Дани почувствовала, как краска заливает ее лицо. Точнее, как краска еще больше заливает ее лицо. Ей и так было не по себе под взглядом стольких глаз, устремленных на нее. Как она и предполагала, для всех этих людей тот факт, что Оливер привез в дом женщину, был очень необычным. А они, несомненно, так и думали: Оливер привез свою знакомую. Они совершенно точно связывали Дани с Оливером, а не с Конни!
А что еще могли они подумать? Конни представила ее как друга дома, наотрез отказывалась рассказывать о своих планах, за обедом они с Оливером сидели рядом – какие еще факты нужны, чтобы дать ход сплетням?
Она тяжело вздохнула.
– Мне и в голову не пришло, что ты сделаешь нечто подобное.
– Ты разочарована? – наклонился он к ней, и его дыхание коснулось ее уха.
Дани решительно повернулась к нему – и сразу же пожалела об этом, так близко оказались его губы, всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Она чувствовала, как его теплое дыхание коснулось ее щеки.
– Улыбнись, – прошептал он. – На нас смотрят.
Действительно, она чувствовала за спиной устремленные на них взгляды. Чуть обернувшись, Дани улыбнулась, чтобы гости видели ее улыбку. Впрочем, она больше походила на гримасу.
– Нет никакой необходимости провожать меня, – наконец заявила она, как только они вышли за дверь.
Она решительно выдернула свою руку и нервно воскликнула:
– Что подумают все эти люди!
– Не переживай, – отмахнулся Оливер. – Большинство из них вообще не способны думать, а те, что способны, думают только о себе. Но, возможно, им придет в голову, что я заботливый хозяин дома. Впрочем, какое вообще имеет значение, что они подумают? Скорее всего, ты никогда их больше не увидишь!
И он безразлично пожал плечами. Это, конечно, так. Но не в том дело...
– Только не говори, что это не понравилось бы твоему другу, – мрачно сказал Оливер.
Дани понятия не имела, как отнесся бы ко всему этому Джонни. И к обеду, и к гостям, и к самому Оливеру. Они с Джонни проводили достаточно много времени вместе, но никогда не заговаривали о чувствах.
– Значит, друг все же есть, – изрек Оливер.
Его прозрачные глаза заглянули ей в самую душу.
– Кто он? Тоже историк?
– Вовсе нет, – сухо ответила Дани. – Хотя это совершенно не твое дело.
– Вот как? – тихо сказал Оливер. – Не мое? А ты расскажешь ему о нашей прогулке на лодке? О том, как мы гуляли на острове?
Дани растерялась. Опять он попал в точку! Она не знала, что именно скажет Джонни об этом вечере.
– А ты расскажешь ему о том, что я целовал тебя? – тихо спросил Оливер.
Дани испуганно посмотрела на него, щеки ее запылали.
– Но ты не целовал меня! – выпалила она.
Не успела она закончить, как губы Оливера оказались на ее губах, а руки стремительно обвились вокруг талии. Она почти лишилась чувств, и он прижал ее покорное тело к своему, горячему и сильному.
Он не целовал ее раньше, но он делал это теперь, настойчиво, жадно и в то же время нежно.
Дани чувствовала себя словно в центре урагана, который разметал все вокруг, и остались только Оливер и она, и нежная сила его рук, и чувственная радость его прикосновений.
И ее губы отвечали, охотно и порывисто! Руки сами собой обвились вокруг его шеи, ноги не держали ее, и она прильнула к его телу, словно ища опоры.
– Оливер, ну что это такое! Если тебе непременно нужно целоваться с Дани, так неужели нельзя было выбрать место поукромнее! – раздалось сзади.
Голос Конни заставил ее вздрогнуть. Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу не только с Конни. О ужас, рядом с Конни стоял Мэтт Фридли! Очевидно, Конни вышла проводить своего друга.
Дани закрыла лицо от стыда. Что теперь подумает Конни!
И когда она успела приобрести эту странную зависимость от чужого мнения? Или она всегда такая была? Раньше она об этом не догадывалась.
Оливер отпустил ее так резко, почти оттолкнул, и после жара его тела она словно почувствовала себя на ледяном ветру. Холодный взгляд, которым он обжег ее, прежде чем повернуться к матери, заставил ее вздрогнуть. Дани зябко обхватила себя за плечи, словно защищаясь. Оливер одарил ее еще более презрительным взглядом.
– Мама, мне кажется, ты очень смутила Дани, – заявил он, надменно вскинув голову.
– Думаю, ты сделал это первым, – парировала Конни, отвечая ему таким же твердым взглядом. – Даже если знать...
– Мне кажется, что сейчас не время и не место обсуждать это, – вмешался Мэтт.
Голос его звучал умиротворяюще, и он улыбнулся Дани, словно желая подбодрить ее. Неужели она выглядит такой испуганной и потерянной, что незнакомые люди предлагают ей свою поддержку! Ей уже двадцать девять лет, и она не в первый раз в жизни целуется! Ни она, ни, насколько ей известно, Оливер, не связаны узами брака и не помолвлены. При других обстоятельствах – если бы Конни не застала их с поличным – про Оливера и этот поцелуй можно было бы спокойно забыть!
Конни с видимым трудом взяла себя в руки.
– Мне очень жаль, Дани. – Она взяла ледяные руки Дани в свои теплые ладони. – Наверное, я слишком баловала Оливера в детстве. Иначе откуда у него такая уверенность, что он имеет право на все, что ему хочется, и в ту же минуту, как ему захочется! Без оглядки на последствия, – со значением добавила она.
Почему-то извинения Конни, ее явное осуждение Оливера лишь заставили Дани почувствовать себя еще хуже. В конце концов, она охотно принимала его поцелуи, когда Конни и Мэтт так неожиданно их прервали.
Выражение глаз Оливера, когда она украдкой бросила на него взгляд, заставило ее предположить, что он думает о том же самом!
Дани выпрямилась, пытаясь сохранить остатки достоинства.
– Забудьте об этом, Конни. Было очень приятно с вами познакомиться, Мэтт.
Она улыбнулась им, как она надеялась, приветливо. Потом повернулась и пошла к лестнице. Заставила себя шагать размеренно, хотя больше всего ей хотелось взлететь по лестнице и бегом укрыться в своей комнате.
Но, едва она закрыла за собой дверь, силы оставили ее. Она опустилась на кровать, закрыв лицо руками.
Догадывалась ли она в ту секунду, когда впервые увидела Оливера, что нечто подобное произойдет между ними? Не из-за этого ли ее неуверенность в себе, попытки избегать Оливера, колебания – принять предложение Конни или нет?
И как она могла такое предположить?
Могла! Она совершенно точно знала. С первой же минуты. Она сразу почувствовала влечение к Оливеру. Сразу же знала, что она не хочет ничего этого, что ей нравится жить так, как она жила до него, что не хочет испытывать на себе непреодолимую силу его обаяния. Но ему все равно удалось вызвать в ней странное чувство неудовлетворенности, он заставил ее подвергнуть сомнению все, что было для нее важно и дорого, он заставил ее усомниться в том, что она жила правильно...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
