Я довольно быстро сообразила, что её вопрос можно перевести как «это ты девочка из другого мира?».
Ещё я быстро сообразила, что лучше не давать моим тюремщикам знать о том, что я стремительно продвигаюсь в изучении их языка. Косить под дурачка — всегда лёгкий путь.
А быстрее всего я сообразила, что, скорее всего, это и есть та самая Морти, которая понадобилась колдуну.
— Не понимаю. — Я развела руками.
Девушка нахмурилась.
— Фу талар экки тунмалив и Риджия?
Я убито молчала, хотя только что меня спросили, не говорю ли я на риджийском.
Дроу вздохнула. Улыбнулась, неопределённо махнула рукой и прошествовала к лестнице в кабинет Лода. Через плечо у неё был перекинут длинный кожаный ремень, к которому крепился объёмный ларец чёрного дерева с изящной серебряной ручкой.
А я почти машинально отметила, что, несмотря на странные, неправильные пропорции её точёного лица, нечеловеческая красота дроу — завораживавшая, как прекрасный и опасный танец огня, — привлекала меня куда больше приторного личика Кристы.
Я подтащила корзину с шахматами к столу. Извлекла оттуда доску, ужасно тяжёлую, кое-как водрузила её на лакированную крышку.
Пока Криста не очнулась, брать книгу я не рискну — ещё заметят. А так можно будет сделать вид, что это сокамернице захотелось почитать.
Но в ожидании её пробуждения надо чем-то себя занять.
Я разыгрывала уже четвёртую партию против самой себя, честно стараясь не симпатизировать ни белым, ни чёрным — пусть даже эта игра складывалась подозрительно похожей на знаменитую «Бессмертную партию»,[13] — когда на лестнице послышались голоса.
Спустя какое-то время в гостиную спустилась дроу, а следом за ней — Лод. И если дроу выглядела вполне прилично, разве что подозрительно сияющей и немного растрёпанной, то выправленная рубашка взлохмаченного колдуна ясно свидетельствовала о том, что они наверху как раз совсем не в шахматы играли.
Заметив меня, парочка осеклась и замолчала, хотя предполагалось, что я всё равно не пойму, о чём они говорят.
— Йаэя, Лод, — бросила дроу, — ех айтла ас фара.
Кажется, она говорила Лоду, что собралась уходить…
— Комду квёльд. — Лод ласково коснулся её щеки.
…а колдун приглашал её прийти вечером…
— Ёхвитах, мун ех кома. — Морти поцеловала колдуна в губы — коротким поцелуем давно и надёжно законной девушки — и была такова.
…и Лод был очень даже не против.
Наличие у колдуна любовницы меня немного удивило. Но лишь немного. В конце концов, он взрослый мужчина со своими потребностями, и странно было бы предположить, что он не найдёт способа их удовлетворять.
— Играешь в шахматы? — Лод вскинул бровь.
— Уже заканчиваю. — Я торопливо смела фигуры с доски обратно в корзину. — Откуда они у вас?
— Девушка, которая пришла до тебя, рассказала. — Ну да, так и думала. — В Риджии есть похожая игра, называется скаук, но ваш вариант мне больше нравится. Другие фигуры, другие правила. — Лод следил, как я поднимаюсь из-за стола. — Сыграем как-нибудь?
— Как-нибудь, — согласилась я, проскользнув мимо него по направлению к нашим покоям.
И мне казалось, что его пристальный взгляд преследует меня, даже когда нас разделила закрытая дверь.
Что ему от меня нужно?..
— Явилась! — недовольно провозгласила Криста, благополучно очнувшаяся, но продолжавшая валяться на кровати. — Я тут вся извелась!
Вид у сокамерницы был вполне здоровый, да и истерить сил хватало, что тоже о чём-то говорило.
— Могла бы выглянуть в гостиную и не изводиться.
— Я больше вообще из этой комнаты не выйду! — Криста злобно покосилась в сторону двери. — Вот садист! Почему он не остановил меня, когда видел, что мне плохо?!
— Наверное, думал, что ты большая девочка и не страдаешь склонностью к мазохизму.
Хотя я знала, почему Лод её не пощадил. Помимо того, что его вообще не должно особо волновать наше самочувствие.
Именно так и надо воспитывать непослушных детей: не твердить о том, что нельзя касаться раскалённой плиты, а дать разок тыкнуть пальчиком во включённую конфорку.
— Он сказал, завтра ты отдыхаешь, — добавила я. — И, боюсь, выходить всё-таки придётся, иначе заставят. Но вроде действительно обошлось без серьёзных последствий?
— Это из-за лекарства, — буркнула Криста. — Сначала калечат, потом лечат…
— Какого лекарства?
Девушка выпростала руку из-под одеяла и указала на стол. Кто-то заботливо оставил там наш обед — одна тарелка уже опустела — и две бутылочки тёмного стекла. К горлышкам последних прикрепили пергаментные ярлычки, на которых аккуратно подписали наши имена.
На риджийском, естественно.
— Они уже были там, когда я проснулась, — сказала Криста. — Думаю, в моей что-то, восстанавливающее силы… а в твоей наверняка средство от простуды.
Я молча села за стол. Вытащила пробку из бутылки с лекарством, и в нос ударил пряный запах полыни. Сделала глоток, ожидая сводящую челюсть горечь, но жидкость оказалась сладкой и тягучей, как сироп шиповника.
И теперь я догадывалась, что несла любовница колдуна в чёрном ларце.
— Чем ты занималась всё это время? — Криста внимательно следила, как я ем. На этот раз подали белые стручки, похожие на фасоль, под сливочным соусом.
— Рассказывала колдуну про мобильники. А потом в шахматы играла.
— С кем?
— С собой.
Во взгляде Кристы я прочла явные сомнения в моей нормальности.
— У дроу есть шахматы? — после недолгой паузы спросила она.
— Наши предшественники про них рассказывали. А колдун, похоже, воспроизвёл. Сыграем попозже?
— Я плохо играю…
— Ничего, может, я тебя научу, — с сомнением проговорила я. Подумав, сложила вилку и нож по обе стороны тарелки. — Слушай, а можешь прояснить, с чего вообще дроу и эльфы враждуют между собой?
Криста вздохнула и с готовностью начала рассказ.
В общем, начиналось всё, как обычно. Когда-то эльфы, дроу и люди жили в мире, дружили и тесно сотрудничали, — а лепреконы всегда были расой обособленной. Но триста лет назад Тэйрант из рода Бллойвуг, Повелитель дроу, вдруг понял, что в сравнении с эльфами и дроу люди стоят на низшей ступени развития, да и вообще когда-то прибыли в Риджию из-за моря. Следовательно, они не имеют права на равенство с её коренными обитателями.
Посему Тэйрант решил, что люди должны исчезнуть. Все, за исключением магов, которых боги отметили колдовским даром.
Идею не оценили ни эльфы, ни тем более сами люди. В итоге Тэйрант объявил светлых братьев изменниками, пошедшими против изначального замысла богов. Себя же он считал десницей провидения, призванной очистить Риджию от людской скверны. Всё это привело к ужасной кровопролитной войне, названной Войною Пяти Народов, разделившей жителей Риджии на «светлых» и «тёмных». К первым с той поры относили эльфов, людей и лепреконов, ко вторым — дроу и иллюранди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
