перебил его собеседник, — и согласно инструкции… распорядитесь доставить задержанного.
Было видно, что Берию разговор с исполнительным Кречко несколько утомил. Он не стал ему рассказывать, что опытный сотрудник (каким вроде как является Кречко) вошел бы в еще большее доверие к Волкову, а затем постарался бы узнать его конкретные цели. Если Волков — иностранный шпион, то и цели у него соответствующие. И задания, и явки, и пароли и адреса… и много чего другого. Теперь, когда момент упущен, подследственного придется «колоть». А вот раскалываются далеко не все — это Лаврентий Павлович уяснил, просматривая избранные дела бывших товарищей по партии, а нынче личностей, снабженных беспощадным штампом «враг народа». Причем, раскалываются легче всего те, кто действительно участвовал в чем-то дурно пахнущем…
Невеселые мысли завели Лаврентия Павловича далеко в дебри логики: индуктивной и дедуктивной; он едва не заплутал в собственных мыслях, пытаясь отыскать начало клубка в который спутались его умозаключения. В тот момент, когда Берия наконец решил, что для логических построений у него маловато информации, трое дюжих сотрудников НКВД ввели Андрея Константиновича. Вопреки опасениям Кречко, он был в довольно пристойном виде, если не считать помятых галифе и кителя. Ну, и недельной небритости на щеках — следствия пребывания в карцере.
— Товарищ нарком, заключенный Волков доставлен!
— Благодарю! — кивну Берия, — вы можете быть свободными. Подождите за дверью!
— Но, товарищ нарком…
— За дверью! — с нажимом произнес Лаврентий Павлович, — гражданин задержанный понимает, что ему отсюда не уйти… не правда ли… Андрей Константинович?
Волков кивнул.
— Задержанный все понимает. Ноутбук не профукали? — это уже вопрос к Кречко. Тот отрицательно помотал головой.
Берия жестом приказал конвойным уйти и незаметно приоткрыл средний ящик стола, где у него лежал маленький «коровин». Тульский завод снабдил этими «пукалками» практически весь высший командный состав Красной Армии, но в серию они так и не пошли. В 1928 году подобный «подарочек» получил и Сталин, однако приказ о вооружении командного состава был подписан на легендарный ТТ. Тульский пистолет системы Токарева имел больший калибр, увеличенную дальность стрельбы и был начисто лишен некоторых недостатков ТК. Некоторые и них, например, застревание пули в стволе — весьма огорчали стрелков.
Но в настоящий момент Волков даже не подозревал о существовании каких-то «коровиных», поэтому сделал вид, что не заметил, как рука наркома тенью метнулась к ящику стола. Забавно, но Кречко заметил, что Волков заметил. Он нервно дернул уголком рта и обнажил прореху в верхней челюсти. Этот зуб он потерял еще на Гражданской войне: пойманный за шкирки скаут петлюровцев брыкался, точно бешеная лошадь. Иван Михайлович виновато развел руками:
— Вы поймите, Андрей Константинович, ну не имел я права вам верить! И сейчас не имею… бродит неизвестный субъект по территории укрепрайона, приборчик у него непонятный с собою… фокусы какие-то демонстрирует над собою.
— Наше ведомство служит партии и народу страны и не имеет права на ошибки, касаемо всяческих шпионов! — скрипучим голосом наставительно произнес Берия.
— Ага! — кивнул Волков, — поэтому четверть страны и пребывает ныне в ГУЛАГе. Как с этим быть?
— Мы не святые! — сквозь зубы почти без акцента процедил нарком, — но стараемся быть объективными. Чистка рядов проводится и внутри самой системы…
— Да кто вы такой, чтобы нас упрекать! — не вытерпел Кречко.
— Вот те раз! — огорчился Волков, — я, по-моему, объяснил вам на доступном уровне! Что же мне теперь, новую легенду сочинять?
— Ваши слова проверить… у нас нет никакой возможности, — твердо сказал Берия, — поэтому извините, но мы вам пока не верим.
— Кассандре тоже не верили! — буркнул Волков, — а в результате Троянская война началась…
— Еще одна красивая легенда! — перебил более образованный Берия.
— Что вам, дату смерти… Блюхера сказать, что ли?
Берия задумался. Точной даты расстрела Блюхера он не знал и сам — мельком просмотрел приведенные в исполнение приговоры и сделал необходимые пометки. А если… нет! Но все же…
— Вы лучше скажите дату моей смерти! — решился наконец он.
— А что толку? — ухмыльнулся Андрей Константинович, — пятнадцать лет ждать будете, чтобы проверить мои слова?
Глубоко внутри Лаврентия Павловича распрямил спину червячок сомнения. Авось, этот малый прав, и он не последует в топку революции вслед за Ягодой и Ежовым. Хотя бы в ближайшее время. Тут же в разговор влез Кречко.
— А что, Блюхера уже…
— Девятого ноября! — кивнул Волков, — отлично помню, потому как эта дата — день рождения моего старшего сына.
— А война будет? — продолжал расспросы Иван Михайлович.
— Ну, хватит! — хмыкнул Андрей Константинович, — у вас допуск есть соответствующий, чтобы такие вопросы мне задавать? Вижу, ваши спецы так и не научились курсор «трэк-пойнтом» гонять. Иначе бы вы у меня подобных вещей не спрашивали…
