— Что значит обнулил? — не понял я. — Не знаю. Деньги я на землю выронил, когда дрался. Ну и смылся оттуда, повезло.
Дружинник смотрел на меня во все глаза, лицо его выражало одновременно восхищение и недоверие.
— Хочешь сказать, целым и невредимым от них ушёл?
— Ну да, а что тут такого? Я же сказал, повезло.
— Так, брат, идём в таверну, пока не стемнело, — заторопился Витя. — Познакомлю тебя с ребятами. Расскажешь свою историю ещё разок. Пиво с меня! Не каждый день новичок появляется, который за раз трёх бандюков делает, а, возможно, и самого Шкипера!
Далеко идти не пришлось. Таверна и впрямь была за углом, словно старалась прилепиться как можно ближе к казарме. Вообще-то, это было разумно: клиентура заведению обеспечена. Вот и сегодня половина столиков была занята стражниками, или дружинниками — я их пока не научился различать. Рядом с ними на полу были сложены вещи и снаряжение: сумки, кольчуги, шлемы, щиты. Кинжалы лежали на столах, а вот мечи с поясов не снимали, берегли. Остальные столики либо пустовали, либо заняты были простыми горожанами, разношёрстно одетыми. Тут явно царило смешение эпох, можно было увидеть что угодно: от льняных штанов до кожаных курток. Последние, правда, были не похожи на современные — просто сработаны из больших кусков кожи, с грубыми швами и, разумеется, без молний. Посетители громко разговаривали, стараясь друг друга перекричать, поэтому у меня после спокойной уличной тишины даже заложило на некоторое время уши. Между посетителями сновали симпатичные крепкие девушки в длинных сарафанах, разнося большие глиняные кружки и подносы с незамысловатой едой. Пахло жарящимся на огне мясом и разлитым пивом.
Пока я осматривался, Витя нашёл глазами друзей, махнул им рукой и повёл меня к столику в углу таверны, где уже сидели трое дюжих молодцев в кольчугах.
— Здорово, братва! — радостно поприветствовал он их, хлопая рукой по протянутым ему ладонями вверх ручищами товарищей.
— Эт кто с тобой? — спросил один из них, брюнет с небольшой бородкой.
— Новенький! Знакомьтесь, будет с нами в дружине!
— Алекс, — представился я.
— Здорово, Алекс! — поприветствовал меня брюнет. — Я — Мамай, это — Добрыня, а вот тот качок в углу — Персиваль.
Я с чувством пожал протянутые руки.
— Есть будешь? — спросил Мамай. — Или по пивку?
— Давай всё ему заказывай, — улыбнулся Витя. — Алекс сегодня герой.
Мамай схватил за руку пробегавшую мимо девушку, показал на меня и на Витю, а потом начертил рукой в воздухе щедрую окружность. Девушка улыбнулась, кивнула и умчалась дальше.
— Герой? — переспросил тем временем Добрыня, кучерявый блондин с правильными чертами лица. — А что он сделал? Наместника послал?
— Он сегодня бандюков возле ратуши встретил, — начал рассказывать Витя склонившим головы поближе друзьям. — Начистил им рыла и ушёл!
— Ого! — с недоверием посмотрел на меня Мамай. — Так прям и начистил?
— Точно тебе говорю! — радостно подтвердил Витя. — А знаешь, кто у них главарём был?
— Кто? — басом спросил флегматичный Персиваль.
— Шкипер! — выдохнул Витя.
— Гонишь! — не поверил Мамай и повернулся ко мне. — Правда, что ли?
— Не знаю, может и Шкипер, — честно ответил я. — Высокий, широкий, волосы тёмные. На шее платок.
— Мало ли, кто это может быть, — сказал Добрыня. — Может, платки в моду входят.
— Ага, среди местных воров, — беззлобно поддел его Витя.
— Ну а что? — не сдавался Добрыня. — Резон есть. Если засветился — подумают на Шкипера, а с того взятки гладки.
— Лучше скажи, что Шкиперу делать в городе, да ещё возле ратуши? — риторически спросил Мамай.
— Без понятия. Может, с воеводой хотел перетереть! — сказал Добрыня, и друзья дружно захохотали.
Я подождал, пока они отсмеются, и решил задать давно мучавший меня вопрос:
— А кто такой Наместник?
Улыбка сползла с лиц дружинников. Персиваль вдруг поперхнулся и закашлялся. Витя начал усиленно хлопать его по спине. А Добрыня поднял со стола кинжал и с силой воткнул его в столешницу.
— А ты чего спрашиваешь, Алекс? — вкрадчивым голосом спросил Мамай.
— Как чего? — сказал я, удивлённой такой реакцией на вопрос. — Интересно, кто это — в который раз уже это слово за сегодня слышу. И потом, может, Шкипер этот к нему ходил? Там какой-то вельможа к ним явно навстречу шёл, а я встрял не к месту.
— Мамай, он первый день в игре, — пояснил Витя.
— Не думаю, что до такого дошло. Хотя я бы не удивился, — задумчиво сказал Добрыня.
— Наместник — это хозяин ратуши, — нехотя сказал Мамай.
— В смысле, князь? — не понял я.
— В смысле, смотрящий по Смоленску, — пробасил Персиваль.
— Это представитель администрации игры, — сказал Мамай.
— Официально — это посол Синекриона, — поднял вверх палец Добрыня.
— Ага, а Синекрион — это что? Это и есть администрация, — возразил Витя.
— Ну, по официальной версии — нет, — Мамай заглянул в кружку, потряс её и задрал высоко вверх, привлекая внимание официантки.
— Мало ли что по официальной версии! — протянул Витя.
— А что этот посол делает? — спросил я.
Добрыня вздохнул:
— Это долгая история. Расскажешь, Мамай?
— Если мне пива ещё принесут, тогда, может, расскажу.
— Будет тебе пиво! — улыбнулся Добрыня.
В это время как раз подоспела девушка с тяжёлым подносом. Поставив его на край стола, она сгрузила тарелки с головокружительно пахнущими жареными цыплятами и высокие кружки с пивом.
Витя передал мне мою порцию.
— И мне ещё кружечку, красавица, — попросил Мамай.
— Сейчас принесу, — кивнула девушка.
— И мне тогда ещё одну, — решился Персиваль.
— И мне, — добавил Добрыня и пояснил: — Разговор у нас будет долгий.
Вообще-то это абсурд — кушать и пить в виртуале. Сытее от этого не станешь, и пьянее тоже. Только расход средств, хотя и необходимый: о своём персе нужно заботиться, иначе здоровье начнёт уменьшаться, выносливость падать и так далее. Но на самом деле происходило что-то непонятное: человек реально пьянел, и насыщался. Там, в реале, тоже. Пусть лишь немного. Но всё же. Нет, не физически, конечно. Это всё игра нейронов мозга или каких-то там рецепторов, не знаю, не моя это область. Но факт в том, что мозг принимает эту еду и напитки, уменьшая у реального тела чувство голода и жажды. Вызывает из памяти привычную реакцию на то или иное блюдо или напиток. Полезно ли это? Не думаю. Но это никого не останавливает. А особенно это не останавливает тех, кто в реале страдает диабетом или язвой желудка, в общем, тем, кто вынужден сидеть в реале на строгой диете. В виртуале такие люди отводят душу, и для них, а также для всех остальных, к услугам всегда достаточно виртуальных ресторанов, таверн, пиццерий и даже пельменных. Вне зависимости от конкретной игры.
Я осмотрелся в поисках столовых приборов, ничего такого на столе не нашёл и, вздохнув, стал аккуратно руками отвинчивать ножку цыплёнка.
Мамай некоторое время понаблюдал за мной с задумчивым видом, а потом начал рассказывать:
— Короче, все в нашей игре поделено на королевства. Или княжества. Цель игры — создать государство. Это в идеале. Если ты этого хочешь. Витя, вот, к примеру, к этому не стремится.
— Нас и тут неплохо кормят, — с улыбкой подтвердил Витя.
— Ну вот. Когда ты создаёшь государство, оно получает свою территорию, начальную. Это зависит от сделанного взноса. В реальных деньгах. Или в игровых, разницы нет. Ты знал, что игровые деньги привязаны к настоящим?
Я отрицательно помотал головой.
— Сто наших ЭСЕРов равны одному нереалу, — сказал Добрыня.
— А десять нереалов — это один доллар, — подтвердил Мамай.
— А почему вы всё через нереалы считаете? Это что вообще за деньги?
— Вот! — торжественно сказал Мамай. — Человек зрит в корень. Нереалы — это деньги Синекриона.
— Ну и что?
— А то, что в игре все расчёты и вся торговля между государствами в них ведутся. Все цены привязаны к нему. И даже смоленские рубли мы сами не можем печатать. Нам их выдают, в зависимости от того, сколько наша экономика нереалов заработала. Для этого с первого дня Синекрионом в ратуше создан госбанк Смоленска. Скажем, продали мы амуниции на пару тысяч нереалов — госбанк Смоленска их готов забрать и по курсу рубли напечатает на эту сумму.
— А куда нереалы деваются? В банке лежат? — не понял я.
— Их Синекрион забирает, а взамен выдаёт так называемые долговые расписки своего правительства, по ним небольшой процент потом, якобы, выплачивается.
— То есть мы продали живой товар за границу, выручили валюту, получили от госбанка за неё рубли. Потом потратили их на зарплаты дружине, нереалы ушли в бумаги, и ничего вообще не осталось — ни товара, ни рублей? А если мы больше рублей хотим напечатать?
