Самое плохое, что Орех и не должен был тут находиться – он рассчитывал временно укрыться на улицах. Но попытка остановить людской поток, льющийся на «Авиамоторную», привела лишь к противоположному результату: его попросту оттеснили внутрь. А затем свод над эскалатором обрушился, похоронив под собой тех, кто остался сзади. Когда пыль улеглась, оказалось, что выход наверх заблокирован.
После того как спал первый стресс, выяснилось, что поезда тоже не ходят, что для всех, кроме Ореха и еще пары сообразительных, оказалось полной неожиданностью. Человек десять упорно продолжали стоять на платформе, ожидая поезда. Их никто не трогал – каждый старался найти себе энергетическое состояние, при котором душевное равновесие сохранялось как можно дольше. Вскоре оказалось, что на станции нет никого из представителей администрации или даже простого дежурного. Все они либо покинули «Авиамоторную», либо погибли. Было найдено лишь тело милиционера, скончавшегося от неизвестных причин. С него сразу же сняли дубинку, которая вскоре затерялась среди охотников до ценностей нового мира.
Самым логичным решением казался поход по рельсам в глубь тоннеля, но одну сторону преграждал завал, охвативший обе ветки, из-под которого текли тонкие струйки воды. Противоположная сторона казалась свободной, и трое смельчаков тут же пошли по ней, невзирая на завопившую сирену. Спустя минуту послышался истошный вопль, затем его сменил чавкающий, мясной звук, который было сложно описать как-то иначе. Никто не горел желанием сходить и выяснить, что там такое, и Орех также предпочел пока остаться на станции. У него еще оставалось время – пока не вырубилось электричество, не хлынули потоки грязной воды из-под завала, не произошло еще одно обрушение… Орех сумел спрогнозировать около двадцати различных возможных осложнений своей участи, прежде чем оставил это занятие. Он не мог предусмотреть все. Будь он немного увереннее в своих силах, можно было бы рискнуть пойти по тоннелю. Возможно, он это сделает позже.
Наскоро проверив будку дежурного, он нашел старый радиоприемник, охватывавший тем не менее современный частотный диапазон. Орех не смог понять, был ли приемник личной собственностью дежурного, или входил в оснащение будки. Сейчас он бы ничему не удивился.
Хотя через пару минут Орех все же озадачился, услышав по радио обращение сталкеров-армян. Поняв, что это его способ связаться со своими и объяснить свою ситуацию, парень принялся искать работающий телефон, пока не наткнулся на одинокий терминал в дальнем углу платформы. Орех оказался первым, кто додумался проверить работу телефона, чудом сохранившегося в условиях тотального демонтажа подобных устройств по Москве. Вскоре у аппарата скопилась агрессивная очередь, и Орех предпочел спрятаться среди дальних колонн на противоположном конце – и от источников стресса подальше, и за темным тоннелем следить намного проще.
Орех не рассчитывал, что кто-то из его друзей услышит обращение и тем более поймет намек, что он заперт на «Авиамоторной». Не строил он иллюзий и по поводу своей важности в их глазах. В самом деле, кто может прийти за ним? Марк неизвестно где, Борланд сидит на «Вертикали», да и у них свои проблемы. Возможно, Совун вспомнит о товарище. Но Совун не сталкер. Он вряд ли найдет способ пролезть на станцию.
Нет, Орех делал ставку на азарт других сталкеров, ему неизвестных, которые падки на запретный плод. Сказано – нельзя соваться на «Авиамоторную», значит, обязательно сунутся. И проделают выход с другой стороны, безопасной. Рано или поздно так и случится, но кто знает, сколько времени здесь придется просидеть – возможно, дни или недели, а ведь еще неизвестно, как быстро одичают люди, запертые вместе с ним…
– Тридцать лет назад здесь уже ликовала смерть, – произнесла женщина с потухшим взглядом, сидевшая на каменной плите, упавшей с потолка. – Восемь человек погибли, когда поломалась лестница. Их раздавили те, кто остался…
С дыры над ее головой сыпалась тонкая струя мраморной крошки, попадая точно ей на голову, застревая в волосах, осыпаясь на плечи. Зрелище было страшным.
– Замолчи ты, дура, – в страхе произнес сгорбленный старик. Судя по тому, что он успел спуститься так быстро вместе со всеми и не выглядел помятым, он, возможно, был здоровее большинства своих собратьев по несчастью, и его теперешняя осанка объяснялась запоздалым испугом. – И без тебя тошно.
Под свет яркой лампы встал бледный как смерть человек в коричневой куртке, порванной на спине.
– У кого-нибудь работают сотовые? – спросил он дрожащим голосом. – Карточки оплаты у аппарата кончились, на экстренные не отвечают. Пожалуйста…
Пятеро или шестеро покачали головами, но никто не ответил ему вслух.
– Пожалуйста, – повторил человек. Возможно, он не понял, что мобильники теперь годятся разве что в случае слабых фонарей, и решил, что ему просто не хотят давать позвонить.
– Интернета нет, мобилки накрылись, – вздохнул белобрысый. – Скучно.
Орех промолчал. В минуту информационного голода любые средства хороши. Пока тихая паника не перешла в большую, пока не спал первый шок, люди будут обсуждать произошедшее, строить догадки, выдвигать теории. Но почему-то бесили именно те, которые не занимались поиском причин, не хотели мыслить в общем потоке, а, напротив, вели себя как капризные дети от не слишком здоровых родителей. Если ты только что испытал сильный стресс, то невыносимо смотреть на того, кому он еще только предстоит.
– Как вы думаете, нас спасут? – шепотом спросил розовощекий толстяк с внешностью кандидата на докторскую. – Должны ведь?
– Ага, спасут, – ответил кто-то. – Как заложников «Норд-Оста» спасали.
– Нет, – произнес Орех. – Тогда были террористы, а сейчас их нет. Нас никто не захватывал.
– А ты откуда знаешь? – сверкнул глазами толстяк. – Это же точно теракт! Кто мог такое устроить?
– Как кто?! – послышался женский крик. – Правительство!
– Ну и что с того, что не теракт?! На «Курске» тоже террористов не было! И все равно…
Орех встал и принялся снова бродить по станции, стараясь не вникать в суть политических баталий, но они все равно настигали его во всех концах станции, эхом отражаясь от стен. С уединением тоже была большая проблема – выжившие рассредоточились равномерно по всей территории станции, и без того не самой крупной. В результате Орех спрыгнул на обесточенные рельсы и отошел вглубь метров на десять, где и уселся на холодный металл, прислонившись к влажной стене. Насколько он помнил, ушедшие в ту сторону парни успели пройти метров сто, прежде чем покинули этот мир.
Давно позабытое чувство начало рождаться внутри него. С удивлением Орех понял, что это не что иное, как самое обычное спокойствие, которого он не имел, казалось, много лет, хотя всего лишь сутки назад спал сном ребенка. С тех пор на него было совершено покушение в ЦАЯ, затем он стал свидетелем рождения Зоны и вот теперь сидит глубоко под землей, с аномалиями с одной стороны и теряющими самообладание людьми – с другой. И если этот маленький участок железнодорожного полотна стал его пристанищем на какое-то время… то почему бы, собственно, и нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
