— Я знаю, что ты хотел бы сейчас находиться в семье, в тепле и уюте… Здесь никто не может обеспечить семью, но на уют и дружную обстановку никто никогда не жаловался…
Сёгмунд привстал со своего кресла. Видимо, ему тоже не сиделось на месте, несмотря на старые кости.
— Когда я впервые увидел тебя, Солон, я сразу многое понял. В тебе было что-то такое, чего не было в ровесниках. Поэтому ты и оказался тут. Фактором твоего пребывания здесь было не только желание твоего отца, но и моё желание. Всех обучающихся здесь в какой-то мере нашёл я сам.
Это был довольно обыденный момент, когда Сёгмунд решил похвастаться своими успехами. Естественно, он не ездил по городам и не устраивал смотров юных (или не очень) волшебников. Практически всегда приходили к нему. И не с родителями, как Солон, а в одиночку.
— Меня часто посещало ощущение, что отец просто хотел избавиться от меня…
— В какой-то мере это так. Но он хотел избавить тебя от бедности. Которая окружала и его, и тебя.
Сёгмунд медленно пошёл в сторону своего балкона, и жестом попросил Солона проследовать за ним. Там, за дверью располагалась обширная площадка под открытым небом. Это был сад. Необыкновенной красоты. Посаженный на высоте шестнадцати этажей, будто бы волшебством. Сначала показалось, что это лишь иллюзия, которую вызвал своим колдовством профессор Сёгмунд, но потом оказалось, что это не так.
— Знаешь, к чему я тебе всё это говорю сейчас? — спросил Сёгмунд.
— К чему же? — поинтересовался адепт.
— К тому, что мне нельзя тебя отчислять. Хотя следовало бы выгнать и тебя, и герра Баззари. Но твоя самоотверженность, когда ты принял вину на себя, всё поменяла. Позволила отпустить Бэрза.
— Он действительно не при чём…
— Да не в этом дело. Можешь пока не вспоминать о нём. Разговор идёт о тебе. Я потеряю многое, если напишу приказ о твоём отчислении. Ты перспективный маг и много стоишь. Конечно, не такой как я, но до моего уровня мало кому удаётся достать.
Солону очень не нравилась самоуверенность ректора, но он не мог сказать об этом вслух. Хотя соблазн был, но это скорее маленький бес играл в голове у Солона и провоцировал на глупые поступки.
— Все провинившиеся студенты оказываются в этом саду. И только тут понимают, что мы бережем и вообще ради чего мы есть.
— Ради чего мы есть? — спросил Солон, не понимая полузагадок-полунамёков Сёгмунда.
— Путеводитель здесь, — совсем тихо сказал ректор.
— Путеводитель?
— Я знаю, что ты слышал о нём… Но слышал мало. Ты, да и все твои знакомые воспринимаете это больше как легенду, или вообще сказку…
— А разве это не так? — спросил Солон, уверенный в своей правоте.
Сёгмунд слегка ухмельнулся и взглядом попросил Солона вновь следовать за ним. Теперь они пробирались сквозь благоухающие и цветущие деревья великолепного сада, куда-то в сторону середины.
Там Солон и увидел легендарный Путеводитель. Он не был впечатляющим — прямо в воздухе вращалось вокруг сверкающего и горячего маленького солнца шесть идеальных шаров. Первые четыре были маленькими, но последующие два были просто огромными, словно защищали своих младших собратьев от опасностей, подстерегающих снаружи.
— Теперь-то веришь? — спросил профессор. — Путеводитель создали около двух тысяч лет назад, поэтому двух планет тут не хватает. В то время о них ещё не было известно.
— А я не верил нам, — пробормотал Солон.
— Ты понимаешь, как мы должны его оберегать. Ведь малейшее повреждение, полученное вот этим вот шариком, может привести к концу света!
Солон всё это знал — был наслышан. Его взгляд приковала ещё одна планета. Это был самый маленький из всех шаров — красного цвета. И он медленно вращался вокруг третьей по счёты планеты, словно являясь её младшим братом.
— Ардррим тоже нельзя трогать, — сказал профессор, — наш спутник является частью нашей планеты. У других планет, как видишь, тут нет спутников, но это больше недочёт. Никто не посчитал нужных прикрепить их сюда… А ведь у этих двух гигантов спутников полно…
— Лучше бы вообще их тут не было. Это же такая опасность — даже смотреть на такое!
— Ради этого мы её и охраняем. Путеводитель ведь нельзя уничтожить… Сам знаешь, чем это сразу же обернётся… Так что придётся нам его оберегать, как зеницу ока. Даже надёжнее…
— Мало ли сумасшедших, которым может прийти в голову совершить такую глупость?
— Немало, но мы ограждены от них. У Академии практически идеальная защита… Сам ставил. Эти заклинания ни один Аламонт не снимет, что тут говорить о других, рядовых магах…
— Наш святой долг защитить это сокровище, — в несвойственной для себя манере ответил Солон.
— Вот именно. Чем нас больше, чем мы сплочённее, тем и безопаснее. А такие поступки, как сегодняшний твой, только рушат эту идиллию. Ты обязан понести наказание, но никак не идущее в сравнение с отчислением или чем-то подобным… Конечно, живи ты лет двадцать назад, я б наказал тебя поинтереснее, но телесные наказания у нас запрещены. Точнее, я сам же их и запретил…
— Что я должен сделать? — спросил Солон, теперь уже не ожидая самого худшего.
— В лес, который находится на границе с Латьеном, мало кто осмеливается заходить просто так. Боятся латьенских лучников-эльфов. И тем более боятся там дежурить ночью. Хотя, если честно, там не опаснее, чем в этом саду… Но сердцами наших адептов движет страх. Поэтому и дежурят в этом лесу только наказанные.
— Я согласен, — сказал Солон.
— Я не сомневался в тебе, Солон. Наказание может и понравиться тебе, если попадётся хорошая компания, и вы сможете должным образом провести время. Главное — не накручивай себе лишнего, и не навязывай свои страхи компании. И по возможности, сам не слушай их…
В душе Солон почувствовал облегчение… И не важно, что эти несколько ночей он планировал мирно поспать, а не шастать по лесам. Но эта воля ректора оказалась самой милосердной из всех. Солону даже пришла в голову мысль, что он является любимчиков Сёгмунда… Но… В этом человеке трудно быть уверенным, так же как быть уверенным и в его мотивах…
Но то, как страстно он изображал любящего учителя, просто поражала. Он не желает никому зла, он преподнёс наказание только от безысходности, и вообще он идеальный. И не только идеальный профессор, но и идеальный друг…
Что ж, поскорее бы минули эти несколько ночей дежурства, и жизнь вернулась бы в приличное русло. Солона, конечно, ничего не исправит, но хотя бы даст ему пищу для размышлений. А это уже многого стоит.
4. «Мой старый друг»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
