– Но я самая обычная туристка, – с улыбкой возразила она. – Вам совсем не обязательно одаривать меня чарующими комплиментами, синьор. Меня вполне устроит, если со мной будут обращаться как с обычной экскурсанткой, которой повезло с гидом. Вам не нужно романтизировать меня только потому, что Венеция – один из самых романтичных городов в мире.
– А разве вам неприятно, что вас романтизируют? – удивился он. – Вы всегда так серьезны, как будто опасаетесь чувствовать себя молодой. Мне кажется, вы просто напускаете на себя важный вид, а под ним скрывается затаенная веселость. Я предупреждаю вас, что коварные чары Венеции выведут все наружу и после сегодняшнего дня, Снежная королева, вы уже никогда не будете прежней.
Глава 4
– В ваших устах, – вздохнула Делла, – это предсказание звучит как угроза. —
–Неужели? – учтиво улыбнулся Ник. – Просто я знаком с волшебством Венеции, и я также знаю, как уязвимы женщины.
– Вы увидите, что я не такая, – ответила Делла, и, отведя взгляд от его проницательных глаз, она впервые увидела собор Святого Марка. Его мраморные колонны освещало солнце, а сотни птиц кружились вокруг куполов и башен. Она услышала, как звон колоколов разносится по сине-зеленой воде, как будто в Венеции каждый день был благословенным воскресным днем. – Как дивно! – Эти слова сорвались с ее губ, словно молитва, и Делла поняла, что волшебство Венеции уже коснулось ее. Мимо проплывали величественные каменные дворцы и странные узкие домики, которые, как по мановению волшебной палочки, вырастали прямо из моря, а ее сердце шептало ей, что это город, в который стремятся одинокие и влюбленные. Он постоянно менялся, отражаясь в движущемся зеркале моря а шрамы, нанесенные временем, были не так заметны в лучах теплого итальянского солнца.
Солнце сверкало на мозаичных куполах собора Святого Марка, самого большого собора Венеции и Делла от удивления затаила дыхание.
– Это так красиво, так невероятно, что кажется, будто скоро он вновь погрузится назад в историю.
– Сегодня мы не будем говорить о том, что готовит нам завтрашний день, – проговорил Ник с неожиданным металлом в голосе. – К счастью, Венеция не страдает от мучений, причиняемых дорожным транспортом. Здесь свои странные запахи, но ничего опасного для глаз или легких. Наша гондола сейчас поворачивает на Большой канал, который изгибается, словно змея, по всему городу, но не имеет ее жала. Я сейчас вспомнил об одном уединенном местечке дальше по каналу, где мы могли бы позавтракать.
Делла поспешно отвела глаза, так как в его взгляде было нечто такое, от чего у нее стало пощипывать кожу, будто она долго время провела на холоде и только что начала оттаивать в тепле. Все, на что смотрела девушка, сверкало живостью и красотой, прежде ею не виденной. Красота проникала в ее сердце, растапливая те крошечные льдинки, которые в последнее время мешали проявляться ее эмоциям. Ее глаза вдруг наполнились слезами, и дома на берегах канала задрожали, словно их отражения в воде.
– Это византийская церковь Благовещения. – Ник указал на церковь, увенчанную прелестным куполом, основание которого было украшено группами каменных ангелов. – А слева от вас, синьорина, Золотой дворец. Это не слишком пленительное место – оно подходит как для романтики, так и для трагедии.
– Золотой дворец, – прошептала Делла, и бронзовые плиты засверкали, словно золотые, как только солнце осветило его крышу. Рядом на веревках сушилось белье, которое ничуть не портило романтический облик Венеции. Это было похоже на путешествие в прошлое, когда каблуки со шпорами звенели о булыжники мостовой, а весёлые, смеющиеся женщины выглядывали из-за оконных створок и вырывали цветы из горшков, чтобы бросать их дерзким молодым людям в плащах.
У этих молодых людей, размышляла Делла, лица словно состоят из резких контрастов света и тени, а в глазах прыгают лукавые чертики. Она никак не могла отогнать от себя образ Ника в темном плаще, с мечом, спрятанным в широких складках. Невольная улыбка показалась на ее губах.
– Могу я разделить ваше веселье? – поинтересовался Ник.
– Причина его вполне невинна, синьор. Я представляла вас в роли венецианского бродяги.
– Наше семейное состояние было заложено кондотьерами, но, кажется, вы об этом уже догадались? Кондотьер в Англии – это что-то вроде хулигана, которому король выдал лицензию на грабеж, и он зарабатывает деньги и славу, делясь при этом добычей с королем в обмен на последующую респектабельность, титул, поместье и, что вполне вероятно, жену хороших кровей. Именно так появилось большинство титулованных семейств во многих странах, даже в вашей, мисс Нив.
– Я уверена в этом, синьор, – скромно ответила она. – За исключением того, что иногда в Англии титул даруется выдающемуся бизнесмену или политику.
– Вы знаете такого человека? – спросил Ник. – Мужчину, который получил титул только благодаря своим заслугам, вместо того чтобы просто родиться потомком кондотьера?
– Возможно, – небрежно обронила Делла, не отрывая взгляда от берега. – Венеция в прошлом по праву считалась одним из самых загадочных городов мира. Эти старинные дворцы наверняка были свидетелями многих интриг. Только взгляните на эти узкие галереи, скрытые кипарисами. В таких местах обычно водятся привидения.
– Да, в палаццо Венеции много привидений, – согласился Ник. – Это был город поэтов, мучеников, путешественников и пиратов. По этим потайным лестницам поднимались, чтобы положить донос в пасть одного из львов, которых вы видите на стенах. В те дни инквизиция свирепствовала во всех католических странах, и в этом городе тоже было опасно жить.
– У вас венецианские корни, синьор? – Внезапно Делла почувствовала острое любопытство и захотела узнать, из какой части Италии он происходит.
– Моя бабушка из Венеции, – сказал Ник. – Но сам я родился в Тоскане, поэтому я разрываюсь между примитивной красотой тех мест и мистическим очарованием этих. Послушайте колокола. Они звонят почти без перерыва, вот почему птицы так беспокойны.
Птицы кружили бесчисленными стаями над шпилями колоколен, и их крылья отливали металлом в синеве неба. По городу везде были расставлены каменные чаши, из которых они могли напиться.
– Ангелы Венеции, – промолвил Ник. – Каждый венецианец верит, что, когда он умирает, его душа взлетает и остается в Венеции навсегда в виде птицы. Эта романтическая идея удивительно соответствует настроениям жителей Венеции. Она похожа на прекрасную женщину, приговоренную к смерти. Однако она борется за свою жизнь и по-прежнему очаровывает каждого, кто посещает ее. – Легкая, странная, немного горькая усмешка тронула уголки его рта. – Венеция – это восхитительная мечта, словно сама любовь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
